Полное собрание сочинений. Том 22. Прогулки по опушке - Василий Песков

Далее путь мой идет мимо пруда, в котором главная рыба – дальневосточный ротан. Знакомый мне по Зименкам мужик однажды пригласил присесть на пруду рядом и рассказал: «Удивительное созданье – ротан. В феврале нарубил я для погреба льду. А через полгода, когда пришло время копать картошку, решил я погреб почистить. Выгружаю остатки льда, черпаю воду. И что же вижу в воде? Ротанов! Выходит, принес я их вмерзшими в лед, в погребе они отошли и полгода обретались в талой воде. Выпустил я их в этот пруд, уважая живучесть, а вот сейчас, может быть, какой-нибудь попадет на крючок».

Люблю бывать я на этом пруду поздней осенью, когда первый крепкий мороз скует воду. Находишь камешек или комок мерзлой земли, кинешь полого на лед раз, другой, третий. Наслажденье, как в детстве, слушать затихающий на льду звук: те-те-те-те!..

И вот тропинка по лесу, куда не всегда грибники забираются. Тут, в ельниках, кажется, может жить леший или еще что-нибудь этакое. На опушке у конца тропки под елкой кем-то неведомым сбита скамейка из липовых жердочек. Сидя на ней, думаешь: не только ты оставляешь тут след, и еще кто-то ходит, даже вот место посидеть не поленились устроить.

С опушки виден закат солнца над полем – мое любимое время дня. Однажды заметил: разные птицы слетаются вечером на опушку – проводить солнце – и умолкают, наблюдая, как светило уходит за горизонт. Смена дня и ночи их волнует так же, как и людей.

И теперь вдоль опушки – к шоссе! В ожидании сумерек сюда из леса слетаются совы и ждут момента, чтобы, тихо летая над полем, охотиться на мышей. Зная это, я много лет забавляюсь: лягу под елкой и звуками изображаю присутствие мыши. Дело это простое: крепко сжав губы, надо втягивать в себя воздух – получается звук, какой мыши издают при возне. И вот они тут как тут – совы. Чтобы их подзадорить, рукой пошуршишь еще в палой листве. Для всех мышеедов (сов, лис, кошек) это желанные звуки. Однажды вечерний спектакль я устроил при внуке, когда он был еще мальчиком. Появилась не одна сова, а целый выводок, возможно, с матерью – сразу пять сов. И все рады обманываться. Неслышной каруселью вились у скрадка, где я шуршал и попискивал. Наверняка совы нас видели, но желанные звуки держали их в этом месте. Устав кружиться, мышееды сели на сухой куст рядом. Снимать их было уже темно. Зарисовал силуэты в блокноте…

Вот и вся «молитва» моя в бессонную ночь. Обычно засыпаешь где-нибудь на половине воспоминаний, а иногда мотаешь клубок их до самой опушки, где охотятся совы. И тут уж точно отходишь ко сну, считая: одна, две, три. И все кружится, кружится. Совы – мои любимые птицы.

• Фото автора. 28 ноября, 5 декабря 2003 г.

Успеть к столу

Вопрос еды – первостепенный для всего сущего. Африканская саванна – огромная и открытая арена жизни, где многое происходит на глазах человека. Видишь большие стада травоядных животных. Часто видишь и хищников, которые существуют за счет травоядных. Львы, леопарды, гепарды, гиены, шакалы – охотятся. И есть огромное число тех, кто пользуется тем, что осталось от стола крупных хищников, либо утилизирует то, что погибло, – питается падалью. Заметны среди них птицы. Грифы, например, постоянно несут патрульную службу – парят в небе, следя друг за другом. Если один что-то заметил внизу и резко снижается, вся братия, как в воронку, втягивается, устремляется в то же самое место. Другие падальщики – стервятники, аисты марабу – тоже понимают, куда лететь. Спешат туда же гиены, шакалы. Через несколько минут возле туши погибшей гну видишь кучу-малу: каждый, расталкивая других, спешит урвать свой кусок.

Животные всюду быстро узнают, где можно чем-нибудь поживиться. В 1976 году я получил письмо из чукотского Биллингса. Жительница поселка Людмила Ивановна Деменская сообщала: «Осенью у нас тут собралось сразу сорок белых медведей. Привлекла их туша кита, выброшенная на сушу. Целый месяц медведи, увеличиваясь числом, кормились. А когда кита съели, устремились в поселок – разгуливали по улице, как по проспекту, сломали деревянный сарай, где хранились мясо и нерпичий жир, и потом еще несколько дней держали наш Биллингс в осаде. По радио нам советовали, как надо себя вести. Мы пускали в медведей ракеты, наготове держали заведенные вездеходы. Когда вода в океане замерзла, медведи потянулись к острову Врангеля».

Обсохший кит – случайный подарок обитателям севера. Но есть места на земле, где по разным причинам и в одном месте гибнут животные регулярно. Падальщики эти места хорошо знают и в урочное время в них собираются. В огромном африканском заповеднике Серенгети антилопы кочуют в соответствии с сезонами дождей и засух. В северо-западной части заповедника с названьем Масаи-Мара путь десятков тысяч антилоп гну преграждает речка с крутыми высокими берегами. Антилопам ее непременно надо форсировать. Подпираемые идущими сзади, они прыгают в воду. Не все выбираются на тот берег – некоторые разбиваются, ломают ноги, затаптывают друг друга. Гибнут сотни животных, и хищники ждут рокового для антилоп часа. Страдальцы, отдав реке ежегодную дань, продолжают свой путь туда, где вот-вот прольются дожди. А падальщики остаются на реке пировать. И так продолжается, видимо, тысячи лет.

Честная добыча.

У нас зимовать на Каспий собирается множество водоплавающих птиц. На эту зимовку непременно прилетают и хищники – орлы и орланы-белохвосты. Идет обычная охота. Но изредка природа делает хищникам щедрое «подношенье» – прибрежное мелководье Каспия замерзает, и птицы от бескормицы гибнут или очень слабеют, а это праздник для орлов и орланов.

В начале 80-х годов минувшего столетия мы летали снимать для передачи «В мире животных» эту природную драму. Ослабевшим уткам и лебедям с вертолета сбросили сотни четыре буханок хлеба. И наблюдали, как вольготно жилось тут хищникам. Лысухи за ночь целыми стаями вмерзали в лед. Но орланы предпочитали ослабших, еще не погибших птиц – охота доставляла им удовольствие, да и теплое «кушанье» было приятней. Куда ни глянешь, на льду виднелись сытые, отяжелевшие от еды хищники.

Часто сытую жизнь падальщикам обеспечивает человек. Скотомогильники зимой всегда привлекают волков и воронов. Много птиц постоянно держатся около скотобоен. В Туркмении я, помню, был поражен числом разных орлов и грифов, не очень боявшихся человека. А в Индии, в Дели, увидел грифов и коршунов не просто небоязливых, а даже нахальных: размятого грызуна на дороге коршуны хватали прямо из-под колес идущих автомобилей. Большими стаями они кучкуются около рынков и свалок. С работником Русского культурного центра в Дели мы поднялись на крышу семиэтажного дома и, подбрасывая вверх кусочки колбасы, в пять минут собрали возле себя не менее сотни коршунов. С ловкостью акробатов они ловили угощение в воздухе. Видя скопленье собратьев, с разных сторон к «злачному месту» летели новые ловцы угощенья. (Всего в Дели зимой обретаются шесть тысяч коршунов.)

И есть места, где самой природой созданы кормные точки, куда животные в нужное место собираются поражающим воображенье числом. Два таких места есть на Аляске, и связаны они с массовым ходом по рекам лососей. На речке Макнейл есть порожистое пространство, где вода широко разливается по каменистому ложу. Идущую на нерест рыбу тут хорошо видно и удобно ловить. Это знают медведи. Каждое лето на массовую рыбалку, проходя по лесам изрядные расстоянья, собирается на Макнейле около сотни медведей. Место это заповедное, и медведи чувствуют себя там вольготно. Каждый охотится, как умеет, – один бросается в воду, другой бьет лапой, третий подставляет открытую пасть, и рыбы, одолевая порог, залетают в нее.

Слет орланов на речке Челкет. На каждом дереве их – десятки.

Тысячи американцев мечтают побывать на «медвежьей рыбалке». Но присутствовать на реке одновременно без риска быть атакованными разрешается только десяти фотографам в день. Как регулировать большие желания, никого не обидев? Ежегодно устраивается лотерея. Попасть на аляскинскую рыбалку могут только вытянувшие счастливый билет. Еще одно место в воспетом Джеком Лондоном крае привлекает обилием корма орланов белоголовых. На Аляске птиц этих много. Проплывая вдоль побережья, видишь гнезда орланов на старых деревьях, садятся птицы на церковные колокольни, у рыбзаводов – на сараи, на крыши жилых домов. Но это летом, когда еды орланам на Аляске сколько угодно. Но вот уже поздняя осень, нерест рыбы закончен, и речки замерзли. В это время орланы участвуют во «всеаляскинском слете». С разных сторон собираются они на речке Челкет (юго-восток Аляски). Речка не замерзает, и по ней в начале зимы на нерест идет рыба. Три с половиной тысячи птиц слетаются тут пировать. Падает тихий снежок, шумят неглубокие воды Челкета. Орланы в черных фраках, сытые, полусонные, сидят на деревьях – ну прямо как «презентация зимы» с обильным фуршетом: свежая лососина с красной икрой.