КОМ-2 (Казачий Особый Механизированный, часть 2) - Ольга Войлошникова

А интересно, ежели шагоход вот так же? Понятно, что выглядеть он станет как беседка эпохи барокко (или как оно там называлось, когда украшений на квадратный метр максимум за всю историю?). Но если это даст мне преимущество по скорости или, скажем, маневренности…

А преподаватель прям с небес на землю мои мечтания спустил. Оказалось, что большинство таких вот магических выкрутасов можно только со стационарными объектами производить. А я-то размечтался! Да ещё и дорого изрядно. Эти силовые линии оказывается мало вырезать, надобно ещё и в глубине камня его серебром, а лучше бы каким-нибудь подороже драгоценным металлом продублировать. Это если шагоход так отделать, он же брильянтовый по цене будет. Проще десяток выпустить обыкновенных, чем такой один. Или два десятка.

Хотя-я-я, ежели таковое производство в серию пустить, заводиков пару-тройку построить, то на какое-нить элитное подразделение можно шагоходов сообразить. А ежели и ещё какие новшества внедрить… И что-то дух у меня от открывающихся перспектив захватило, пока преподаватель опять не срезал мои мечты на корню заявив, что:

— Несмотря на кажущуюся радужность новейших разработок учёных Российской Империи… а таковые, несомненно, поражают воображение!.. спешу напомнить, что существует знаменитый предел Менделеева. Количественно-качественный предел взаимно неконфликтных магических устройств. Для примера, возьмём это помещение. Каждому из вас, — тут он споткнулся и посмотрел на меня, — почти каждому из студентов экстернатуры доведена под роспись необходимость перед занятиями сдавать в индивидуальные сейфы сложные магические приборы и амулеты. Коршунов, у вас при себе ничего подобного не имеется?

— Никак нет, господин преподаватель! — вскочил я.

— Не надо-не надо, сидите, — он помахал ладошкой, как бы усаживая меня, — отвечать в университете разрешено с места.

Сел, снова поймав несколько смешков.

— Так вот! — повысил голос лектор и воздел палец вверх: — Этот запрет действует именно из-за возможного конфликта с данным залом, который есть сам по себе сложный артефакт. Мы же не хотим небольшого, как говорят господа алхимики, бумсика? — он лукаво оглядел сидящих. — Не хотим… А некоторым барышням, которые думают, что они хитрее всех, я хочу подчеркнуть: со следующей недели адаптационный период для вас будет считаться законченным, и установка начнёт включаться на полную, а не половинную мощность. И вот тогда ваши маленькие, безобидные, хорошо укрытые артефакты примутся чудить и вести себя самым непредсказуемым образом, выдавая эффекты вплоть до полностью противоположных своему предназначению. Серьёзнейшим образом предостерегаю вас от подобных шалостей. Вы подписали документ, который полностью возлагает на вас всю ответственность за произошедшее по вашей вине при несоблюдении инструкций. В том числе моральные и материальные издержки возможным пострадавшим и ущерб казённому учреждению. Также в случае срыва занятий по вашей вине вы будете немедленно исключены.

По поведению девиц сложно было понять, в чью сторону был обращён этот спич. Все продолжали наигранно-любезно улыбаться и держать лёгкий безмятежный вид. Впрочем, сейчас они всё равно ничего не смогли бы поделать.

Вообще, я так погляжу, преподаватель нам достался увлечённый. И это же прекрасно! Нет ничего хужее, чем учитель зануда. И лекции его запоминаются легко, и сам фигура, на первый взгляд, сугубо положительная, жизнерадостная.

Из занимательного заинтересовали меня два циферблата, висящие над входом в аудиторию. Под одним висела табличка «РЕАЛЬНОЕ ВРЕМЯ», под другим, больше похожим на секундомер: «АУДИТОРНОЕ ВРЕМЯ». Так вот, шли они по-разному. И то, что отмерила стрелка аудиторного циферблата, вполне соответствовала тому, что показывали мои карманные часы: лекция шла не полтора часа, как принято, а сто две минуты. Считай, из-за меня на минуту начало задержали. Если примерно пересчитать, то выходит, что время внутри растягивается процентов на пятнадцать. Или, наоборот, сжимается, что его больше в отрезок влазит? Хрен эту временну́ю магию разберёшь, для меня она — одна из самых труднопонимаемых.

Звонок, извещающий об окончании лекции, проник сквозь двери аудитории — и, я вам скажу, зная об особенностях внутреннего течения времени, я к нему прислушивался особенно внимательно. И впрямь, от того, что я слышал из коридора, немного отличается. Как будто более суетливо звучит, что ли.

Преподаватель отключил замыкающий контур и распрощался с группой. Ученики повели себя по-разному: кто сразу поднялся, заговорил и вовсе вышел в коридор, кто столпился вокруг отдельных парт.

Я лично никуда выходить не стал. Сидел, наблюдал за соучениками. Как оказалось, от простой гимназии, ничем особым внутреннее расслоение группы студентов не отличалось. Также несколько кучек «по интересам», совсем особняком держащаяся — подозреваю, «по достатку» (солидному, полагать надо), ну и несколько одиночек. К последним (по крайней мере, пока) принадлежал и я. По первости-то вряд ли кто и подойдёт. Странный я для них. Присматриваться будут. Ну и я глазел — а что, хужее, что-ли?

Посередине перемены в класс торопливо, подгоняя перед собой девиц, ворчащих из-за того, что им не дали как следует прогуляться по коридору, вбежала тощая и непривычно коротко стриженная преподавательница:

— Ничего-ничего! — покрикивала она, вероятно на недовольных. — Я тоже не очень рада, что мне приходится бегать и проверять вас!

Оказалось — кураторша группы экстерна, Эвелина Павловна. Внезапно решила проверить наличие студентов.

Я подивился. Это кем же надо быть, чтоб без уважительной причины занятия на экстерне пропускать? Ладно — я, у меня предписание явиться к установленному сроку, неужто ещё такой найдется? Да за свои кровные немалые денежки?

Как оказалось — да, аж двое. Какой-то Иванов и, судя по фамилии, грузин Горадзе. Ну грузин-то может опоздал, ехать долго, поезда там, ещё что, а вот чего некто Иванов опоздун — это непонятно. Самому опять пришлось вставать представляться, отчитываться о причине пропуска первого дня. Дамочка преподаватель посмотрела на меня с суровым прищуром, но, похоже, объяснением удовлетворилась.

12. НЕ ПРОНЕСЛО

ГЕОМАГИЯ

Вторая лекция началась приходом монументальной тётки — натурально, со мной вровень, поди, двухметровая бабища, и не столь толстая, сколь здоровая, как Петровский гренадёр. Агния Порфирьевна.

А сам урок оказался внезапно географией вместе с геологией. Я вообще понял, что простых предметов тут не предвидится. Всё с каким-нито вывертом.