Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы - Сергей Нечаев

Черные мессы аббата Гибура

Со смертью мадемуазель де Фонтанж фактически закончилась семилетняя абсолютная власть мадам де Монтеспан над Людовиком XIV. И благородные кавалеры, и простолюдины продолжали относиться к ней с благоговейным трепетом, но, совершенно отвергнутая королем, она теперь принимала почести за насмешки. По всей видимости, отставная фаворитка совсем потеряла рассудок и, внешне ничем себя не выдавая и сохраняя высокомерную улыбку, стала лелеять в душе различные планы мести.

Страх перед участью Луизы де Лавалльер доводил мадам де Монтеспан до отчаяния. Привыкшая играть главные роли, она пала ныне до положения простого зрителя разыгрывавшейся дворцовой комедии и молча наблюдала за происходившим, и лишь в самой глубине ее прекрасных глаз мелькали отблески того адского пламени, которое сжигало ее душу и сердце. Теперь у нее была лишь одна мечта — покарать оставившего ее на посмешище всем любовника. А почему бы для этого вновь не обратиться к колдунье Лавуазен, чтобы та пропитала своим зельем его одежду или место, где он должен был сидеть…

Вся эта драма всплыла на свет во время одного веселого ужина, данного мадам Лавигурё, женой модного дамского портного. Одна из приглашенных, знахарка и гадалка Мари Боссе, выпила лишнего и, давясь от смеха, воскликнула:

— Какая клиентура! Только графини, маркизы, принцессы и вельможи! Еще три отравления, и я покину это блестящее общество с хорошеньким состоянием…

Один из присутствовавших, адвокат мэтр Перрен, передал услышанное своему другу, служившему капитаном в королевской полиции. Тот отправил свою осведомительницу к Мари Боссе с тайным заданием пожаловаться на своего мужа, и незадачливая гадалка легко попалась в эту ловушку. Она сразу же предложила своей новой клиентке флакон с ядом, который «поможет ей избавиться от злого мужа». Отравительницу тут же схватили, а вместе с ней и мадам Лавигурё, которая промышляла тем же. На следующий день арестовали и колдунью Лавуазен, у которой при обыске нашли мышьяк и несколько других сильнейших ядов. За этими злодейками в тюрьму последовали алхимики, искатели философского камня и прочие чародеи, совершавшие черные мессы…

Узнав об этих злодеяниях, Людовик XIV учредил специальную комиссию — «Огненную палату» (по названию средневекового суда над еретиками). «Огненная палата» активно взялась за работу, и вскоре около сорока человек было приговорено к смерти.

На допросах колдуньи Лавуазен, которая была осуждена на сожжение на костре на Гревской площади, всплыло имя мадам де Вивон, двоюродной сестры мадам де Монтеспан, а также мадемуазель Клод дез Ойет, камеристки мадам де Монтеспан. По словам колдуньи, она нередко поставляла придворным камеристкам разные снадобья, а еще она призналась, что многие люди разных сословий и достояний обращались к ней, чтобы найти средство избавиться от неугодных им лиц.

После казни перед следствием предстала Маргарита Лавуазен, дочь колдуньи, и она заявила:

— Моя мать казнена, мне некого больше щадить, и я хочу, чтобы узнали правду.

Далее она рассказала, как присутствовала на черных мессах, проводимых дома у ее матери ужасным аббатом Гибуром. Эти черные мессы сопровождались ритуальными убийствами младенцев, а однажды она видела обнаженную женщину, лежащую перед аббатом, и на животе у нее лежала салфетка, а на ней — крест и чаша. Это была мадам де Монтеспан. Ее тело аббат использовал вместо алтаря.

Далее Маргарита Лавуазен уточнила:

— Когда мадам де Монтеспан начала сомневаться в расположении короля, она дала знать матери, и та послала ей какие-то снадобья, а потом вызывала священника для служения черной мессы.

О священнике-расстриге Этьенне Гибуре она сообщила то, что тот принес на мессу для мадам де Монтеспан ребенка, явно родившегося раньше срока. Он купил этого младенца всего лишь за один экю, сказав несчастной матери, доведенной до отчаяния голодом, что намеревается отдать его женщине, у которой «соски болят от обилия молока». Потом он проткнул горло младенца ножом и налил его кровь в чашу, которую поставил на живот мадам де Монтеспан. После этого он приступил к заклинаниям:

«Астарот, Асмодей, князь согласия, молю вас принять в жертву этого младенца, а взамен исполнить то, о чем прошу. Молю вас, духи, чьи имена записаны на этом свитке, содействовать желаниям и намерениям особы, ради которой была отслужена месса».

Мадам де Монтеспан при этом выразила свою волю в следующих словах:

«Хочу, чтобы король не лишил меня своей дружбы, чтобы принцы и принцессы при дворе воздавали мне почести, чтобы король никогда не отказывал мне».

Литургическое действо было совершено по всем правилам, только по завершении его аббат прикоснулся губами не к алтарю, а к подрагивающему телу прекрасной мадам де Монтеспан. Потом он изготовил какое-то гнусное зелье, и его пил король вместо микстуры от кашля.

Маргарита Лавуазен сказала также, что мадам де Монтеспан прибегала к черным мессам не однажды, а всякий раз, когда связь короля с очередной любовницей казалась ей долгой и серьезной. Она заявила, что и ее мать неоднократно готовила для мадам различные снадобья и порошки для короля, которые делались из обугленных и растолченных костей жабы, зубов крота, человеческих ногтей, шпанской мушки, крови летучих мышей, кошачьей мочи, лисьего кала, артишоков и стручкового перца. Поистине, если «король-солнце» после этого выжил, то он обладал могучим здоровьем.

И действительно, колдовское зелье оказывало на короля совсем не такое воздействие, на которое надеялась мадам де Монтеспан. Монарх вдруг стал испытывать просто ненасытную потребность в половой близости, в чем скоро пришлось убедиться многим придворным дамам. Первой, на кого он обратил внимание, была баронесса де Субиз, которая, по образному выражению Ги Бретона, «почтительно уступила не слишком почтительному предложению». Ее муж, кстати, в отличие от маркиза де Монтеспана, обладал покладистым характером и был вполне деловым человеком. Увидев в своем бесчестье верный источник дохода, он не стал протестовать, а, наоборот, быстро сколотил себе миллионное состояние. Вслед за баронессой последовали сначала мадемуазель де Грансе, затем принцесса Мария-Анна Вюртенбергская…

Аббат Гибур также был арестован и во всем признался. Он показал следователю листок, где были записаны просьбы, которые мадам де Монтеспан назвала ему во время черной мессы. Вот они:

«Я прошу дружбы короля, и чтобы она не кончалась. Пусть королева будет бесплодна, пусть король покинет ее постель и стол для меня. Пусть я получу от него все, что попрошу для себя или для родственников. Пусть мои друзья и слуги будут ему приятны. Пусть я буду уважаема вельможами; чтобы меня призывали на королевский совет, чтобы я знала, что там происходит. Пусть дружба и любовь короля ко мне удвоится. Пусть король разведется с женой, и я стану королевой».