Альянс Нерушимый - Александр Борисович Михайловский

форме. Правда, мужчина, сказав Кобре вполголоса пару слов, почти сразу ушел, и осталась одна лишь девушка. Ее наша провожатая представила как Анну Сергеевну Струмилину, для своих — невооруженного бойца Птицу. Мол, дальнейшая забота о нашем существовании — это ее дело, а товарищ Кобра откланивается, у нее есть и другие дела.

Первым делом Анна Сергеевна окинула нас внимательным взглядом (от которого у меня по темечку побежали мурашки), и затем рассказала, кто где будет жить во время этой командировки. Мол, в другие миры мы будем совершать только кратковременные вылазки: сегодня в один, завтра в другой, а жить нам предстоит как раз здесь, в Запретном Городе Тридесятого царства. Оказалось, что окружающие площадь многоэтажные дома-башни имеют названия. Нам с Колей выделили комнату в Башне Мудрости, полковника Погорелова направили в Башню Силы, товарища Одинцова вместе с его секретаршей Дарьей поселили в Башне Власти, а пана Севастьянова загнали в Башню Терпения.

А потом у нас было посещение… местного госпиталя, расположенного в подвале Башни Терпения. Мол, такие тут порядки: для хороших людей визит в Тридесятое царство начинается с посещения этого вполне богоугодного заведения, а нехороших ждут в службе Безопасности (в той же башне, только двумя этажами выше). Впрочем, для нас с Колей, как и для полковника Погорелова с господином Севастьяновым, пребывание в госпитале надолго не затянулось. Просто хорошая женщина Галина Петровна Максимова (кстати, моя однофамилица) посмотрела на меня с супругом каким-то особенным пронизывающим взглядом, и сказала, что никаких проблем со здоровьем у нас не имеется. К бою и походу, то есть к рождению первой ляльки, мы готовы, и лучше бы нам с этим не затягивать. Погорелов с Севастьяновым, вызванные по одному, тоже вышли из врачебного кабинета довольно быстро, а вот нахождение там товарища Одинцова и Дарьи затянулось. Кстати, вопреки всем правилам, позвали их туда вдвоем, как мужа и жену, а не по одному, как начальника и секретаршу. Когда они вышли, товарищ Одинцов выглядел задумчивым, Дарья же как будто была заплакана, но при этом улыбалась. Вот и решай эдакую шараду как хочешь и как умеешь…

После госпиталя очень милые остроухие девочки (действительно неплохо владеющие русским языком) показали наши комнаты, после чего позвали на ужин. А там — еще один шок! За длинным «командирским» столом сидят преизвестнейшие личности — два товарища Ленина, товарищи Карл Маркс с Фридрихом Энгельсом, товарищ Рокоссовский, и множество других, наверняка тоже знаменитых, но неизвестных мне из-за постсоветской малограмотности. И тут же сидят еще один товарищ Одинцов с секретаршей Дарьей. Их тут что, клонируют⁈

После ужина, когда на опаленное зноем Тридесятое царство спустились прохладные сумерки, у нас было посещение местного развлекательного мероприятия под названием «танцульки». Несмотря на то, что там не было ни спиртного, ни травки, народ (с преобладанием женского пола) веселился вовсю. Оказывается, вода из Фонтана может оказывать и релаксирующее, и тонизирующее, и эйфоризирующее действие, и, главное, после нее не будет болеть голова. Там я впервые увидела, как оторвы-амазонки пляшут акробатический рок-н-ролл и выбирают себе партнеров для размножения — а в таком качестве этим девицам подходят только богоравные герои. На полковника Погорелова налипли (другого слова не подобрать) сразу четыре таких пружинистых красавицы, и он не растерялся. Как я понимаю, ночевать в своей комнате этот симпатичный мужчина точно не будет, по крайней мере, сегодня.

Мы с Колей тоже потанцевали, а потом уединились в одной из расположенных неподалеку парных купальных кабинок, где предались самому неумеренному секасу. Для местных часовое посещение такой кабинки стоит один денарий (суточный заработок рядового в местной армии), а для почетных гостей вроде нас все бесплатно, и время тоже не ограничено. Возвращались мы с мужем с танцулек уже глубокой ночью, то и дело останавливая и целуясь, будто познакомились только вчера. Именно в тот момент я поняла, как сильно люблю своего романо-германского филолога…

А утром у нашей делегации начались скачки галопом по мирам: посмотрите направо — вот это мир Истинного Олимпа и Великая Тевтония, посмотрите налево — это мир Славян шестого века и Артанский стольный Китеж-град. Побывали мы и в мире разгромленного Батыя, где всего через девять дней должна состояться знаменитая Невская битва, а также в том мире, где товарищ Серегин угомонил смуту Лжедмитрия, унасекомив всех ее заводил. И это, надо сказать, отдельная история, которую я пока наговорила на диктофон, а потом изложу в специальной статье. За день мы посещали от одного до трех миров, потом отдыхали в Тридесятом царстве и снова шли в бой. После мира Смуты был мир начала восемнадцатого века, где Российской империей правил царь Петр Второй, он же Петр Первый, а после нее — мир Бородинской битвы, где со смаком и вкусом на кукан натянули милейшего Наполеона Бонапартия.

Посетили мы и мир Крымской Войны, где осада Севастополя для господ коалиционеров кончилась внезапно и страшно, потому что у господина Специального Исполнительного Агента до них дошли руки. После обороны Севастополя было сражение за Порт-Артур, где японские самураи огребли свою порцию воспитательных подзатыльников. После русско-японской войны была Первая Мировая, с помощью товарища Серегина выигранная Россией в самой начальной своей фазе. После Первой Мировой был мир восемнадцатого года, где суровый властитель Артанского княжества железной вооруженной рукой помог товарищу Ленину заключить с Германией почетный мир и перейти к мирному строительству, минуя Гражданскую войну. Голова у меня шла кругом, только успевай наговаривать информацию.

После восемнадцатого года был июль сорок первого, где по немецко-фашистским захватчикам гвоздили как самой изощренной магией, так и поражающими средствами цивилизации пятого уровня. Десять дней, которые потрясли мир — и блицкриг сдулся будто проколотый шарик. Никто никуда не идет, потому что некоторые вдруг умерли, а другие лежат и боятся. Потом мы посетили советские миры пятьдесят третьего, семьдесят шестого и восемьдесят пятого года, где товарищ Серегин на все деньги играл с американцами в Ред Алерт. Но все кончилось хорошо. В пятьдесят третьем году, когда еще не было межконтинентальных ракет, истребители типа «Стилет» лазерными пушками перестреляли американские бомбардировщики на полпути к советской территории, в семьдесят шестом галактический линкор «Неумолимый» нанес упреждающий удар по американским стратегическим силам, а в восемьдесят пятом влет посбивал все запущенные ракеты. При этом Меченая Тварь из восемьдесят пятого года, так и не дорвавшая до поста генсека, в замороженном виде стоит в Галерее Уродов Башни Терпения по соседству с Троцким и Пиночетом — самая подходящая компания для этого деятеля.

Но восемьдесят пятым годом