Обноженный - В. Бирюк

Сформировав классы, поставив учителей по разным учебным предметам, изменяя методику преподавания, удалось построить нормальную технологию обучения.

Снова: технологию нормального педпроцесса удалось запустить только потому, что была преодолена пресловутая «узость средневекового рынка».

Достаточно много учеников — сирот, которым некуда деваться, которых я кормлю. Достаточно учителей — моих людей, которые у меня на содержании. Достаточно помещений, которые тоже построены на моё серебро.

Черчилль говорил: самое выгодное капиталовложение — вложение в подрастающее поколение. Делаем по Черчиллю.

Из первых последствий такого… избытка учеников — их свобода. Ребёнок пришёл в училище, а учиться не хочет. В нормальной здешней школе немедленное и очевидное следствие — порка. А у меня — дерьмократия с либерастией:

— Не хочешь учиться — не надо. Пойдёшь на лесосеку.

— Дык… ну… я ж маленький!

— А там ветки таскать требуется. Они тоже небольшие.

Внутреннее, из души моей, из других времён воспринятое, неприятие телесных наказаний ставило меня в постоянное противодействие здешним законам и обычаям. На «Святой Руси» битьё, порка, клеймение, ослепление, отсечение членов… — явления весьма распространённые. «Русская Правда» таких мер воздействия предусматривает мало. Заменяя, хоть бы и частично, сии общенародные традиции на штрафы-виры, она была, безо всякого сомнения, законом весьма человеколюбивым.

Однако же сироты мои вирами наказываемы быть не могли, ибо имения своего не имели. Не имея возможности употребить ни порку, ни виру — вынужден я был искать иные способы наказания. Перейдя во Всеволожск, оказался я в сходном положении — с новосёлов и взять-то нечего. Потому, составляя свою «Всеволожскую Правду», употребил я эту, школярскую идею, установил в наказание злодеям — каторгу. Сия новизна многих безобразников испугала. Особенно из числа вятших, привыкших от суда откупаться серебром, а не годами жизни своей. А что мало кто из моей каторги живым выходит… так жизнь такая, на всё воля божья.

Мой либерализм… не надо иллюзий: основная масса детей живёт в интернате, фактически — в казарме. Каждый… не шаг — вздох просматриваются и прослушиваются. Всё локально, ограничено во времени и пространстве. Все и всё — в моей воле. Вот я и погоняю.

Моя цель: совместить максимум с минимумом. Вбить максимум необходимых знаний и навыков за минимальное время. И дело не только в том, что я за это плачу, что я знаю — сколько стоит мне каждый день функционирования этого… училища. У меня нарастающее ощущение цейтнота: надо скорее выучить этих. Выучить хорошо. Чтобы они учили следующих, чтобы они делали нужное мне, чтобы они стали менять вот это… всё, что называют «Святая Русь».

Процесс, если не собственно обучения, то — воспитания, идёт непрерывно, круглосуточно. Частной, приватной жизни у учеников нет. У учителей… да, в общем-то, тоже. Казарма. Или — большая семья. Какая приватная жизнь может быть у человека в средневековой усадьбе?! Использую это для интенсификация просвещения…

Пришлось добавить учителей. Фриц вдалбливает счёт. Поэтому у меня все детишки таблицу умножения выучили на двух языках. Но как Фриц матерился по-немецки, когда я ему деление уголком показывал!

Звяга — уроки труда. Плотницкое дело русскому человеку всегда пригодиться. И мне на пользу — доски струганные пошли. Отчего, ну скажем так, громко — «мебель» появилась. Вообще, при правильной организации, процесс обучения даёт кучу полезных в хозяйстве вещей.

Например, они лыж понаделали. У меня теперь лыжи появились! Коротковатые, конечно. Как для биатлона — на 4 сантиметра меньше роста. Но при моей манере каждый день по два десятка вёрст наматывать — просто предмет первой необходимости.

И остальных ближников своих на лыжи поставил. Смеху было…

Все валятся и валяются. На каждой горке вся моя команда — как костяшки домино — веером по сторонам. Здоровые ж мужики, а как щенки слепые! Кроме голяди да Могуты никто на лыжах ходить не умеет. Охотнику это надо, а остальные зимой дома сидят. Или на дровнях катаются.

Охотники… Опять не так! Охотник на лыжах — ходит. Лыжи широкие, короткие, подбиты мехом ворсом назад — чтобы назад не скользили. Это потому, что у охотника лыжных палок нет. Идёт себе дядя по лесу тихонько, по сторонам поглядывает, следы читает, «потропляет»…

   «Засыпае нас снег засыпае   За табой асцярожна ступаю   Патрапляю замецены след   Замецены след»

А мне нужен скоростной бег. Понятно — не по снежной целине в лесу с сугробами — по лыжне, по неглубокому снегу, по насту. Для скорости — лыжи длиннее и уже, палки, длинный скользящий шаг…

Глава 251

Отдельная тема — строевая подготовка.

Макаренко строевой — своих воспитанников в чувство приводил. Делаем по «Педагогической поэме».

Ага… А нету тут строевой! Вообще.

Ме-е-едленно.

На «Святой Руси» нет строевой подготовки.

«Строй воинский как храм святой…». Нету.

Русские рати маршировать не умеют. Не наше это, не исконно-посконное. Немцы занесли?

Команда «Налево кругом! Шагом марш!» на «Святой Руси» не подаётся. Ближайший туземный аналог: «Пшёлты».

Понятие «поворот пятка-носок» — отсутствует как класс. По-русски говорят просто: «А поворотись-ка ты, сынку»… Повороты выполняются последовательным перетоптыванием. Когда это исполняется лаптями с тёплыми онучами…

«Я плакаль»?! Нет — я непристойно матерился. Какой боец из человека, который вместо одного чистого движения делает четыре грязных?!

Я уже подробно описывал структуру вооружённых сил «Святой Руси». Самое простое: есть княжеские гридни — Киев, например, выставляет в эту эпоху 6–8 сотен таких бойцов. Это — профессионалы. Которые строем не ходят, потому что вообще по полю битвы не ходят — они конные. Вторая составляющая — городское ополчение. Киев выставляет 7 тысяч таких бойцов. Ни тех, ни других «налево кругом» не учат. За ненадобностью?

Понятие «шагом марш»… — А что такое «марш»? «Ходить в ногу»… воспринимается как изощрённый цирковой номер. Я-то, по своему прежнему опыту, думал, что толпа мужчин, за редкими патологическими исключениями, инстинктивно подстраивается. Не-а, святорусская пехота не идёт, а «валит».

   «Ура! Мы ломим!   Гнутся шведы».

То-то и оно, что «ломим». Толпой, массой, народом…

   «Потом считать мы стали раны,   Товарищей считать».

«Товарищей» — оставшихся в живых после «ломления». Или правильнее — «после ломки»?

Бестолковость в боевых построениях — отнюдь не чисто «святорусская» особенность.

Авраам Линкольн был совершенно безграмотным человеком. В смысле строевой. Как-то на сборах местной милиции его назначали сержантом. Нужно было провести подразделение через узкие ворота. Но он забыл соответствующие команды. Поэтому скомандовал то, что вспомнил:

— Разойдись. Через пять минут построиться за воротами.

Русские рати строятся на поле боя «по-линкольновски». Командиры выводят ополчение, показывают направление: от меня и до следующего дерева… Народишко «валит» по указанной линии, топочется, подравнивается, перебегает с место на место… Встали, ждут: когда ж «ломить» скомандуют?

«Равнение на грудь четвёртого»… приводит к сеансу одновременного устного счёта с тыканьем пальцами. Может, поэтому в российской армии в 19 веке равнение шло на грудь третьего? Считать умели только до трёх?

У меня есть только один гридень — Ивашко. Строевой он не знает, но он воин — выучу. А кто детей будет учить? Он?

Отношение княжьих к земским… а уж «святорусских янычар» к смердам… Я уже об этом говорил. Но мне надо из мальчишек-крестьян, беженцев, нищих, сирот… — сделать что-то приличное. Как бы мне Ивашку… замотивировать? Чтобы он не просто «по приказу» отбывал, а и сам, с душой, с вниманием и въедливостью… А по раввину! «Купи козу — продай козу».

— Надо детишек грамоте учить.

— Хто?! Я?!!! Кого?! Чему-чему?!!

Мда… С грамотностью у Ивашки… за ненадобностью.

У всякого руководителя постоянно грызёт мозг дилемма: доверенные люди должны уметь делать доверяемое им дело.

Противоречие между личной преданностью и профпригодностью при подборе и расстановке кадров… В попадизме не рассмотрено совершенно.

А что по этому поводу писал т. Ленин т. Бухарину в 1918 году? Типа: прилагаемый к записке товарищ порученное дело завалил полностью. Но мы ему безусловно доверяем. Поэтому найдите ему дело, которое он потянет.

Находим: не хочет Ивашка заниматься алфавитом — будем носок тянуть. В порядке проявления моего к нему доброго отношения и от алфавита освобождения.