Русские солдаты Квантунской армии - Евгений Яковкин

Со второй половины 1944 г. в связи с изменением ситуации на фронтах мировой войны и усилившейся японской лояльностью в отношении СССР разведывательно-диверсионные программы, как в подготовке кадров лесной полиции, так и в русских армейских подразделениях, начали постепенно сворачиваться. В то же время продолжали существовать специальные разведывательно-диверсионные учебные отряды, находившиеся под непосредственным руководством разведуправления Квантунской армии.

Одним из таких разведывательно-диверсионных учебных отрядов являлся русский отряд на станции Имяньпо, состоявший из трех групп под командованием капитанов В.В. Тырсина, Широкова и поручика Ганина. Общее руководство отрядом осуществлял представитель ЯВМ майор Иси{345}.

Как пишет исследователь русской эмиграции Антропов, в конце января 1945 г. в Харбине прошла новая регистрация и медицинский осмотр молодых русских эмигрантов для последующего их зачисления в РВО армии Маньчжоу-Ди-Го{346}.

Отмстим также, что все чины РВО приносили присягу следующего содержания: «Я, российский эмигрант, как равноправный гражданин империи Маньчжу-Ди-Го, вступая в ряды русского воинского отряда, обязуюсь быть честным и справедливым, защищая интересы Маньчжурской империи; выполнять все требования уставов и приказов начальников; быть готовым с оружием в руках выступить по первому зову своих начальников на защиту территории Маньчжу-Ди-Го, против врагов империи и дружественной ей империи Ниппон»{347}.

Один из русских эмигрантов, Владимир Владимирович Катенин, в своих воспоминаниях пишет: «В январе 1945 г, Пете исполнилось 19 лет. Вскоре ему и Коле пришла повестка о явке в военную миссию, где им сообщили о призыве на воинскую службу […] и оба были отправлены в Ханьдаохэцкий [правильнее — Ханьдаохэцзыйский. — Прим. автора] Российский воинский отряд.

В учебных отрядах на первых порах проходили строевые занятия, затем огневые. Два раза в неделю ходили на стрельбище. Боевой техники пока не было. В мае месяце, ко дню летнего Николая Чудотворца (22 мая) была назначена присяга.

К этому дню готовились тщательно, были заранее извещены родители с приглашением быть на этом торжественном моменте.

В назначенный день курсанты под звуки русских военных маршей прошли перед многочисленными гостями церемониальным маршем по-гренадерски, т.е. винтовки с примкнутыми штыками держали на весу, острие штыков слегка упиралось в кончик правого плеча впереди идущего.

После принесения присяги на верность Российской императорской армии воинская жизнь вступила в свою будничность»{348}.

В конце 1944 г. активизировались связи русской военной эмиграции в Маньчжурии с Комитетом освобождения народов России (КОНР) под руководством генерал-лейтенанта А.А. Власова в Европе. 14 ноября 1944 г. в Праге был провозглашен Комитет освобождения народов России (КОНР) со статусом независимого российского правительства. Был принят Манифест, в котором говорилось, что «Комитет Освобождения народов России приветствует помощь Германии на условиях, не затрагивающих честь и независимость нашей Родины. Эта помощь является сейчас единственной реальной возможностью организовать вооруженную борьбу против сталинской клики»{349}. «Своей целью Комитет Освобождения Народов России ставит:

а) свержение сталинской тирании, освобождение народов России от большевистской системы и возвращение народам России прав, завоеванных ими в народной революции 1917 г.;

б) прекращение войны и заключение почетного мира с Германией;

в) создание новой свободной государственности без большевиков и эксплуататоров»{350}.

После провозглашения Манифеста КОНР стали организовываться Вооруженные силы КОНР (ВС КОНР). Фактически с 14 ноября 1944 г. Власов стал главнокомандующим ВС КОНР. Таким образом, был создан единый центр, к которому стали стремиться многие эмигранты, разделявшие идеи КОНР как на Западе, так и на Востоке.

Интересно, что независимо от планов лидеров КОНР осенью 1944 г. в Шанхае группа русских эмигрантов по собственному желанию решила создать Бюро уполномоченного Л.Л. Власова на Дальнем Востоке. Инициатива создания Бюро принадлежала В.М. Воздвиженскому, Ю.П. Семову[13] и еще нескольким лицам.

Группа Воздвиженского пыталась установить контакт с КОНР через германских дипломатических представителей, но безрезультатно, и се деятельность ограничилась тем, что участники группы раздали в русской диаспоре в Шанхае около 5 тыс. экземпляров листовок с власовскими воззваниями и еще около 1 тыс. расклеили в людных местах{351}.

В январе 1945 г. Г.М. Семенов сделал заявление о предоставлении своих формирований в распоряжение генерала Власова. Об этом была сделана соответствующая запись в дневнике Ф.И. Трухина{352}.

Федор Иванович Трухин с октября 1944 г. — начальник штаба ВС КНОР, генерал-майор ВС КОНР, фактически организатор и создатель власовскои армии{353}, судя по записям в личном дневнике, планировал использовать каналы Семенова для заброски на Дальний Восток власовских пропагандистов и организаторов повстанческой деятельности{354}.

Член Президиума КОНР, генерал-лейтенант ВС КОНР{355} Георгий Николаевич Жиленков впоследствии говорил, что зимой 1945 г. существовали планы переброски власовских эмиссаров в Маньчжурию для организации более устойчивого контакта с Семеновым. В числе эмиссаров Жиленковым назывались начальник Информационного бюро ГУЛ КОНР поручик Н.В. Ковальчук, редактор Информбюро подпоручик В.М. Харчев и другие{356}. Рядовой состав власовцев, конечно же, о связях своего командования с семеновцами даже и не знал{357}. Весной 1945 г. группа Воздвиженского («Бюро уполномоченного А.А. Власова на Дальнем Востоке»), опасаясь резкого противодействия советских дипломатических кругов, была вынуждена прекратить работу{358}. К концу 1944 г. — началу 1945 г. генерал-лейтенанту Г.М. Семенову при поддержке японского военного командования подчинялись следующие воинские формирования (не считая РВО): две бригады забайкальских казаков, монгольская бригада из трех полков, Тяньцзинский русский волонтерский корпус, два военных училища, военные курсы, полицейские и пограничные отряды в Маньчжоу-Ди-Го, охранные отряды на концессиях и приисках, кадры пехотных и кавалерийских батарей{359}. В феврале 1945 г. на границе с СССР в Маньчжурии был развернут 1-й фронт под командованием японского генерала Кита. Весной 1945 г. был разработан оперативный план военных действий 1-го фронта на случай войны с СССР{360}. Но все изменилось в связи с событиями в Европе. В это время в Европе закончились боевые действия, и главный союзник Японии — национал-социалистическая Германия — была разгромлена. Акт о безоговорочной капитуляции Германии подписали 8 мая 1945 г. С 23 часов 01 минуты по среднеевропейскому времени прекращались все военные действия. По московскому времени это соответствовало 1 часу 01 минуте 9 мая 1945 г.{361} Реакция японских властей была выражена в следующем заявлении от 9 мая 1945 г.: «Сдача Германии, обязавшейся воевать вместе с Японией как одно целое, вызывает глубочайшее сожаление. Наши военные цели основаны на праве существования и самозащите. Это является несокрушимой верой Японии, и поэтому перемены в европейской ситуации не повлекут никаких изменений»{362}.

Тем не менее перемены последовали уже в ближайшее время, и они непосредственным образом отразились на судьбе чинов РВО Маньчжурской императорской армии. Командующему Квантунской армии генералу Ямаде Отодзе не нужно было каких-либо провокационных действий, которые бы могли привести к возникновению военных конфликтов на границе с СССР. Об этом, в частности, был предупрежден командующий 1-м японским фронтом генерал Кита{363}.

После капитуляции Германии Вооруженные силы КОНР генерал-лейтенанта А.А. Власова, командованию которых формально подчинялись РВО Маньчжурской императорской армии во главе с генерал-лейтенантом Г.М. Семеновым, с 12 мая 1945 г. сдавались в плен американским и английским союзникам. В эти дни ВС КОНР были расформированы и прекратили свое существование.

Многие из тех, кто попал в советский плен, были расстреляны, остальные арестованы и отправлены в СССР, где получили по 25 лет лагерей. Те же, кто попал в плен к американцам, потом были частично выданы Советам, частично остались в эмиграции{364}.