Обноженный - В. Бирюк

Находим: не хочет Ивашка заниматься алфавитом — будем носок тянуть. В порядке проявления моего к нему доброго отношения и от алфавита освобождения.

Вечерком вывожу своего верного слугу во двор, начинаю с просто стойки «смирно». Сразу же собирается толпа насельников разных возрастов, и всей… аудиторией — проявляет своё… остроумие. Недолго — минут десять. Ивашко от насмешек — багровеет, желваками — играет, от тычков моего дрючка — дёргается:

— Пятки вместе, носки врозь. Носки на ширину приклада. Виноват — на кулак. Что ты весь скосоёбился? Спинку выпрямить, плечи развернуть, смотреть прямо, глядеть соколом. Ну вот — нормально. Вольно. Ещё 12 раз для памяти. Кстати, Ивашко, ты всех насмешников запомнил? Ты запоминай — завтра сам их так строить будешь. И все их слова шутейные — сам им скажешь.

До народа дошло не сразу. Только когда Ивашко улыбаться начал. Широко так. В предвкушении.

Так и покатилось: вечером — я Ивашку учу, на другой день — он науку передаёт. Всем. Желающим и не очень. Что там Грибоедов насчёт «ланкарточных обучений» сочинял? А строевую так — не пробовали?

Кстати, «попаданцу на заметку»: это единственный реальный способ. В условиях отсутствия учебников, при тотальной методической безграмотности основной массы здешнего профессорско-преподавательского…

Со строевой понятно: это наследие другой, более поздней эпохи.

16–19 века, шеренги солдат с пороховым, длинноствольным и однозарядным маршируют по полю боя. Когда у французов перед шеренгой аркебузёров выстраивалось до 16 шеренг пикинёров… «Забор» для обеспечения времени на перезарядку.

После появления штыков пикинёров убрали: «стреляют — все!». Если подразделение в плотном двух-трёх шеренговом строю топает в сторону противника — ходить не «в ногу» — убиться. Потерял равнение — получил пулю от своего. Как минимум — сбил прицел стрелка из второй шеренги — его ружьё у тебя на плече. Стрельба плутонгами… Не упал вовремя — упал навсегда.

Французский батальон в 800–900 стрелков во времена Наполеоновских войн работал круче пулемёта: 16–18 выстрелов в секунду, боезапас — 20–25 тысяч… Любая рассинхронизация, потеря стрелком собственного места в строю — смертельны для своих.

Но это — Новое время. А вот нормальная средневековая пехота в бою мгновенно превращается в вопящий клубок, с торчащими и машущими во все стороны острыми предметами.

Исключения — швейцарская баталия и её реплики-противники — испанская терция и германская банда. Они были столь эффективны именно в силу строевой подготовки. Глубокий, в 5–6 шеренг, строй, сильно связанный проходящими по всей глубине на уровне пояса и груди длинными пиками двух последних шеренг. Такой строй не может перемещаться не «в ногу»: интервалы между шеренгами увеличиваются, и даже шестиметровая пика из последнего ряда не достанет до противника.

Вообще, строй баталии был очень плотным. Чтобы напора хватало выпихнуть пиками с поля боя другое похожее построение или удержать атаку тяжёлой конницы. Для создания такого напора, просто давления телами, в середину баталии ставили новобранцев — толку в рубке от них нет, но подпереть спину — годятся.

Столь плотно упакованный строй — ещё и двигался. Без синхронного шага на сокращённой дистанции («летка-енка») — передние ряды плюнут на противника и начнут бить морды тем, кто им сзади по пяткам топчется.

В баталии алебардисты находились в середине «слоёного пирога», в третьей шеренге. При 2–2.5 метровой алебарде, чтобы достать противника перед фронтом пикинёров через их головы сильным рубящим ударом, надо прижаться к их спинам. И в таком, сжатом состоянии, ходить не спотыкаясь об их пятки. Иногда алебардистов надо убрать из второй шеренги. Заменив их пикинёрами для усиления напора. Нужно заставить три задних шеренги пикинёров синхронно «повернуться в профиль», чтобы алебардисты смогли отойти в тыл. Такое перестроение, ввиду атакующей конницы противника… Даже в 21 веке — удел весьма немногочисленных особо парадных подразделений, специально и за немалые деньги обучаемые таким манёврам.

Две лучших пехоты среднего средневековья — швейцарские пикинёры и английские лучники — дважды встречались на полях сражений. Швейцарцы били бургундскую армию, заодно вырезали и отряды английских наёмников. А вот нормального боя между ними ни разу не было. Вот бы свести…

Швейцарские пикинёры обеспечивали плотный и подвижный «забор», а бедным лучникам приходилось таскать с собой пару заострённых жердей, которые они втыкали перед собой на поле боя. Заборы-частоколы перед стрелками видны и на старинных гравюрах времён Столетней войны.

Вот бы скрестить английских лучников и швейцарских пикинёров…

Но до ближайшей победы сомкнутого движущегося строя швейцарской баталии — два столетия. До тех пор со строевой… без строевой.

Честно говоря — я не собираюсь строить швейцарскую баталию, испанскую-итальянскую-фландрскую терцию… Там по штату 3 тысячи бойцов. Где я столько найду? Да и зачем? А вот в воспитательных целях — научить стоять, ходить… говорить чётко и по делу… чувствовать себя не частью толпы, но слаженной команды… к строевой бы ещё и бальные танцы, какой-нибудь па-де-катр… прапорщика-хореографа…

Артёмий внимательно наблюдал наши с Ивашкой экзерсисы. Помалкивал, но когда Чарджи начал фыркать, отказываясь становиться в строй, задал простой вопрос:

— Атака конницы на русский пехотный строй с тыла — всегда для русских смертельна. А вот если пешцы успеют по команде «все вдруг» развернуться… Хоть бы два задних ряда… Для степняков это как будет?

Здешняя пехота не умеет синхронно и быстро поворачиваться, не умеет двигаться по полю боя. В крайнем случае — бегают толпой. Вперёд или назад. Исключение — стрелки. Их часто рассыпают в цепь перед строем. Но снова: сомкнутым строем они ходить не умеют.

Мысль о возможности перемещения подразделения по полю боя как единого целого, без «ломки» и «валки», здесь пока выглядит несбыточной, запредельной фантастикой.

Через неделю, когда Ивашко командуя десятком мальчишек с палками, сумел изобразить слаженное движение строя с имитацией синхронного копейного удара, насмешки кончились — мои вояки призадумались. А уж когда я показал демоверсию движения копейного каре со стрелками внутри… — до некоторых дошло.

Аким закусил бороду, вдумчиво пожевал и вдруг сделал то, чего давно и старательно избегал — ласково улыбаясь, обратился прямо к Чарджи:

— Ну что, инал ябгушный. Ванечка-таки додумался. Вот эти… игрища… Вашим — полный пи…дец.

Положим, дед несколько… опережает. Я-то ориентируюсь на тактику российских войск второй половины 18 века. Когда «суворовские чудо-богатыри» успешно «чудом богатырили» турецкую и татарскую конницы вот в таких «коробочках». Хотя в Европах торжествовали сначала линейная прусская тактика, а позднее — колонны Наполеона.

Суворов ввёл в оборот малые каре — полковые. Взамен менее подвижных — общеармейских. И стал выпускать их на поле боя в несколько линий, так что противник, прорываясь между «коробочками», попадал под перекрёстный огонь. Похоже на русскую тактику в Полтавском бое, но эти суворовские «редуты» — ещё и по полю пешком ходят.

Английские и брауншвейгские полки при Ватерлоо просто стояли, но пушки между ними били картечью, насыпанной в стволы поверх ядер, с 40 шагов. Выкашивая атакующих французских кирасир рядами. А ружейный огонь отгонял остатки. Четыре раза! Четыре раза французская конница пыталась пробить пятиугольники английских полков. Наполеон так и не простил Нею эту ошибку. А английские гвардейцы с тех пор носят медвежьи шапки гвардейцев французских.

У Суворова — «стреляют все!». У меня — ни пушек, ни ружей. Но если прикрыть «забор» копейщиков стрелками… и сделать этот «забор» подвижным…

— Аким, не сбивай ребят. Левой… левой.

   «Грудью вперед бравой!   Флагами небо оклеивай!   Кто там шагает правой?   Левой!   Левой!   Левой!»

Почему попаданцы не занимаются со своими людьми строевой подготовкой — не знаю.

Этикет и танцы предписывают начинать движение с правой ноги. Строевая — с левой. Почему — снова не знаю.

"— Левой! Левой!

— Товарищ прапорщик! Нога устала!

— Ладно. Правой! Правой!».

Аким оказался прав: появление на поле боя копейных каре с «начинкой» из стрелков, оказалось катастрофическим для обычных средневековых армий. Бойня, в которую превратилась битва «Русского легиона» с сирийско-египетской армией Айюбидов при Торон де Шевалье — просто одно ярких проявлений. Конечно, у моих стрелков были мощные четырёхсотфунтовые арбалеты с подвесными блоками, но их эффективность основывалась на защищённости от быстрых атак лёгкой кавалерии. Конечно, были удачно использованы складки местности, куда была сброшена великолепная арабская конница, но и это результат возможности пехотных каре маневрировать на поле боя.