Ангелам здесь не место - Екатерина Островская

– В какой печке? – не поняла Лара.

– Ты разве не в курсе, что Ломидзе решил их не хоронить, чтобы с кладбищем и с поминками не связываться, а по-тихому в крематории все сделать? Боится, видать, на открытом месте появляться.

В этот момент в кармане пиджачка Лары ожил мобильник. Она взглянула на экранчик – ее вызывал Николай. Девушка показала Оборкиной на аппаратик в своей руке и на дверь, после чего выскочила. Не успела закрыть ее за собой, как услышала последние слова Ады Семеновны:

– Хрен тебе, Петя, а не акции! Никому своего не отдам!

Николай очень удивился тому, что узнал от Лары.

– Точно, банк сливают, – сказал он. – Только тебя-то зачем подставлять? Хотя вроде подставы-то никакой. Просто Ломидзе время тянет, чтобы успеть спрятаться. Интересно, кого Петя Колыма так испугаться мог?

– Так мне соглашаться? – спросила Лара.

– Нет, конечно, – ответил Николай, – тебе лучше вообще уволиться. Что я тебя, не прокормлю?

И Покровская решила отказаться от предложения председателя правления.

Из кабинета она не выбиралась, сидела за столом. Пыталась что-то делать, но откладывала бумаги в сторону, прислушиваясь к тишине за стенами, отвечала на редкие звонки и размышляла.

После убийства Буховича подозрение могло пасть на кого угодно, в том числе и на Чашкина. А после отравления Симагина выяснилось, что последним, кто видел начальника АХО живым, был именно Артем. И после расстрела Крошина с женой опять первым подозреваемым стал Чашкин. Кроме всего прочего, теперь, после сегодняшнего разговора с Оборкиной, Лара почти не сомневалась, что именно Артем подложил на ее стол дорогой подарок – колье с сапфиром. Он выбивал кредит для школьного приятеля, у которого не было ничего: ни поручителя, ни обеспечения, сам составил за него хороший бизнес-план, а потом предоставил ему небольшой займ от банка, раз нужного не дали, и вложил собственные средства. Артем добрый, тихий человек, не пьет, писал стихи… Как-то не складывается образ хладнокровного убийцы.

Лара набрала номер кредитного отдела и поинтересовалась названием клиники, созданной другом Чашкина. Разговаривала с ней та самая дама, которая оценивала колье. Судя по всему, говорить при посторонних она не хотела, поэтому пообещала подойти через пять минут. А появилась еще раньше. Сразу положила на стол визитную карточку и начала взахлеб рассказывать:

– Клиника просто супер! И дела в ней хорошо идут, с кредитом меньше чем за год рассчитались. Ну, то есть почти рассчитались. Артем Степанович им полмиллиона евро выделил, а еще свои деньги дал, но сколько, никто не знает. Рисковал, конечно, и попросил, чтобы мы сами или знакомые наши туда обратились. Я сходила в клинику, мне веки подправили. Потом и другие наши потянулись, а там уже очередь. Но если сказать, что из «Преференц-банка», то сразу примут. Жена Ломидзе… Вы же ее видели год назад?

– Не видела, – призналась Лара, – мы тогда не были знакомы, я еще здесь не работала. Только ей-то зачем пластика? Женщина и так прекрасно выглядит.

– Потому и выглядит. А ведь расползаться начала, двойной подбородок и все остальные прелести. После того как она побывала в клинике, туда потянулись актрисы, телеведущие и вообще весь бомонд, даже иностранцы прилетают. У них там стационар коек на двадцать. Хотя сейчас, наверное, мест уже больше, потому что желающих уж очень много. Вы, Ларочка Константиновна, тоже хотите?

– Нет, не хочу. Просто мне стало интересно, что за кредит выделялся и кому.

Лара взглянула на визитку: «Линия красоты». Конечно, она слышала о клинике, видела рекламу в городе и по телевизору.

– А правду говорят… – обратилась к ней подчиненная Чашкина.

– Нет, – ответила Лара, понимая, о чем, то есть о ком, будет вопрос.

– Вот и мы не верим. Ведь Артем Степанович такой тихий, воспитанный. Он же мухи не обидит. Вы сами-то…

– Сама я мух обижаю постоянно, но они на меня заявления в полицию не подают, – ответила Лара.

– Я не в том смысле, – попыталась отговориться дама. И тут же льстиво улыбнулась: – Как ваше колье? Такое красивое!

Но тут дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Гущин. Заглянул и сразу вошел.

– Вот и все, что я хотела у вас узнать, – демонстративно громко, по-деловому произнесла Лара.

Сотрудница кредитного отдела поняла ее как надо и тут же удалилась.

Владимир, дождавшись, когда закроется дверь, вздохнул.

– Тяжело? – с сочувствием посмотрела на него Лара.

Гущин кивнул. После чего подошел к столу, опустился в кресло для посетителей и пожаловался:

– Почти не спал сегодня.

– Если из-за нас с Колей, то прости.

– Я просто думал. Сначала про убийства в банке, потом вообще о жизни. Зачем люди живут на земле? Зачем им богатство? Наверно, глупо об этом размышлять, но меня вдруг припекло. Вот смотри: у человека есть место, где жить, есть работа, которая прокормит его семью. Что еще надо? Деньги у него в банке лежат, еще под кроватью в чемодане, но ему все мало. А куда больше? Ведь человека любят не за то, что богат, не за дорогой автомобиль или шубу. Можно даже купить место в каком-нибудь парламенте, уважение – вряд ли… – Гущин посмотрел на Лару. – Да, глупо размышлять о том, что и так всем известно, но я представлял свою жизнь, которая вполне обычная, хотя о себе я не хотел бы думать как об обычном человеке. Пусть я небогат, а о деньгах вспоминаю в последнюю очередь. Когда их нет, например. Бывшая жена меня уговаривала, чтобы я в ГИБДД перевелся, потому что там разбогатеть можно. И ведь она-то считала себя нормальным человеком, я же, по ее словам, дурак. Только мне нравится то, чем я занимаюсь. Пусть людей и не перевоспитываю, зато стараюсь оградить и без того униженных от мерзких и жадных подонков.

Владимир замолчал. Судя по всему, чувствовал себя неловко от этих признаний.

– Примитивно мыслю? – поднял он глаза на Лару.

– Зачем ты так? – попыталась успокоить его девушка. – Многим вообще нечем мыслить, а ты до самой сути докапываешься…

– Примитивно, примитивно. Да я и сам понимаю, что примитивный. Поэтому ты, наверное, выбрала Кольку. Тот книжки читает, говорит, что надо постоянно учиться. А я и без того с работы вымотанным возвращаюсь. Не надо было мне надеяться на что-то. Ладно, пойду я лучше. Зачем только приперся…

Гущин и в самом деле собрался уходить – встал, двинулся к двери. Лара поспешила за ним, считая, что Володя обижен на нее, хотела остановить и поговорить о чем-то отвлеченном – порасспрашивать о ходе следствия, например.

Оба оказались уже у двери и услышали, как кто-то вышел из кабинета Оборкиной. А следом оттуда вылетел голос Ады Семеновны:

– Ничего я тебе не должна! Ну и что ты со мной сделаешь?!

Гущин немного приотворил дверь и приблизил лицо к щели.

– Ломидзе, – шепнул.

Похоже было, что следователь удивился тому, каким тоном главбух разговаривает с председателем правления.

– Они что, поссорились? – поинтересовался Владимир.

– Ломидзе планирует уехать на какое-то время, объясняет, что ему надо отдохнуть.

Гущин прикрыл дверь.

– Ну-ка, ну-ка, с этого момента поподробнее, пожалуйста. Как же он банк бросит? Кто вместо него будет руководить?

– Я, – призналась Лара. – Если соглашусь, конечно.

Владимир сделал удивленное лицо.

– Ломидзе тебе это сам предложил?

Покровская кивнула.

Гущин прислушался к тишине в коридоре и шепнул:

– Соглашайся. Не знаю, что именно у вас происходит, но ты-то точно ни при чем. Ломидзе тебя подставлять не будет. Мне кажется, тут вообще дело не в банке, иначе первой бы грохнули… прости, убрали… вашего главбуха, потому что во всех делах бухгалтер всегда в доле.

Следователь вышел из кабинета и тут же вернулся.

– Нет, не соглашайся. Возьми лучше больничный, сиди дома. Запрись и некому не открывай.

– Так и сделаю, – пообещала Лара.

Для себя она уже все решила. Николай посоветовал отказаться от выгодного предложения, и Гущин тоже. А если банк в самом деле разваливается, то наверняка придется искать новую работу. Но, во-первых, кому, как не ей, знать, что у «Преференц-банка» все нормально с отчетностью и с прибылью, а по словам Ломидзе, есть перспективы для роста, во-вторых, Лара уже привыкла к кабинету, к своим обязанностям, знала работу и то, что начальство довольно ее работой. С Адой Семеновной отношения почти дружеские… В общем, отказаться можно, уйти… уйти нельзя. Ведь увольнение будет очень похоже на предательство. И потом, что ей может угрожать? Или кто?

Одним словом, она решила согласиться. Лара была счастлива, а счастливый человек не думает об опасности. Несчастные люди ночью долго не могут заснуть, а счастливые не хотят, потому что переполнены радостью и верой в бессмертие…

На столе лежала оставленная визитка с адресом и телефонами клиники. Девушка бросила ее в ящик стола, но тут же машинально достала кожаную визитницу и убрала карточку в нее, сама не зная зачем.