Не бойся сказать «люблю» - Инид Джохансон

Он умолк, словно его непонятное объяснение было на редкость исчерпывающим. А Элен вдруг почувствовала глупую, жгучую радость. Они доехали до аэропорта и вскоре оказались в воздухе.

Когда они добрались до самого конца неровной проселочной дороги и автомобиль Эдуарда остановился перед приземистым бревенчатым коттеджем, который, казалось, наполовину врос в унылый горный склон, весеннее утро Лос-Анджелеса успело смениться суровыми зимними сумерками Канады. Пронзительно свистел ветер. Темнеющее небо, пустынные лесистые горы, тянущиеся на много миль, были окрашены в различные оттенки мрачного серого цвета.

Элен ежилась, озираясь вокруг, пока Эдуард рылся в карманах в поисках ключей.

– Хозяин этого дома, должно быть, занимается здесь усмирением плоти, – недовольно пробормотала женщина.

Разве она могла сознаться Эдуарду, что пребывание с ним наедине, здесь, в этой дикой безмолвной пустыне, будет сильнейшим и, возможно, непреодолимым испытанием для ее мужества?

– Видела бы ты его летом. – При свете угасающего дня лицо Эдуарда приобрело смуглый оливковый оттенок, по контрасту с которым зубы казались ослепительно белыми. – Мартин Блейк, парень, которому принадлежит коттедж, учился со мной в одной школе. И с тех пор мы не теряли друг друга из виду. – Эдуард повернул ключ в замке и толкнул тяжелую дверь. – Он сейчас возглавляет одно из крупнейших рекламных агентств в Англии, однако в критические минуты всегда перевозит все свое семейство сюда. Мартин кое-чем мне обязан, и вчера по телефону я попросил его об ответном одолжении. Он переслал мне ключи со своим человеком, и теперь это убежище полностью в нашем распоряжении ровно на столько времени, на сколько оно нам понадобится.

«Понадобится для чего?» – мелькнуло в голове Элен. Сна вошла в дверь следом за Эдуардом. Ноги ее словно налились свинцом. Ей казалось, что она давно уже изучила своего шефа и мужа, насколько вообще возможно одному человеку изучить другого. Но сейчас она никак не могла объяснить причину его странного поведения. Кроме того, в книге жизни Эдуарда существуют целые страницы, скрытые от нее. И конечно, она никогда их не откроет… В который уже раз подумав об этом, Элен испытала прилив глубокой грусти. Но тут уж ничего не поделаешь, сказала она себе насмешливо. Находилась она здесь исключительно по своей вине. У нее была возможность взять ситуацию в свои руки, объявить Эдуарду, что их совместная жизнь кончена, потому что она встретила свою любовь, и уйти. Теперь остается только расхлебывать кашу и постараться как-то выпутаться из положения.

Элен несколько раз повторила про себя его последние слова, пытаясь понять, что он имеет в виду. Эдуард тем временем зажег керосиновую лампу, и Элен, сощурившись, оглядела помещение, в котором они очутились.

Она увидела бревенчатые стены, простую сосновую мебель с ситцевой обивкой, лохматые коврики на полу. В комнате стоял страшный холод.

– Кажется, позади дома есть сарай, в котором установлен генератор, – весело произнес Эдуард. – Свет керосиновой лампы, конечно, очень романтичен, но нам необходимо электричество, чтобы заработал холодильник и можно было нагревать воду. Может быть, ты пока достанешь вещи из машины, а я включу генератор и поищу материал для растопки.

Наверное, школьный друг Эдуарда подробно описал ему по телефону план дома, решила Элен и вернулась к машине за вещами. Если она необходима здесь Эдуарду в качестве Пятницы при Робинзоне, это еще полбеды. Но вот романтика ей вовсе не нужна. Ей достаточно переживаний и без рассуждений Эдуарда о прелестях керосиновой лампы.

К тому времени, когда она перетащила чемоданы в гостиную и сложила съестные припасы в негромко гудящий холодильник в большой уютной кухне, Эдуард успел развести огонь. Когда он принялся отмывать испачканные руки ледяной водой в глубокой каменной раковине, измученная неведением Элен забыла, что приняла решение ни о чем не спрашивать, и осведомилась:

– Чем все-таки мы собираемся здесь заниматься? Я ведь до сих пор не знаю, зачем ты привез меня сюда.

– Мы будем здесь отдыхать, – ответил Эдуард и медленно загадочно улыбнулся, отчего ноги у Элен стали ватными, а нервы напряглись до предела. – Не всегда же проводить отпуск на тропических островах или на побережье Испании.

Элен поспешно отвернулась от взгляда его пронзительных сияющих глаз. Еще немного, и она выдаст себя, и он догадается, как отчаянно она любит его, как сильно он ей нужен. Сейчас Эдуард сам еще не понимает, что его слова и взгляды причиняют ей мучительную боль.

Чувствуя, что вот-вот расплачется, она присела на коврик перед еще слабыми язычками пламени и принялась энергично ворошить кочергой горящие угли, чтобы только отвлечь себя каким-нибудь действием и разрядить растущее напряжение.

Эдуард медленно произнес, стоя за ее спиной:

– Сейчас ты потушишь огонь. Оставь его в покое.

Его руки подхватили ее сзади за локти и подняли на ноги, а потом опустились ей на талию и привлекли ближе, и Элен ощутила мускулистую крепость и теплоту его тела.

Она замерла. Это было единственным средством не утратить контроль над собой. Если она сделает хотя бы малейшее движение в его сторону, оно может оказаться роковым, необратимым. Из ее губ едва не вырвалось рыдание, сердце сжалось, когда Эдуард сказал тихо и искренне:

– Что-то у нас все пошло не так. И началось это, когда Маргарет получила наследство. Мы здесь для того, чтобы обсудить все и исправить. Но не сейчас.

Он уткнулся лбом в ее волосы, и Элен перестала дышать. Ей показалось, что вот сейчас она повернется, приникнет головой к его груди и расскажет всю правду, расскажет, как любит его, как не может жить без него… Она сильно, до крови, закусила губу, а Эдуард поднял голову, разомкнул руки и легко произнес:

– Сначала нам обоим нужно несколько дней, чтобы отдохнуть и прийти в себя. Давай поднимемся наверх и взглянем, есть тут хоть какие-нибудь спальни, перед тем как заняться ужином.

Через три дня, как по волшебству, между ними не осталось и следа прежней натянутости. Они снова были друзьями, время словно вернулось назад и восстановились прежние доверительные, теплые отношения. Но Элен не задавалась вопросом, почему это произошло, она просто радовалась, упивалась очарованием вернувшейся дружбы, так как знала: это не продлится долго. Рано или поздно Эдуард захочет узнать, что за кошка пробежала между ними, и она произнесет чудовищную ложь, которая положит конец всему. И с первого дня каждый раз, едва он открывал рот, Элен замирала от страха, боясь, что он задаст роковой вопрос.

Теперь они беседовали целыми днями, как это бывало раньше, чаще о разных пустяках. Ни разу между ними не возникло ни малейшего разногласия. Им было хорошо и спокойно вдвоем. Шутки Эдуарда, которые он произносил самым невозмутимым тоном, заставляли Элен покатываться со смеху, как в прежние невинные дни, до того как она непростительно позволила себе полюбить.