Квадратура круга. Пьесы (сборник) - Валентин Катаев

Завьялов. Она мне дышать не дает.

Таня. Красивая?

Завьялов. А черт ее знает! Понятия не имею. Наверно, жуткое рыло.

Таня. Дура! Какая-то гора не идет, какой-то Магомет идет… У нее, наверное, не все дома!

Завьялов. Танька, ты прелесть! Знаешь, кто ты такая? Ты – первый день творения.

Таня. Почему это первый?

Завьялов. Потому что не последний. А эта самая Вера Газгольдер, между прочим, начинает меня сильно беспокоить. Я уверен, что в один прекрасный день она вкатится сюда собственной персоной и потребует…

Таня. Я ей вкачусь! Так стукну, что она своих не узнает! Имей в виду.

Завьялов. Таня! Как тебе не стыдно! Что это? Ревность? Фу! Что можно быть омерзительнее и пошлее ревности! Ты серьезно?

Таня. Вполне серьезно. Весь фасад обдеру. Факт!

Завьялов. Та-а-ня!

Таня. Кто любит, тот ревнует.

Завьялов. Я тебя не узнаю! Комсомолка! Пролетарка! Человек будущего! Заря! Аврора! Что ты говоришь! «Стукну», «обдеру фасад»… Опомнись! Я тебе неоднократно говорил, что ревность – это самое мещанское чувство, которое только можно себе представить. Мутное, грязненькое чувство мелкого собственника, лавочника, торгаша, феодала. Таня, тебе не стыдно?

Таня. Стыдно! Но что я могу сделать, Ваня? Люби меня одну! Я тебя очень прошу. Я хочу, чтобы ты был только мой. Понимаешь? Мой, мой, мой!

Завьялов. Ой, боже мой! Мой, моя, мое! Твой, твоя, твое! Честное слово, это смешно, но иногда ты делаешься как две капли воды похожа на Машу, и это ужасно.

Таня. Так зачем ты на мне женился?

Завьялов. Женился? Та-а-а-ня!..

Таня. Ну, не женился. Ну, не расписывались. Какая разница! Все равно ты мой муж, а я твоя жена.

Завьялов. Таня! Муж, жена… Какая ты еще не… новая!

Таня. Я буду новая. Не сердись. Буду какая тебе угодно. Но только ты меня, пожалуйста, люби. Понимаешь? Люби меня! Мне очень надо, чтоб меня любили.

Завьялов. Вот чудачка! Я ж тебя очень люблю.

Таня. Не хочу, чтоб ты меня «очень» любил. Хочу, чтоб ты меня просто любил, без всяких «очень». Кто говорит «очень», тот, значит, совсем не любит.

Завьялов. Ой, боже мой! Ну, я тебя «просто» люблю. Вот странная! Давай, если хочешь, я тебя даже поцелую – нежненько-нежненько!

Целуются.

Ну, помирились?

Таня. Помирились.

Завьялов. Отлично! А теперь я могу тебе сообщить приятную новость. Завтра мы едем в Крым, а оттуда, на теплоходе, на Кавказ. Вдвоем, в международном вагоне. На столике цветы, бутылка легкого вина, конфеты. Это будет очаровательное путешествие.

Таня. Завтра?

Завьялов. Завтра. Ты представляешь себе, что такое ранняя весна в Крыму? Яркое солнце, ни одного облачка, синее море, чайки, и цветет миндаль. Что ни дерево – розовый букет. Танюха-а?!

Таня. Завтра ехать? Ты с ума сошел! А фабрика? А кто за меня работать будет? Медведь? У меня отпуск в августе. В августе поедем.

Завьялов. Действительно, дожидайся августа, когда в Крыму такая очаровательная весна! Не говори глупостей. Завтра мы едем.

Таня. Это ты не говори глупостей! Меня не отпустят. Ни за что не отпустят. Да я и сама не уйду. И так неприятности.

Завьялов. Пустяки!

Таня. Как? Что ты говоришь? Это же производство! Понимаешь – про-из-вод-ство!

Завьялов. Ты меня просто смешишь… и… раздражаешь. Какое там, к черту, производство! Кто тебя может не отпустить? Что, у нас крепостное право? В каком веке мы живем?

Таня. Это тебя надо спросить, в каком веке и в какой стране мы живем. Да ты что, с луны упал? Ваня, ей-богу, это не ты. Тебя кто-то подменил.

Завьялов. Это дичь. Мы живем на пороге социализма. А что такое социализм? Социализм – это прежде всего свобода. И в первую очередь – свобода передвижения. Неужели тебе это не понятно? Разве может человек будущего сидеть, как привязанная обезьяна, на одном месте? Абсурд! Сегодня – здесь, а завтра – там, послезавтра – еще где-нибудь, в другом месте. Зимой – в Африке. Летом – в Швеции. Весной – в Японии, на островах Тихого океана.

Таня. Померь себе температуру.

Завьялов. Разве тебе не хочется на острова Тихого океана?

Таня. Мало ли что хочется! Хочется. Но сейчас не могу. Просто не имею права. Понятно? В августе.

Завьялов. Сидеть в паршивой Москве по колено в грязи, в то время как в Крыму цветут анемоны! Извини меня, но это типичное мещанство.

Таня. Не выйдет. И точка!

Завьялов. Окончательно.

Таня. Да.

Завьялов. Странно! И глупо! Значит, нет?

Таня. Сейчас нет. В августе. И перестанем об этом говорить.

Завьялов. Хорошо! Не надо. Эти сапоги на всю квартиру воняют. У меня голова болит. Нельзя ли их куда-нибудь убрать?

Где-то неуклюже играют на трубе сигналы.

Что это за дурак все время на трубе играет?

Таня. Пионер Ваня, из сорок шестого номера.

Завьялов. Способный ребенок.

Пауза.

Надо позвонить Преображенскому… Да, телефона нет. Квартира новая, а телефона нет.

Таня. Районная подстанция перегружена. Обещают – через два месяца.

Завьялов. Обещают… Значит, ты категорически не едешь?

Таня. В августе.

Завьялов ходит и свистит. Пауза.

Ваня, мне нужны деньги.

Завьялов. Деньги? Зачем?

Таня. Не спрашивай. Я тебя очень прошу – не спрашивай.

Завьялов. Да. Но все-таки интересно: зачем?

Таня. Ну… Ну, мало ли зачем? Мне очень совестно у тебя просить, но, пожалуйста… Когда у тебя не было, я ведь тебе ничего не говорила. Правда? А теперь мне очень нужно. Понимаешь, очень.

Завьялов. Ты меня пугаешь. Может быть, что-нибудь такое…

Таня. Нет, нет! Ты не беспокойся. Ничего такого. Просто – нужны деньги. Четыреста тридцать пять рублей. Допустим, на хозяйство. Ведь тебе не жалко дать на хозяйство?

Завьялов. Четыреста рублей на хозяйство? Хорошо! Я на днях дам.

Таня. Нужно непременно сегодня.

Завьялов. Непременно сегодня на хозяйство?

Таня. Ну, не на хозяйство. Мне так совестно, ей-богу!

Завьялов. Ты мне с утра все время напоминаешь о деньгах. Ну, знаю, слышал. Надоело. Одно и то же, одно и то же: мое, твое, деньги… мое, твое, деньги… И дурак на трубе играет. Прямо удивительно, до чего все это похоже на Малую Бронную!

Таня. Ванюша, ты не сердись. Я тебе отдам. Только мне очень нужно.

Завьялов. Зачем?

Таня. Не скажу. Не могу.

Завьялов. Тогда я не могу дать.

Таня. Ну, я тебе скажу. Хорошо… Нет! Ни за что! Не скажу.

Завьялов. Тогда не дам.

Таня. Хорошо. Не надо. Забудь, что я у тебя просила. Извини! Не сердись.

Завьялов. Я не сержусь. Смешно, если бы я стал сердиться из-за денег. Я не лавочник. Но согласись сама, что…

Явление XIV

Входят бабушка и мать.

Бабушка. Вот он, вот наш герой.

Мать. И впрямь! А я уж думала, вы из меня дуру делаете.

Таня. Это Иван Васильевич… Ваня.

Мать. Да вижу, вижу. Слышала. Ну что же, ее личное дело. Не маленькая. Здравствуйте, товарищ! Так сказать, очень приятно… и вообще… Только меня одно удивляет: как это вас угораздило? Чем она вас завлекла? Обыкновенная дуреха. Ей бы еще в куклы играть, в пионерском галстуке ходить, а она вдруг – здравствуйте! – ни с того ни с сего за лектора замуж выскочила. Ну и ну… и… и… и… раз такое обстоятельство, конечно, то милости просим, по-родственному. Все-таки как бы, что ли, теща… Фу, какое дурацкое слово-то! (Обнимает Завьялова.)

Бабушка (растроганно). Милые! (Хочет их обнять, но Таня испуганно удерживает.)

Мать. И вообще, как говорится в комедии Гоголя, в Малом театре, «Ревизор»: «Да благословит вас бог, а я не виноват». Ну, дорогая дочка, что и говорить: удивила, не скрою! Партийный?

Завьялов. Около.

Мать. Серпухов тоже около Москвы. А поди километров сто будет. А я, вишь, в каком колхозном виде. Прямо с посевной. За двадцать дней один раз как следует спала. И то не раздеваясь. По тридцать километров в день пёхом. Ноги распухли, как у собаки. Так что, извините, дорогой… тесть или зять… или как там это считается, я уж и забыла.

Завьялов. Стало быть, вы прямо из деревни? Это очень интересно! Ну, как там колхозы-совхозы? Что слышно насчет агрогородов? Агрогород! Ведь это замечательнейшая штука! В будущем обществе люди будут жить в городах-садах, в агрогородах. Чудесный воздух, зелень, солнце, цветы, парное молоко! Деревня в городе и город в деревне – вот синтез, не правда ли?