Право первой ночи - Юлия Архарова

Привела мысли и чувства в порядок я только к утру. Как раз к тому времени высохли волосы, и я закончила оттирать краску с лица и рук.

— Посмотри на меня, — попросил виконт.

Медленно повернулась. Ферт сидел на корточках на берегу озера и, насмешливо прищурившись, меня разглядывал.

— Рыжей тебе было лучше, — наконец вынес вердикт коршун.

Так и хотелось ляпнуть: «Значит, хорошо, что я перекрасилась». Но вовремя прикусила язык.

— Хотя так тоже ничего, — добавил Шейран. — Правда, кожа слишком бледная и веснушки у черноволосых редко бывают… Ну-ка, дай сюда. — Мужчина отобрал у меня смоченную в зелье тряпицу. Затем прикоснулся к моему лицу.

Испуганно отшатнулась и чуть не свалилась в озеро. Ферт успел поймать меня за локоть.

— Не дергайся, не съем я тебя, — усмехнулся виконт. — У тебя все лицо в темных пятнах. Увидит какой-нибудь бдительный эрлаец твою мордашку и решит, что ты хворая да еще и заразная, стражу кликнет. Оно нам надо?..

Я тихо недоумевала, чего это Ферт вдруг таким заботливым стал.

Глава 11

По мере того как мы приближались к побережью, и климат и погода неуловимо менялись.

Непроходимые леса с редким вкраплением полей сменила холмистая равнина, которую, как пучки волос на лысине, украшали небольшие рощицы.

Несмотря на то что мы все время ехали на юг, стало немного прохладнее — с моря дул свежий соленый ветер. В небе кружили белокрылые чайки.

Почти все поля, через которые проходила дорога, были распаханы, на тех же, которые минула сия участь, паслись тучные стада. Куда ни кинь взгляд, всюду вились дымки из печных труб — будь то одинокие кособокие домишки, хутора, деревни или большие села.

В полдень начал моросить дождь, который к вечеру превратился в косой ливень. Все давно промокли до нитки. Струи холодной воды нещадно били в лицо, но мои похитители и не думали о том, чтобы остановиться, переждать непогоду, они все так же подгоняли коней.

К Грейдену мы подъехали, когда уже смеркалось. Дождь к тому времени стих, превратился в противную морось. Впрочем, мне было уже все равно. Я устала, промерзла до костей и, судя по ряду признаков, кажется, заболевала. Не знаю, как бы я вынесла эту безумную скачку, если бы Ферт пару раз не давал сделать глоток своего чудодейственного зелья…

С вялым равнодушием я рассматривала огромную крепость, к которой вела широкая укатанная дорога.

Лет триста назад, а то и все пятьсот Грейден по праву мог считаться одной из самых мощных крепостей на континенте, но за прошедшие столетия фортификационные сооружения мало того что устарели, так и выглядели сейчас не лучшим образом. По стенам во множестве змеились трещины, камень кое-где раскрошился. Часть башен и стен покрывали леса — полным ходом шли реставрационные работы.

Вокруг крепости все было усеяно трущобами. В утлых, кособоких домишках жила беднота, которой не нашлось места в городе. Здесь же располагались всяческие вредные, вонючие и опасные производства — кузни, конюшни, дубильные мастерские… В случае осады эти постройки можно было без особых сожалений сжечь или разобрать на строительные материалы.

Рука Ферта на моей талии чуть сжалась. Мужчина тихо сказал:

— Не вертись.

Я послушно замерла. Внимание местных жителей мне хотелось привлекать не больше, чем остальным членам отряда. Давно прошли те времена, когда я была маленькой наивной девочкой. Я не верила, что мне кто-то поможет, спасет от Шейрана Ферта. А вот если по моей вине отрядом заинтересуются стражники, виконт меня точно по голове не погладит.

К моему удивлению, до ворот мы так и не доехали. Свернули к длинному бараку конюшни, не доходя шагов двести до крепостной стены.

Шейран щедро заплатил управляющему конюшни за постой, уход и корм для наших лошадок на десять дней вперед. Каждому животному досталось по просторному чистому деннику.

В один из таких денников зашла и я следом за Фертом. Виконт закинул себе за спину тощий мешок с поклажей. Затем окинул задумчивым взглядом меня, покорно стоящую у стеночки. Взгляд коршуна мне не понравился, он буквально пробрал меня до костей.

— Не бойся. Все будет хорошо.

Мужчина резко бросил в мое лицо щепотку порошка. Я рванулась прочь… Слишком поздно. Успела вдохнуть крупицы незнакомой алхимической субстанции. Перед глазами потемнело… и сознание опять кануло в темноту.

У стенки денника неподвижно стояла Алана. Взгляд у травницы был пустой, отсутствующий. На лице спокойное, умиротворенное выражение.

Ферт пару раз щелкнул пальцами перед глазами девушки, негромко позвал спутницу по имени. Затем встряхнул за плечи. Никакого результата действия виконта не возымели. Алана была как кукла, безвольная тряпичная кукла.

В денник заглянул Тони с пухлым от бумаг рюкзаком за спиной. Помощник окинул Алану внимательным взглядом, осуждающе качнул головой, прищелкнул языком, но от комментариев воздержался.

По мнению Тони, тащить девчонку в город было по меньшей мере неблагоразумно. И разумеется, свое мнение до виконта он довел. Сейчас же время оспаривать решения командира, какими бы недальновидными они ни казались, прошло.

Ферт опустил на голову девушки капюшон, полностью скрыв ее лицо, а затем, придерживая травницу за плечо, повел к выходу из конюшни.

Внимательный наблюдатель заметил бы, что походка девушки отличается некоторой механичностью. Руки безвольно висят вдоль тела, плечи слегка ссутулены, голова чуть опущена, а на лице застыло отсутствующее выражение. Но плащ, в который Алана была закутана с ног до головы, скрывал детали фигуры и особенности движений. Да и Ферт по опыту знал, действительно внимательные люди встречаются редко. Большинство не замечают и того, что творится у них перед носом, пропускают мимо глаз и ушей, что происходит с их близкими, до посторонних же им и дела нет.

По сути, Алана спала с открытыми глазами. Точнее, ее сознание спало, а тело вполне себе бодрствовало. Девушка ничего не видела, не слышала и ничего из произошедшего с ней во время этого странного сна не запомнит.

Были у состояния, в котором пребывала Алана, и недостатки. Травница сейчас больше всего напоминала неразумное дитя. Ее приходилось держать под строгим контролем. Она могла выйти через окно второго этажа, как через дверь, или сунуть руку в костер… и при этом девушка бы не проснулась. Такова была суть зелья, которым Шейран одурманил Алану.

Часто прибегать к помощи алхимического порошка тоже не следовало, если, конечно, разум подопытного представлял хоть какую-то ценность. Всего лишь троекратное использование зелья в течение месяца приводило к нарушениям в кратковременной памяти.