Как становятся предателями - Изяслав Кацман

До глубокой ночи в Мужском доме Топу не стихают разговоры: парочка сонаев из нашего отряда, найдя среди принимающей стороны старых знакомых, быстро завязывает беседу, представляя остальных своих товарищей, затем местные уроженцы и сопровождающие меня «макаки» по папуасскому обычаю выясняют общих друзей-приятелей, и хозяева начинают неторопливо пересказывать ту часть их биографий, что пришлась на родные края, а гости продолжают описывать столичный период бытия персонажей сегодняшнего обсуждения.

Мы с Хчитом и парой десятников-«макак» сидим в обществе местных «уважаемых мужей», возглавляемых старостой деревни Тибурегуем. Остальные мои спутники с почтенными сонайскими отцами семейств разбились на десяток компаний. Сидим, жуём смолу, потягиваем папуасскую брагу, закусываем копчёной рыбой и печёной свининой с коем. Молодой вохеец как само собой разумеющееся воспринимает то, что его допустили в круг самых уважаемых людей из числа присутствующих. Впрочем, если уж парень к Сонаваралинге-таки вхож, чего старосте Топу нос от парня воротить.

После перемывания косточек Кано и прочим сонаям из моего окружения, разговор сворачивает на дела местные и окрестные. Тибурегуй жалуется, что мало в Бонко меди выплавляют – настолько мало, что последние два год в Топу больше металлических предметов попадает из Текока, нежели от южных соседей. И достаются они чуть ли не дешевле бонкийских. Единственная причина, по которой меновая торговля с Такумалом до сих пор жива – это то, что предложить обитателям Горы, по большому счёту, в ответ нечего, кроме малахита, так нужного внизу. Вот так всё и крутится: вниз руда – вверх готовые изделия и немного меди для переработки.

Если честно, мне было всё это даже обидно слушать…. По идее говоря, Сонав связан с Бонко только жиденьким ручейком обмена руды на металл, и местные «сильные мужи» с удовольствием променяют его на более щедрые поставки из столицы; но здешние суровые места дают очень малый избыток сельхозпродукции, который можно пускать на обмен, вдобавок, расстояние в какие-то несчастные сто с небольшим километров делают любую торговлю крайне невыгодным предприятием. Скудность берегов Со – вещь очевидная, не зря же молодёжь отсюда постоянно уходит в столицу на службу правителям Пеу. Экспорт людей – единственное более-менее доходное дело, хорошо выходящее у моих сородичей.

А как хорошо было бы: привязать сонаев к Тенуку обеспечением дешёвыми металлическими изделиями, таким образом превратить копание руды для Бонко в экономически неоправданное дело, лишить моего «олени востока» единственного источника сырья для собственной металлургии, и тем самым поставить жирный крест на перспективе превращения зоны влияния Такумала во второй центр силы на Пеу. Ну а потом уже привязывать мою «малую родину» к контролируемым центральной властью землям торговыми связями – подобно тому, как сейчас это происходит потихоньку с племенными областями Западной равнины.

Хотя…. Допустим, в Сонаве не хватает продовольствия для обмена на промышленные товары. Зато здесь есть руда. Для начала направить сюда бригаду рудознатцев, чтобы хорошенько облазили всё: от деревенских околиц до стен кратера. Самого Чирак-Шудая, конечно, гонять не буду – и возраст уже у него не тот, и дел хватает в Рудничной зоне Кесу-Талу. Так что пусть главный мой металлург отберёт ребят потолковее. И если запасов сырья для выплавки меди окажется достаточно – организовать второй центр металлургии под руководством наших специалистов с поставками сюда продовольствия и угля. Ну, или везти из Сонава руду в Кехет, где её плавить. Надо считать, что выгоднее…. Совсем хорошо, коль найдут ещё и серебро – драгоценных металлов мало не бывает. Пусть и на его поиск настраиваются.

Но это все, увы, отдалённая перспектива. Для начала нужно тот же Кехет под себя подмять. А работа там только начинается: первые выпускники Обители Сынов Достойных Отцов, которых я счёл возможным отпустить к родным очагам, только в прошлом сухом сезоне появились при дворе Помонитаки, с ними же пришла группа учителей для открывающихся в главных селениях земли школ.

В Тено-Кане нас уже ждали – пока мы с утра собирались в путь, староста Тибурегуй успел послать гонца к моим родственникам, и визит Сонаваралинги-таки со свитой не стал для них неожиданностью.

Площадь возле Мужского дома заполнена до краев – добрая сотня жителей Топу решила составить компанию мне компанию, и, похоже, подтянулся народ из Хима-Кане и Тосо-Поу – если, конечно, мне память не изменяет, и я действительно в толпе встречающих засёк знакомые лица из соседних деревень.

Здесь встреча не в пример более бурная, нежели в Топу: я в Тено-Кане, можно считать, родной, а родившиеся и выросшие тут Комани, Согохи и Патумуй – тем паче. Если «у соседей» приём был на уровне «пришли чуваки, с которыми ссориться чревато, среди них знакомые, принесли много интересного, новостей три короба притащили», то «дома» выглядело как «свой парень Сонаваралингатаки явился, давненько его не было, а это братья-племянники-дядья: вон как заматерели, прибарахлились, большими людьми в Тенуке стали, жаль Гоку и Кано с ними нет, те, по слухам, и вовсе в немалых чинах ходят в столице».

А вот и дед Темануй, с трудом переставляющий ноги, ведомый под руки двумя парнишками. Правнуки, кажется. При виде старого вояки в глазах предательски защипало: сильно сдал он за прошедшие годы. Целую череду походов, битв, потерянных соратников и утраченных иллюзий назад, в Бон-Хо, ничего ещё не знающего о мире, в который попал, Ралингу-Соная, тогда ещё без намертво приклеившегося к имени дополнения «таки», украшал татуировками крепкий старикан. Теперь же передо мною стоял ветхий дед, одной ногой стоящий на Тропе Духов.

Впрочем, Темануй, при всей своей дряхлости, пребывал в здравом уме, да и зрение, хоть и потеряло прежнюю остроту, полностью старому хрычу не отказывало, в отличие от большинства его сверстников.

«Ралинга, мальчик мой» – прошамкал дед – «Как я рад вновь тебя видеть». Присутствующие деликатно сделали вид, что не заметил грубого обрезания имени Великого и Ужасного Сонаваралинги-таки до исходного подросткового. Мне же сейчас было вообще по барабану столь вопиющее нарушение папуасского этикета. Темануй, хлюпая носом, приобнял меня за плечи…. В общем, ближайшие минут десять прошли в пускании скупых мужских слёз дуэтом, коему аккомпанировало немало присутствующих. Когда мы с дедом Темануем прорыдались, я принялся украдкой оглядываться: не слишком ли нелепо всё это выглядит в глазах собравшегося народа. Но жители Тено-Кане и гости выражали полное понимание и одобрение столь бурному проявлению чувств.

В начавшейся гулянке, увы, мой «крёстный» участия