Черное кружево, алый закат - Татьяна Гармаш-Роффе

Так. Значит, вампиры реально существуют. Очень хорошо. То есть ничего в этом хорошего, но хорошо то, что это теперь установленный факт. И им нужна свежая человеческая кровь для здоровья. Иными словами, тот, кто нападал на людей, прижимая к их носу тряпицу с хлороформом, и выкачивал затем у них дозу крови (немалую, если учесть последующее недомогание жертв!), мог быть больным этим… как его… порфиризмом.

Но кто сказал, что наш преступник и есть такой больной, а? Это пока вилами на воде писано! С чего бы нам сбрасывать со счетов ритуал?

И Кира, – даже если на ее платье не нашли крови человеческой, разве это означает, что она не причастна к подобным ритуалам?! Все эти ее одежки… Черепа и прочая хрень… Нет, Киру мы пока оставим, сохраним в разделе «подозреваемые»!

А там посмотрим, что выдаст газетная переписка с читателями. Результаты будут только завтра, и то в лучшем случае. Но ничего, терпения нам не занимать, не впервой.

Дождемся завтра!

Ян должен был улетать на следующее утро, – его отпуск заканчивался.

– А Санька с нами полетит? – спросил его сын во время ужина, за которым они с Александрой, как всегда, сошлись за одним столом.

– «Санька» – это для меня. Мы дружим с детства, и я имею право к ней так обращаться. Но для тебя она – Александра.

– Хорошо, – не смутился ребенок, – а Александра с нами…

– Нет. Она живет в России.

– Ну и что? Пусть живет с нами в Польше!

Сын Яна отлично говорил по-русски, по-польски и по-английски – о последнем Александра могла судить, слыша его переговоры с персоналом отеля.

– Марек, люди не могут менять страну просто так, по дружбе!

– Почему?

– Потому что… Ох, долго объяснять. Вырастешь – поймешь.

– Вот так всегда, пап! Всегда: «вырастешь»! Я что, маленький, по-твоему?!

Александра с Яном переглянулись, усмехаясь. Они оба не забыли, какими сами были в том возрасте.

– Марек, я как-нибудь к вам приеду в гости, – сказала Александра.

– Когда?! – требовательно произнес мальчик.

Она растерялась. Ян тоже. Ребенок отличался слишком конкретным мышлением.

Видя молчание взрослых, Марек обернулся к отцу:

– Мама будет ревновать, да, если Александра приедет?

Нет, ну что же это за поколение такое продвинутое?! И как с ним общаться?!

Ян, казалось, потерял дар речи. Пришлось Александре искать слова.

– У твоей мамы нет причин для ревности, Марек.

– Не уверен! – заявил в ответ ребеночек.

Александре в этот момент пришла в голову крамольная мысль, что вундеркиндов следует душить во младенчестве.

– Мы просто очень хорошие друзья, – заверила его Александра.

– Пап? – потребовал мальчик ответа от отца.

Ян мотнул головой, пытаясь прийти в себя.

– Мы друзья, – подтвердил он. – Как вы с Марысей.

– С Марысей мы собираемся пожениться! – обиделся Марек. – Ты тоже хочешь пожениться на Александре? Тогда я не согласен! Ты на маме женатый! Но если вы друзья, как я с Ясей, тогда я могу вас понять… Пап, – добавил Марек, – ты не думай, я маме ничего скажу!

…Души-и-ить!!!

– Ян, Марек, – поднялась она, не закончив свое блюдо. – Я устала, пойду спать… Желаю вам завтра хорошего полета и мягкой посадки. А потом… Потом мы спишемся.

Александра решительно направилась к выходу из ресторана.

– Ты мне не сказала, когда приедешь! – донесся до нее голос Марека.

Она не обернулась. В конце концов, право на такие вопросы имелось у Яна… Но не у его сына!

Только Ян их не задал.

И правильно сделал.

Кирка осталась у него ночевать, и Степан вдруг, неожиданно для себя, уступил ей свою кровать. Она все-таки приехала к нему, несмотря на боли в животике… У них же там болит, когда месячные… Вот и детектив так сказал!

Сам он устроился на диване в гостиной. Она спорила и не хотела принимать его жест, но все же сдалась. Да и то, как могло быть иначе?

Заснул он быстро, но – небывалая вещь! – проснулся вскоре. Проснулся и уставился в темноту. Кирка спала тихо – через дверь ничего не слышно, дышит там или нет… А чего он хотел услышать? Она же не храпит, как он!

Но все-таки очень там тихо, за дверью. Должна же она дышать? А он не слышит, не слышит, как она дышит! А вдруг чего?!

«Чего» могло бы случиться «вдруг», он не додумал. Мучимый непонятным беспокойством, он поднялся с дивана, подошел к двери спальни… Нет, не слышно ничего!

Он осторожно потянул дверь на себя. Тихо.

Он сделал несколько шагов вперед, почти вплотную приблизившись к кровати. Тихо.

Еще пара шагов, и он оказался у ее изголовья. Кира спала, закинув тонкие руки вверх, на подушку, и ее темная челка отлегла от глаз, открыв лицо полностью. Высокий лоб, полукружья миндалевидных век, тонкий нос с округло, плавно вырезанными ноздрями и рот, похожий на двухмачтовый кораблик… Простыня – от одеяла она отказалась, жарко, – съехавшая по диагонали, открывала левую грудь и часть тонкой талии…

Он постоял немного, посмотрел – и вдруг стыд занялся в нем, аж внутри зажгло. Он подсматривает?! Он?! Да все бабы сочли бы за честь, чтоб он на них посмотрел! А тут он как вор!!!

Оскорбленный, Степан вернулся на диван.

…А как на нее мужики глазели в клубе! И платьишко на ней было какое-то другое – не то, что он ей покупал! А кто, интересно?!

Да что ему за дело-то? Сама и купила небось! Бабы, они такие – чтоб отличиться, пооригинальничать, черту душу продадут! И Кирка наверняка не жрала, не пила – лишь бы сэкономить, чтобы платье купить!

Надо ей еще чего-нибудь подарить… И зарплату, что ли, поднять… А то, не дай бог, будет у каких-то мужиков подачки принимать… Только ради обновки!

Степан чувствовал, что заврался. Что-то налепил, что-то такое, что к Кире не имело отношения. Подачки и Кира – не совмещаются… Тут не как с Люсей, тут иначе как-то…

Но в его тезаурусе в разделе «Женщины» не водилось других определений. В его понятийном аппарате, в разделе «Отношения полов», не водилось других категорий.

Еще с полчаса он проворочался, возмущаясь, а потом заснул. И утром уже не помнил свой ночной, лунатический демарш, столь ему несвойственный.

Поутру, едва продрав глаза, Алексей включил компьютер, просмотрел почту. Есть оно, есть письмо от Саши, ура!

Довольный, он пошел в душ, затем сварганил свой утренний кофе – словно растягивал удовольствие – и, прихватив чашку с собой, вернулся к компьютеру. Письмо от Александры было длинным, в нем содержались выдержки из пришедших в редакцию читательских откликов. Более того, этим утром откликнулись еще два человека, рассказавших о нападении на них «вампира»! Итого – десять случаев выживших после кровопотери! Это очень, очень большая удача!

Плюс две смерти, Кости Урепкина и та октябрьская. Процентное соотношение было красноречивым. Выходит, целью вампира и впрямь была кровь, а не убийство…

Сделав глоток горького кофе и закусив его сладким пряником, Алексей погрузился в чтение. Люди откликнулись охотно, отвечали на вопросы подробно. Кис понимал их: любое нападение на человека, пусть даже ради банального ограбления, без проявлений жестокости, – есть насилие. Тот, кто, сидя дома в креслице, читает об этом в разделе криминальной хроники, никогда не прочувствует всю его оскорбительную глубину. Читатель рассуждает: не убили же! даже не избили!

Тем не менее это насилие. Вот почему читатели, жертвы нападения «вампира», откликнулись столь дружно: на своей шкуре испытали, как убийственно вторжение в целостность и неприкосновенность их личности – пусть даже в виде насильственного изъятия у них некоторой, не смертельной, дозы крови…

Сначала он пробежал глазами все подряд, затем оторвался, создал в компьютере таблицу и принялся вновь перечитывать письма, занося в нее сведения.

Разделы в его таблице были простыми. На основании роста и веса он обозначил одну графу как «телосложение». Остальные назывались «пол», «время суток», «район», «группа крови».

Работа над таблицей заняла у него довольно много времени, зато результаты – пальчики оближешь!

У детектива словно что-то щелкнуло в голове. Взгляд приобрел ясность, равно как и мышление. Видимо, потому, что он наконец избавился от мистики, которая до сих пор неизбежно сопутствовала слову «вампиры»: у него появились в руках первые существенные факты, пища для логики.

А именно:

– Группа крови всегда была одна: третья.

– Район был тоже одним: Щелково, Сиреневый бульвар и окрестности.

– Пол, за единственным исключением, – мужской.

– Время суток – темное.

– И напоследок телосложение: субтильное – так он его обозначил. Иными словами, мужчины и единственная в списке женщина были существами довольно хрупкими…

Вчерашние домыслы насчет Киры, насчет ритуалов можно с легкой душой выбросить в мусорную корзину. Все, что содержалось в его таблице, доказывало правоту Людмилы Анатольевны, эксперта: налицо был некий человек, которому кровь требовалась отнюдь не для ритуалов – для внутреннего употребления! Неважно, вводил он ее себе в вену или и впрямь пил из стакана.