Страсти Челси Кейн - Барбара Делински

Никто не знал, что из себя представляет Челси Кейн, она была лицом посторонним и к тому же женщиной, а значит, вдвойне не заслуживала доверия.

Глядя на Челси, похожую на случайно заехавшую в Норвич Нотч королеву, Донна размышляла, примет или не примет ее город. Она была слишком необычной, слишком выделялась из толпы. В Норвич Нотче женщинам такое не прощалось. Женщины города должны были радовать своих родителей, ублажать своих мужей и нянчить детишек. Такая участь устраивала их на протяжении уже двух веков.

Донна вздрогнула, когда почувствовала, как чья-то рука коснулась ее.

Резко повернувшись, она увидела Нолана Маккоя. Ее глаза вспыхнули, а лицо на мгновение осветилось радостью, но она тотчас же стала озираться. Убедившись, что в магазине никого нет, Донна вопросительно посмотрела на Нолана.

– Смотрю, все ли в порядке, – сказал он, стараясь, чтобы по губам ей было легко понять смысл слов.

Нолан был шофером полиции, одним из двух офицеров этой службы в городе. Восемь лет назад его наняли вместо предшественника, который, перебрав лишнего, не справился с управлением машины и рухнул в овраг с высоты тридцать футов. Нолан знал всех в Норвич Нотче. Его уважали и любили, но он по-прежнему оставался чужаком, так уж было заведено в городе. Донна знала людей, которые прожили здесь в два раза дольше Нолана и все еще не считались своими среди горожан. Положение в городском табеле о рангах нужно было завоевывать кровью и потом в течение долгих и долгих лет.

До встречи с Ноланом Донну мало беспокоила судьба чужаков, но, впервые увидев его, она почувствовала, как что-то тронуло ее душу. Скорее всего, как догадывалась Донна, его одиночество. Родители Маккоя жили в Нью-Мексико, в Монтане у него был брат, а в Канзасе он оставил свою бывшую жену и двух дочерей. Нолан всегда говорил, что кого ему не хватает, так это его дочек, но Донна думала иначе. Она по себе знала, что такое одиночество, и безошибочно могла отыскать его следы на лицах других людей. Вот почему она использовала любую возможность, чтобы пригласить Нолана в дом, но сделать это ей удавалось не часто. Мэтью, как и его отец, ревностно соблюдал традиции, а по традиции список приглашенных на Рождество, или праздничный новогодний ужин, или День Благодарения не изменялся. Нолан Маккой в этом списке не значился. Для Фарров он был немногим больше чем простой сезонный наемник.

Маккой все свое время посвящал работе, что тоже очень нравилось Донне. Его отношение к службе было более чем серьезным, ведь именно на нем лежала ответственность за мир и спокойствие в городе.

У Нолана были также самые добрые глаза из всех, которые Донне приходилось видеть за свою жизнь. Он не был красавцем, в его волосах пробивалась преждевременная седина, черты его лица были грубыми, шея – короткой, но когда он смотрел на Донну, он действительно смотрел на нее. Он видел перед собой не дочь Оливера Плама, не жену Мэтью Фарра или мать Джози Фарра – он видел ее. Под его взглядом Донна чувствовала себя женщиной.

Ни разу за всю их совместную жизнь Мэтью не посмотрел на нее так.

– Все в порядке? – спросил Нолан, погладив ее пальцы.

Она улыбнулась. Он держал ее руку, чтобы она не могла ответить ему знаками. Ему нравилось, когда она разговаривала. Она же не любила говорить, но его прикосновение всегда вселяло в нее какое-то особенное, теплое чувство. Молча она пожала плечами, на секунду повернула голову в сторону сквера, а затем посмотрела на его губы.

– Челси Кейн, – подтвердил он. – Она остановилась в гостинице. Твой отец считает, что она у нас долго не задержится. Он сказал, что она может оставаться здесь, пока с ней ее чековая книжка. – Донна подняла брови. – Он не может заставить ее уехать. Только не говори ему об этом. Он с самого утра не в настроении.

Донна догадывалась почему. Меньше всего на свете отец желал стать партнером в собственной компании.

В это время из-за здания суда выбежала охотничья собака Джадда Стриттера и, увидев Челси, понеслась через весь сквер к ней. Ткнувшись носом в ее руки, пес радостно завилял хвостом. Челси потрепала его по лохматой спине и почесала за ухом. Пес блаженно вытянул морду, и тогда Челси почесала ему шею. Рядом с ней собака выглядела породистой, подумала Донна. Ей очень нравились золотисто-каштановые волосы, ухоженная кожа и гибкая фигура Челси.

И снова Донна почувствовала к ней симпатию. Представляла ли она себе, в какой город попала? Если она думала, что может приобрести здесь влияние, став партнером в "Плам Гранит", то глубоко ошибалась. Никто не мог купить положение в Норвич Нотче. Никто не мог достигнуть его без согласия отцов города, и одним из этих отцов был Оливер Плам. Он являлся членом Городского управления и одной из самых влиятельных фигур в Комитете развития и планирования бюджета. Челси пришлось бы несладко, вздумай она перечить Оливеру в отношении всего, что касалось внутренней жизни города.

Она почувствовала, как сотрясается от смеха грудь Нолана. Он указал в сторону сквера:

– Смотри, как Бак разгулялся. Могу спорить, Джадду за ним не угнаться.

Джадд Стриттер нравился Донне. Они вместе выросли. Сколько она помнила, он всегда был добр к ней. Потом он уехал в другой город и поступил в колледж, по окончании которого остался там работать. Вернулся Джадд мрачным и совсем чужим. Он мог быть лучшим мастером у Оливера, но Нолан был прав: в отличие от своей собаки Джадд не был общительным.

Нолан легонько прикоснулся к щеке Донны:

– Мне пора уходить. Зайду попозже.

Он нежно прикоснулся пальцем к ее губам, и на секунду она затаила дыхание. Затем он пожал ей на прощание руку и направился вдоль стеллажей к выходу. Она почувствовала, как хлопнула входная дверь, и хотя не могла услышать шум его машины, живо представила всю картину. Вот он выходит из магазина, открывает дверцу, садится, захлопнув ее за собой, дает полный газ и скрывается в одной из боковых улиц. Донне всегда становилось грустно в такую минуту.

Она утешала себя мыслью о его возвращении. Нолан заезжал к ней, как только ему выдавалась такая возможность. Правда, он редко заставал ее одну в магазине, но когда это происходило, Донне было особенно приятно видеть его. Ей нравилось быть рядом с ним. Когда она касалась его плеча, то чувствовала себя защищенной, как бы нелепо это ни звучало. Ведь Норвич Нотч был самым уютным и спокойным местом на свете. Город заботился о своих жителях, и в первую очередь о таких, как Донна. Если кто-нибудь и был в безопасности, так это она.

В безопасности. Да, в полной безопасности.

Она вздохнула и отвернулась от витрины.

На окне второго этажа здания, в котором располагался городской суд, полукругом была выведена надпись: "Парикмахерская Зи". Из него двое представительного вида мужчин обозревали центральный городской сквер. Оба седые, в застегнутых наглухо рубашках с короткими рукавами, в темных брюках на подтяжках, обутые в полуботинки, они хранили на лицах стоическое выражение.