Афганский рубеж - Михаил Дорин

нет войны. Она здесь идёт вокруг нас, — попытался я вразумить Димона.

К нам подошёл Сабитович и протянул каждому по печенью.

— Может, чаю? — спросил Карим.

Батыров кивнул и пошёл к столику посередине палатки. Пока Сабитович наливал чай, я прибавил громкость на динамике.

— Сань, да ну его этот эфир. Нас комэска и поставил в ПСО, чтобы мы не мешались, — сказал Димон, достав нож и консервы из белой коробки сухого пайка.

— Правильно. Где работы меньше. Не рвись в бой, — поддержал его Карим.

Как бы я хотел, чтобы аппарат ГГС для вызова с командного пункта работал, только когда проверяют связь.

— 118й, наблюдаю! Слева… работают, — прозвучал громкий голос из динамика прослушивания эфира.

— Не могу уйти. Не слушается! — кричал в эфир кто-то ещё.

— Горишь! Прыгай!

— Катапультируюсь! — разорвал динамик крик одного из лётчиков.

И снова тишина. Пошли доклады от другого лётчика с позывным 118. Тон голоса растерянный. Пока он не понимает, что ему делать в этот момент.

— Да я не пойму, где он! Самолёт в гору врезался. Парашют вижу… вон он! Район… сейчас… севернее 10 километров Махмудраки.

Всё понятно. Это район работы нашей эскадрильи. Дежурство по ПСО на нас. Других бортов в воздухе нет.

Я развернулся и быстро пошёл к ящику. Надел на голову защитный шлем, перекинул через плечо автомат, а с кровати взял картодержатель и наколенный планшет. И всё это я делал при широко открытых глазах Батырова. Он так и застыл над банкой со своей открывашкой.

Карим тоже не мог понять, что происходит. В одной руке кружка, в другой — термос. И смотрят на меня коллеги не моргая.

Сабитович очнулся первым, тоже взял снаряжение и выбежал из палатки.

— Чего смотришь? На вертолёт пошли, — сказал я Димону, пока тот пытался очухаться.

— Так… вызова ещё не было? Прикрытия нет, — неуверенно сказал Батыров, сглотнув ком в горле.

Я махнул рукой и пошёл к вертолёту. Пока Батыров надумает и получит указание, мы уже с Каримом запустимся. Но не тут-то было! Только я вышел из палатки, как из неё послышался шум.

— Может и, правда, нас вызовут, — догнал меня Батыров и трусцой побежал к вертолёту.

Электропитание было подано на борт. Машина АПА рядом и уже дымила выхлопными газами.

— Окаб, 207й запуск, — запросил Батыров, но в ответ тишина.

— 207й, на вас задачи нет, — неуверенно ответил руководитель полётами.

— Окаб, 207й мы запустимся, и будем ждать команды, — продолжил говорить Димон.

— 207й, нет команды. Куда вы собрались?

Что за организация⁈ Вот так надо спасти кого-нибудь, а за тобой не прилетят.

— 207й, вы на связи? — через секунду прозвучал в наушниках голос руководителя полётами.

— Конечно. Готовы запускаться! — ответил Димон и получил разрешение.

А так бы ждали команды и время бы теряли! Чем раньше мы вылетим, тем больше шансов на спасение у катапультировавшегося лётчика.

— Район падения — населённый пункт Махмудраки. Координаты 35°05' и 69°30. В экипаже один человек. Уточнит район поиска ведущий группы «весёлых». Позывной 118й. Как приняли? — передали нам информацию.

Двигатели запущены, винты раскрутились. Димон слегка вырулил вперёд, чтобы не зацепить на взлёте караульную вышку позади нас.

— Окаб, группы эвакуации нет. Борт прикрытия будет? — сказал он в эфир.

— Сейчас будем искать, — потерянно произнёс руководитель полётами.

Не его это задача, искать эти группы. Надо взлетать немедленно. Кто его знает, что там с лётчиком.

— Командир, надо взлетать. Каждая минута на счету, — сказал я по внутренней связи.

— Без прикрытия? — спросил Батыров.

— Его не будет, командир. Все вертолёты зачехлены. В воздухе только МиГ-21е. Они и прикроют. А будем ждать, парню конец.

Димон молчал. Карим опустил голову и что-то бормотал про себя. Вертолёт уже был готов к взлёту, покачиваясь и вибрируя.

Я взглянул на Батырова. Он сомневался и смотрел в потолок. Без его решения мы не взлетим, как бы сильно я этого не хотел.

— Окаб, 207й, группы нет на борту, — доложил Батыров.

— Вас понял, 207, — быстро ответил руководитель полётами.

Димон посмотрел на меня, вытирая капли пота с носа. Я молча кивнул и показал рукой вперёд.

— Окаб, я 207й, взлетаю, — доложил Батыров и оторвал вертолёт от поверхности стоянки.

Высоту начали набирать быстро, постепенно удаляясь от аэродрома. Примерные координаты падения нам начал передавать коллега сбитого лётчика.

— 207й, 118му. Ориентир — гора Качу. Отметка 3300. Обломки наблюдаю и парашют тоже. Стою в вираже, — сообщил нам координаты лётчик истребителей.

— Понял вас, — ответил Димон.

Становится уже прохладно, солнце садится, а в темноте искать лётчика на склонах гор очень тяжело.

Проходим севернее города Махмудраки. Впереди горная стена предгорья Гиндукуша и начало долины Панджшер. Здесь много духов, и за каждым камнем может сидеть человек в пуштунке и с ПЗРК.

Скорость падает, а двигатели работают на пределе.

— Высота 3000, — доложил я, посматривая на высотомер.

— Тяжело идём. Тут и площадки не найти, — сказал Батыров.

Впереди та самая отметка 3300. Острый пик, и вокруг несколько плато. Трава и отдельные деревья, которые непонятно как смогли выжить среди этой суровой природы.

— 207й, 118му, — запросил нас ведущий «весёлых» — так в Афгане называют МиГ-21е.

— Ответил.

— У нас топлива на 25–30 минут. Будем прикрывать, а дальше надо уходить.

— Успеем, — ответил Батыров.

А склоны гор продолжают сужаться, образуя ложбину. Вертолёт начинает вести себя неуверенно. Нас бросает из стороны в сторону, но мы продолжаем лететь вперёд.

— Вижу! — громко произнёс Карим, указав на склон горы слева от нас.

На лётчике кожаная куртка, на голове шлем и сбоку маска болтается. Он висит на парашюте, раскачиваясь из стороны в сторону. Стропами он зацепился за выступ, а под ним глубокое и узкое ущелье. Даже и не знаю, как нам его затаскивать. Фал носимого аварийного запаса так и тянет его вниз. Лишние несколько килограмм нагрузки на стропы не очень хорошо в данной ситуации.

Глава 12

Обстановка достаточно спокойная. Но парню, висевшему на стропах, не позавидуешь. Вытащить его будет сложно.

Автомат перевесил на правую сторону, чтобы он не мешал мне вылезать из «правой» чашки.

— Вон площадка. Попробуй зайти на неё, — сказал я,