Прикосновение к невозможному - Анастасия Эльберг

— Я ждала тебя, — сказала она, когда я приблизился и поднялся на крыльцо. — Откуда ты вернулся в такой час?

Я не ответил — просто продолжал смотреть на нее и гадать, не выдумка ли окружающая меня действительность. Авирона заправила за ухо прядь волос и снова улыбнулась.

— Винсент. — Она осторожно погладила меня по щеке. — Ты не разговариваешь со мной? Или вообще разучился разговаривать в этой глуши?

Я взял ее за руку, поднес к губам и поцеловал ладонь. Авирона смотрела мне в глаза и молчала. На самом деле молчала — я не слышал даже ее мыслей.

— Тебе холодно, — заговорила она.

— Нет. Уже нет.

Небо за окном еще не начало светлеть, но предрассветная прохлада уже наполняла воздух свежестью. Где-то очень далеко, в нескольких километрах отсюда, перекрикивались рыбаки: то ли расставляли сети, то ли делили улов и спорили о том, какую его часть сегодня нужно выставить в качестве товара на рынке. Из полудремотного состояния меня вывела Авирона. Я приподнял голову от подушки, пытаясь понять, что она делает, и, наконец, понял: она зализывала царапины на моей спине, оставшиеся от ее ногтей. Зализывала медленно, осторожно и аккуратно — так, будто была медсестрой и обрабатывала раны. Я хотел было напомнить ей, что в этом нет смысла, завтра с утра от них не останется и следа, но передумал — просто снова закрыл глаза и прижался лбом к подушке. Теплая и светлая сила наполняла меня. Понемногу, не торопясь, не пропуская даже самых крошечных уголков теперешней пустоты, стараясь заполнить мельчайшие щели и неровности, сгладить все неточности. Силе предстояло совершить серьезную работу… но рано или поздно она будет закончена, какой бы большой ни была пустота. Знал ли я имя этой силы? Знала ли его Авирона? Даже если и так, сейчас это не имело никакого значения.

— Ты снова уйдешь?

Она вздрогнула от звука моего голоса: впервые за последние… два, три, четыре часа? — я заговорил вслух.

— Пока что мне некуда идти. Ты не прогонишь меня?

— Конечно, нет. — Я помолчал, размышляя, следует ли это говорить. — Скоро мне нужно будет уехать. Я должен возвращаться. Я не могу быть тут так долго.

Авирона не ответила.

— Не знаю, где я буду жить, — продолжил я, — проведу несколько дней у Магистра, мне нужно закончить дела в Библиотеке, а потом посмотрим. В любом случае, ты понимаешь, что… ехать со мной — это не очень хорошая идея.

— Понимаю. — Она говорила спокойно — в ее голосе не было ни обиды, ни сожаления. — Понимаю, Винсент. Ты прав.

Я перевернулся на спину и посмотрел на нее. Авирона легла рядом, взяла меня за руку и стала поглаживать пальцы.

— Я хочу задать тебе вопрос. Можно?

Ответом мне было молчаливое согласие.

— Зачем ты приехала ко мне тогда?

— Мне захотелось тебя увидеть.

— А зачем ты приехала сейчас?

Авирона приподняла голову.

— Решила вернуться, — ответила она коротко.

— В Швейцарию? К озеру? К тишине? Ко мне?

Она опустила газа и улыбнулась.

— Что ты хочешь услышать в ответ, Винсент?

Я обнял ее за плечи, и она придвинулась ближе.

— Не знаю, нужен ли мне ответ. На самом деле, я хочу просто… просто чувствовать тебя целиком внутри себя. Больше мне ничего не нужно.

— Ты до сих пор задаешь вопросы, ответы на которые должен понять сам.

— А если я найду неправильный ответ?

— Тогда тебе придется искать дальше. Но рано или поздно ты найдешь. И не только ты. Мы все.

Авирона

1875 год

Швейцария, Женевское озеро

О чем я жалею? О том, что так и не научилась владеть временем. О том, что не умею растягивать минуты удовольствия, доводя себя до исступления, оголяя нервы, превращаясь в натянутую до предела струну. О том, что не могу вернуть прожитое или остановить мгновение. О том, что я еще способна ошибаться. О том, что я еще способна чувствовать боль.

Но что есть в боль, в сущности? То, что нам неприятно? Или приносит наслаждение?

Я лежала на груди Винсента, слегка сжав пальцы, и прислушивалась к мерному биению его сердца. Мне казалось, что если вдруг оно остановится, остановится и мое. И весь мир замрет в невыразимой муке. Это будет конец Вселенной, конец жизни. Дальше — пустота и мрак. Каратель спал. Спал, забросив одну руку за голову, а второй прижимая меня к себе. А я не могла уснуть. Ночи напролет лежала, прислушиваясь к его спокойному дыханию и почти физически ощущая, как медленно, но упрямо уходит сосущая пустота. Как мучительно неторопливо она заполняется мягкой силой и покоем. Как растворяется его личный Ад, запертый в душе и сводящий его с ума последние несколько десятков лет.

Я понимала, что в то мгновение, когда он проснется и не почувствует привычной боли, я стану ему не нужна. Он сможет вернуться к своим обязанностям, не мучаясь каждую ночь, не сводя себя с ума, не терзаясь по поводу того, что все равно исправить не может. Даже повлиять не может. Но сейчас… Сейчас он обнимал меня как самое ценное из всего, что у него было в жизни.

Зачем я приехала? Я помню выражение его глаз в то мгновение, когда он спрашивал меня, пытаясь понять. Почти робость. Каратель Винсент, как же ты меняешься! Каким же чутким ты становишься. Как ты ждешь ответа на тот вопрос, который вообще не должен был задавать… Есть факт — действие. К чему искать причины уже свершенного? Бери то, что тебе принадлежит, пока оно тебе принадлежит. Получи то, что ты хочешь получить. То, что тебе на самом деле нужно. Я не прошу тебя разделить со мной мою пропасть, мою пустоту. Я не прошу тебя меня понимать. Время, когда мы были единым целым, прошло. Но сейчас…

Винсент. Что же ты делаешь…

Я чувствую, как горит его рука на моей талии. Чувствую, как он напрягается, будто проверяя, на месте ли я, легко сжимает пальцы, мгновенно возвращая меня в воспоминания о совсем других прикосновениях. Ему не снится сон. Он не хочет ничего видеть. Впервые за долгое время он не призывает во сне ее, не проживает снова и снова счастливые и болезненные мгновения своей жизни. Он тянется ко мне, а я больше всего хочу, чтобы так было всегда.

— Винсент…

Я шепчу его имя, слегка приподнявшись и целуя в мочку уха. Пальцами аккуратно убираю темные волосы с его лица. Провожу по губам. Мучительно хочется его поцеловать. Снова. Еще тысячу раз поцеловать. Не отрываться от его губ так, будто от этого зависят наши жизни.

— Авирона.

Винсент открыл глаза, сонно улыбнувшись. Руки с моей талии он не убрал. Сколько раз мы так просыпались вместе? Один? Два? Десять? Я могла бы их пересчитать, но сейчас они слились в один. В одно мгновение. В сейчас. Я выгнулась в его объятиях, отвечая на улыбку. Не могу противиться его очарованию. Интересно, почему он действует на меня так?