Большая рождественская книга романов о любви для девочек - Вадим Селин

– Я все знаю.

– Что?

– Все. Честно говоря, я сама бросила сюда мяч… А до этого стояла и подслушивала. Когда она ушла, я заволновалась, все ли с тобой нормально, ну и придумала способ, как сюда попасть… Извини…

Стас, не мигая, смотрел на меня.

«Сейчас рассердится», – подумала я.

Но парень лишь вздохнул и сказал:

– Так вот… После ее слов я будто проснулся. И теперь не понимаю, где нахожусь, кто такой и почему такой… Как будто заблудился, понимаешь?.. Сам в себе…

– Если заблудился, то бери в руки спутниковый навигатор и выбирайся наружу, – едва сдерживая радость от того, что он все осознал, воскликнула я.

– Какой еще навигатор?!

– Обычный. Навигатор фирмы «Стас». И иди по правильному маршруту. Помнишь, как ты помог моему брату? Помнишь, как ты помог Ване? Помнишь? Вот это и есть твой маршрут!

– Думаешь?..

– Уверена, – подтвердила я. – Ну а сейчас наш маршрут – отсюда до кабинета химии.

Стас улыбнулся.

Мы вышли из-под лестницы и вместе направились на второй этаж.

К нашему удивлению, весь класс стоял в коридоре.

– Может, урока не будет? – слышались полные надежды голоса.

– Будет! Я звонил, она едет, – ответил Витя. – Просто дороги снегом замело…

Тут он заметил нас и затих.

Все проследили за его взглядом и глянули в нашу сторону.

Мы подошли к кабинету. Одноклассники недоуменно переглядывались – не могли понять, почему я иду вместе со Стасом. Парень тревожно на меня посмотрел. Его глаза отражали вопрос: «Ты точно не стесняешься?» Я ободряюще улыбнулась. Он расслабился.

– Пока мы тут стоим, хочу обсудить один вопрос, – демонстративно сказал Петренко. – На следующей неделе придет Анна Петровна, чтобы пофоткать нас для альбома. Вы как хотите, а лично я не хочу, чтобы в моем альбоме появлялись его новые фотки! – он презрительно кивнул в сторону Стаса. – И вообще, давайте попросим, чтобы она удалила из альбома все его фотографии! А то наша звезда скажет, что благодаря его фотке все остальные выглядят красивыми!

Одна родительница из нашего класса, Анна Петровна, была фотографом и вела альбом класса. Периодически приходила в школу и делала снимки, чтобы в конце одиннадцатого класса вручить каждому альбом с фотоисторией класса. И вот Витя начал всех агитировать, чтобы из альбома были удалены все фотографии Полянского.

– Я тоже не хочу видеть его в своем альбоме! – поддержал Рома.

– И я! – сказала Жанна.

Класс зашумел, обсуждая идею.

– Короче, ты фоткаться больше не будешь! Мы не хотим тебя видеть в своих альбомах! – сообщил Витя бывшему другу и еще больше подлил масла в огонь: – Колесникова, ты хочешь видеть его фотографии в своем альбоме?

– Еще чего!

– Алиева?

– Не хочу!

– Конькова, а ты?

– Я тоже не хочу! Фотоальбом – это память, а я не хочу, чтобы в моей памяти о школе было что-то плохое!

– Вот видишь, – усмехнулся Петренко. И вдруг повернулся к Яне: – А что скажет наш президент?

Все с интересом взглянули на девушку. Стас тоже.

Она растерялась: глаза забегали из стороны в сторону, – видимо, соображала, какой ответ будет наиболее выгоден. Ведь если согласится иметь в своем альбоме фотографии Стаса, рейтинг упадет еще ниже, а если прилюдно откажется, одноклассникам очень понравится ее ответ, они расскажут об этом остальным, и, может быть, это как-то поможет на голосовании.

И вот, хорошенько все взвесив, Клочкова ухмыльнулась и заявила:

– А что я? Я как все! Поддерживаю класс! Мне тоже не нужны его фотографии!

Все зааплодировали. Она просияла.

Стас побледнел, как побелка на потолке.

Совсем недавно класс заставлял меня звонить ему, чтобы вернуть, а сегодня все его презирают!

Совсем недавно лучший друг переживал, что Полянский пьет успокоительное, а теперь так над ним издевается, что бедняге впору снова идти в аптеку уже из-за самого Вити!

Яне аплодировали.

Но неожиданно, не выдержав всеобщего глумления, Стас рванул в сторону лестницы, явно собираясь убежать из школы.

– Иди, иди! А то на прямой эфир опоздаешь! – крикнул Витя вслед.

Грянул взрыв хохота. Яна тоже заливисто смеялась, а класс одобрительно на нее смотрел, и она, купаясь в этом успехе, смеялась еще громче.

Парень добежал до лестницы, сделал шаг на ступеньку, и вдруг случилось страшное.

Его нога скользнула на каменной ступеньке, и он, ахнув от неожиданности, рухнул вниз.

Смех резко оборвался.

– Стас! – крикнула я и кинулась к нему.

За мной потоком хлынули остальные.

Он лежал посреди лестницы. Взялся за перила, пытаясь подтянуться и подняться, но ничего не получалось – не мог наступить на правую ногу и как-то странно ее поджимал.

Весь класс столпился в рекреации, в замешательстве глядя вниз и не решаясь подойти.

– Пропустите! – закричала я и, проскользнув между людьми, рванула к парню. – Стас! Что с тобой?

– С лодыжкой что-то, не пойму, – растерянно отозвался он.

– Отпусти перила, сядь, – попросила я и, поднырнув под руку, словно была костылем, как лошадь, взвалила его на себя и, едва не падая от тяжести, помогла сесть на ступеньку.

– Катя! Я восемьдесят килограммов вешу, – заметил Стас.

– Ничего страшного, – ответила я. Затем подкатала штанину на правой ноге, спустила вниз носок и увидела, что лодыжка сильно распухла и неестественно вывернута в сторону.

– Что это?! – у пострадавшего глаза полезли на лоб.

Бурным потоком я начала припоминать все, что видела в больнице, подбирая болезнь под симптомы, и вспомнила последнего пациента, девятилетнего Пашку, который сломал руку. Мальчик рассказывал, что когда у него сломалась рука, она мгновенно, буквально на глазах, распухла и странно вывернулась в сторону.

– Стас… Не хочу тебя пугать, но, кажется, это перелом…

– Перелом?! – побледнел он. – Как это?! Я же просто поскользнулся!

– Не просто поскользнулся, а неудачно поскользнулся. Кости легко ломаются…

На его лице отразилась боль.

– Болит? – Мне было так его жалко, что, казалось, я сама испытываю эту боль.

– Да так… – старался делать вид, что все в порядке, но по глазам было понятно.

– Я в медкабинет! Медсестру позову!

И помчалась на первый этаж, но никого не нашла.

«Что же делать?! – озадачилась я. – Куда она ушла? Может, в школе еще кому-то стало плохо?»

Я постояла несколько минут в ожидании и бросилась обратно.

– Медсестра куда-то ушла! Звони отцу! Пусть приедет, тебя нужно отвезти в неотложку и сделать рентгеновский снимок. Звони, а я пока лед поищу!

– Да, да, сейчас, – послушно, как маленький растерянный ребенок, кивнул Стас и взял телефон.

Надо же… Он снова меня послушал… Как тогда, возле кинотеатра, когда я попросила надеть шапку.

«Где взять лед? – размышляла я. – У него нога болит. А со льдом станет легче». И тут взгляд упал за окно. Там были высокие сугробы.

К главному выходу нужно идти через всю школу, но рядом есть кабинет труда, возле которого располагается запасной выход во внутренний двор. Так будет быстрее.

Снова спустилась вниз, открыла дверь и выскочила на улицу. Достала из сумки пакет, наложила снега и плотно завязала. Потом увидела в окно Стаса, который сидел на ступеньках, разговаривал по телефону и наблюдал за моими действиями.

Я вернулась в школу и устремилась к нему, оставляя на паркете снежные следы.

– Почти лед, – улыбнулась я и приложила к месту предполагаемого перелома.

– Спасибо… Вроде легче… Папа сказал, что через пять минут будет. Он как раз где-то в нашем районе в одном из салонов связи.

– Пошли к выходу. Только на ногу не наступай!

– А как мне тогда идти?

– Сейчас подумаю.

Думала недолго – взяла и вновь нырнула под его руку, взвалила на свою хрупкую шею, поднатужилась и помогла ему подняться. Но сразу же стало ясно, что моих сил хватает только на это. Стасу нужно спуститься с лестницы, дойти до выхода, а потом и до дороги. Восемьдесят килограммов мышц я одна не утащу.

– Пожалуйста, помогите, мне тяжело одной, – обратилась я к классу.

Все растерянно смотрели друг на друга, и никто не решался к нам подойти.

Яна сделала шаг назад и затерялась в толпе.

– Ладно, папа сейчас приедет, поможет, – сказал Стас.

Но вдруг мы услышали Витю:

– Я помогу.

Он спустился и в нерешительности остановился возле Полянского, не зная, с чего начать.

Чтобы спуститься, парню нужно было обхватить Витю правой рукой за шею. Но как это сделать, если они в ссоре? Поэтому стояли (а я из последних сил держала Стаса, уже ноги подкашивались) и неловко друг на друга смотрели. После случившейся ссоры им было стыдно не то что притронуться, но даже смотреть друг другу в глаза.

На лице Петренко проступила робкая улыбка, как зеленая травка, которая весной пробивается из черной земли.

– Теперь уж точно все у твоих ног! – пряча глаза и несмело улыбаясь, выразительно вздохнул он и подставил шею.