Развод. Тот, кто меня предал (СИ) - Даша Черничная

— Ты же хотел, чтобы я разрабатывала ногу, — недовольно качает головой.

— Разрабатывала — да. Но тебя же черти понесли хрен знает куда! — восклицаю я и обвожу рукой пространство комнаты. — А это что такое?

— Где? — недоумевает Рита.

— Ты убиралась, что ли? — нет, она правда дура.

— Ну да.

Устало падаю рядом с Ритой и тру переносицу. Почему же сложно-то так.

— Мне досталась самая упертая и непослушная в мире женщина, — бормочу себе под нос, даже не осознавая, что говорю все это вслух.

— Так отправь меня домой! — ну все, обиделась.

Руки под грудью сложила, нос кверху, спина ровная. Гордячка.

— Хрен тебе домой, Рита. Твой дом тут.

— Я не понимаю, почему ты злишься на меня, — тон такой снисходительный, как будто это я провинился перед ней.

Придвигаюсь поближе к Рите, беру ее лицо в свои руки. Она пытается вырваться, но я не даю ей это сделать.

— Рит, тебе же врач запретил чрезмерные нагрузки. Не могла ограничиться только уборкой? Или прогулкой по территории? Обязательно надо было максимализм врубать?!

Ругаю ее, как ребенка нашкодившего, а у нее глаза уже на мокром месте и вот-вот погаснут. Твою мать. Перегнул. Обнимаю ее и сильно прижимаю к себе, так, что она утыкается носом в мою шею.

— Ну прости меня, Кудряха. Я не хочу упрекать тебя. Ты не бережешь себя, а у меня уберечь тебя от всего не выходит.

— Я просто почувствовала в себе так много сил, — говорит едва слышно.

— Это же прекрасно. И я рад это слышать, но, Рит, всему должен быть предел.

— Ладно, — вздыхает и замирает.

Я глажу ее по спине, вожу рукой по колючему свитеру, пока Рита окончательно не успокаивается и сама отстраняется от меня.

— Я горжусь тобой, Кудряха, — говорю искренне.

Рита слабо улыбается, но это тоже прогресс. Она передвигается, удобно усаживаясь на диване, а я кладу ее ноги себе на колени., Снимаю с нее теплые носки, поднимаю брюки и закатываю рукава рубашки.

Опускаю ладони на ее ступни и понимаю, что они просто ледяные. Смотрю на Риту с укором, но молчу, держусь — хватит с нее моих претензий. Сама она делает виноватое лицо и поджимает губы. Массирую ей ступни, пока они не начинают теплеть, а Кудряха прикрывает глаза от удовольствия.

Укрываю ей ноги пледом и беру больную руку, которую она прижала к себе. Рита смотрит с удивлением, но все же не сопротивляется. Когда я начинаю разминать ее, шипит.

— Сильно болит? — спрашиваю я.

— Скорее просто ноет, — отвечает мне как можно беспечнее, хотя я понимаю, что она нарочно снижает степень боли.

Достаю из тумбочки рядом с диваном разогревающую мазь и втираю ее в кожу. Рита кривится от боли, но я заканчиваю начатое.

— Мазь должна помочь. Принести обезболивающее?

Она кивает, я а иду на кухню и беру то, что нужно. Возвращаюсь со стаканом и лекарством, которое она тут же выпивает.

— Посиди со мной, — просит тихо.

Я выключаю верхний свет, оставляя только торшер, и сажусь рядом с Ритой, снова кладу ее ноги себе на колени. Она придвигается ближе и протягивает мне руку.

Не знаю, чего она хочет, но я послушно беру ее кисть и слегка сжимаю. Откидываю голову на спинку дивана и прикрываю глаза. Чувствую, как Рита придвигается еще ближе и кладет голову на мое плечо.

Это доверие настолько хрупкое, что я боюсь сдвинуться с места. Да что там говорить, я и дышать-то боюсь рядом с ней. Мой большой палец гладит ее нежную кожу на руке, вырисовывает там круги.

Я бы все отдал, все, что у меня есть, чтобы она осталась тут со мной навсегда и держала голову на моем плече, доверяя мне всю себя и принимая меня целиком и полностью. Трусь о ее голову подбородком, протягиваю руку к ее шее и касаюсь кожи возле уха. Вся она — сплошная нежность. Была и будет. И мне всегда до чертиков это нравилось. То, какая хрупкая, маленькая девушка рядом со мной, то, что она может себе позволить быть такой.

Мне без нее не жить, не нужен ни бизнес, ни тендеры, ни целая гребаная жизнь. Только она одна — вот мой смысл, мое солнце, вокруг которого вертится все.

Поворачиваю голову и аккуратно, не торопясь, практически невинно, боясь спугнуть, целую ее губы.

Глава 27. Женщина, которая хочет

Это наш третий поцелуй за последнее время и, кажется, самый откровенный. Пальцы Мирона касаются моей шеи, оставляя на коже горячие следы, путаются в волосах, и мне до чертиков нравится это.

— Ты привез меня к себе только за этим? — отстраняюсь от него, спрашиваю и снова приближаюсь в поцелуе.

Мирон, надо отдать ему должное, держится. Не переходит границ, целует трепетно, совсем не так, как делал это утром.

— Разумеется, за этим, — отвечает с нотками злости.

Теперь уже он отстраняется, но открывает глаза и смотрит прямо на меня. Погружается в мою бездну, а у меня по телу проходят маленькие электрические разряды, на кончиках пальцев подрагивает напряжение и охватывает жгучее желание слиться с мужчиной воедино.

— Так я и знала, — качаю головой с наигранной досадой.

Мир хмурится, не может понять — говорю я правду или шучу. Кажется, он и сам не понимает всей искренности своего поступка, поэтому задумывается. Я же хочу лишь одного — его губ. Снова. Здесь и сейчас.

Плевать мне на то, что было раньше. На его измены, на недомолвки между нами, которые сейчас, на фоне того, что уже случилось в нашей жизни, кажутся мне просто смехотворными и какими-то нелепыми. Только дунуть — и развалилась эта пирамида, которая, в общем-то, уже давно не имела никакого значения.

Приближаюсь и Мирону и целую его. Бывший муж тут же отвечает мне, легко кусает губу и запускает руку под свитер. Ласкает кожу на спине, потом переходит к животу. Я плавлюсь, таю под этими касаниями. Всегда так было. Он умело брал, а я, растворяясь, отдавала.

— Неужели, кроме меня, тебе больше не к кому пойти за этим? — разрываю поцелуй и жду продолжения.

— Нужно уметь заткнуться, Рита, — голос хриплый, Мирон поплыл ничуть не меньше, чем я.

Снова я целую его, держа крепко голову, напрочь позабыв о больной руке. Сколько это продолжается, — не знаю, но в какой-то момент я понимаю, что не хочу больше поцелуев. Вернее, хочу, но не только их. Я ложусь на спину и тяну за собой Мирона, даже не разрывая поцелуй, не