Искусство Востока. Курс лекций - Галина Зубко

В исламе и исламском искусстве растительные мотивы нашли свое закрепление как метафоры рая, спасения и идеальной общины правоверных. В Коране говорится: «Разве не видел ты, как Бог приводит подобие (масал); доброе слово как доброе дерево, корень его тверд и ветви его на небесах?» (14:29). Согласно исламской концепции, залогом спасения мусульманской общины и каждого человека является Доброе Слово и Доброе Древо, изобразительный образ (масал) которых естественно разворачивается в Доме Бога (Байт Аллах).

Арабеска является метафорическим образом, фигурой в том или ином контексте высказывания. Считается, что в арабеске мусульманин пред-видит хорошо ему знакомый и предельно этичный образ своего будущего, осознавая трансцендентную реальность этого образа, – поскольку в первую очередь реален Храм, предвечное древо культуры, стеблем которого всегда остается правоверный. Таким образом, арабеска – одно из важнейших проявлений стиля культуры, ориентированной скорее на графические способы видения и высказывания.

Слово как таковое не может быть до конца выговорено, принципиально незаконченной должна оставаться и вязь арабески – метафоры вечной жизни правоверного[121].

Каллиграфические, растительные, а затем и геометрические конфигурации создают различные комбинации целостной духовной геометрии мироздания. «Наука украшения» (илм ал-бади) поэтической речи, сформировавшаяся в литературе в IX веке, и «орнаментация» художественно выделанной «вещи» – явления одного порядка. Их объединяют вязь и ритм.

Орнаменты со спиралевидными узорами – геральдическими животными и виноградными лозами – встречаются также в искусстве азиатских кочевников, замечательным образцом которого является искусство скифов с его знаменитым «звериным стилем». Элементы исламского декоративного искусства извлечены из богатейшего архаического наследия, которое было общим для народов Ближнего Востока и Северной Европы. Включенные исламским искусством некоторые архаичные элементы, такие как спираль, зигзагообразные линии, круги, стилизованные животные и др., соединяют орнаментику ислама с чрезвычайной древностью (рис. 40).

Рис. 40. Исламские орнаменты.

Это общее наследие, как полагает Т. Буркхардт, вновь всплыло на поверхность, как только отступил эллинизм с его, по существу, антропоморфным искусством. Христианское средневековое искусство также приняло его через фольклор переселенцев из Азии и через изолированное искусство как кельтов, так и саксонцев, ставшее одним из самых удивительных синтезов доисторических мотивов. Однако вскоре это наследие было затемнено и выхолощено в христианском мире под влиянием греко-римских образцов, ассимилированных христианством[122].

Согласно исследователям, исламский дух имеет гораздо более тесное родство с безбрежным потоком архаичных форм, поскольку они (эти формы) находятся в полной корреляции с сознательным обращением ислама к изначальному порядку, к «исконной религии» (дин ал-фитра)[123]. Он ассимилирует эти архаические элементы и сводит их к наиболее абстрактным и наиболее обобщенным формулировкам, «геометризуя» их, наделяя древние символы новой интеллектуальной ясностью и духовным изяществом.

Арабеска не случайно имеет своеобразные аналогии в арабской риторике и поэзии. Ритмическое течение мысли обретает четкость благодаря строго взаимосвязанным параллелям, инверсиям, противопоставлениям. Мусульманская арабеска – не просто возможность искусства без сотворения образов; это непосредственный способ постепенного исчезновения, растворения образов или того, что соответствует им на ментальном плане, точно так же, как ритмическое повторение определенной коранической формулы растворяет фиксацию ума на объекте желания. Более того, арабеска – удивительное средство, находящееся на вооружении исламского искусства, с помощью которого правоверный как бы погружается в ритмические волны, в особое, экстатическое состояние, приближающее его к восприятию Бога. В арабеске всякий намек на индивидуальную форму растворяется в безграничности непрерывного плетения; повторение идентичных мотивов, «цветистое» движение линий и декоративная прозрачность форм, выступающих в рельефе и вырезанных таким же образом «обратно аналогичных», – все способствует этому эффекту.

Таким образом, в арабеске мы наблюдаем синтез архаической символики с ментальной изысканностью и изяществом исламского искусства – в целях решения духовных задач, а не в чисто декоративных целях. Стены некоторых мечетей покрыты глазурованной керамической мозаикой или плетением изящных арабесок, что является прекрасной иллюстрацией содержания известного изречения Пророка Мухаммеда, согласно которому Бог скрывает себя за 70 000 покровов света и тьмы; если бы они все были удалены, все, чего достигает Его Взор, было бы испепелено от Его Лика. Покровы, которые сотворены из света, вуалируют Божественный Свет.

Искусство каллиграфии

И все-таки главным носителем идеи ислама было не изображение, а слово, художественно оформленное в виде надписи или символа. Основа художественного творчества мусульман – каллиграфия и орнамент (арабеска) – искусство изображения слова в искусстве изображения символа, соответственно. Священное слово Корана, высеченное на стенах и порталах мечетей, вплетенное в узоры ковров, тканей, керамики, написанное на страницах и переплетах рукописей, сопровождает мусульманина всю жизнь.

В мире ислама каллиграфия является благороднейшим из изобразительных искусств. Каллиграфия – искусство изображения слова, доведенное в арабских странах до высшей степени совершенства. Согласно преданию, Мухаммед сказал: «Письмо – половина знания». В арабских странах степень владения каллиграфией была показателем образованности и духовного совершенства человека. Мусульмане верят, что выведенное каламом (пером) слово, подобно цветку, озаряет душу и просветляет разум.

Как письменное выражение Корана каллиграфия относится par excellence к сакральному искусству. Она играет роль, более или менее аналогичную роли иконы в христианском искусстве, поскольку представляет видимую плоть Божественного Слова[124].

Основы каллиграфии преподавались в начальной школе и духовном училище, медресе. Однако подлинными виртуозами были лишь немногие избранные каллиграфы (хаттаты), искушенные во всех тонкостях арабских почерков и начертаний. Известный афоризм гласит: «Красота человека – в красоте его письма, а еще лучше, если оно у мудрого».

В священных надписях арабские буквы плавно переплетаются с арабесками, особенно с растительными мотивами, и, таким образом, приводятся в тесную взаимосвязь с азиатским символизмом Древа Жизни; листья этого Древа соответствуют словам Священной Книги.

Арабская каллиграфия обладает исключительными декоративными возможностями; ее методы варьируются от монументального почерка куфи с прямолинейными формами и вертикальными паузами до почерка насхи с линией такой текучей и извилистой, насколько это возможно (рис. 41, 42, 43).

Самым почитаемым арабским почерком является куфический почерк. Этим почерком написаны все ранние рукописи Корана, отчеканены легенды на ранних монетах, «украшены» ремесленные изделия и убраны памятники архитектуры. Почерк куфи имеет свой твердый визуальный облик – это прямоугольные монументальные литеры, которые часто обрастают растительными мотивами или переходят в орнамент. Различают несколько разновидностей куфи: листвичный куфи (куфи раннего этапа, когда пальметками убирались только две высокие буквы – алиф и лам) и цветущий куфи – буквы буквально обрастают букетом стилизованных растительных элементов.

Рис. 41. Почерк куфи.

Рис. 42. Почерк насхи.

Своим богатством арабское письмо обязано тому, что оно в совершенстве обладало развитыми «измерениями»: вертикальным, дающим буквам их иератическое благородство, и горизонтальным, объединяющим все буквы в непрерывном течении. Как и в символике плетения, вертикальные линии, аналогичные основе, соответствуют неизменной сущности вещей – благодаря вертикали утверждается постоянный, незыблемый характер каждой буквы, – тогда как горизонталь, аналогичная утку, выражает становление, или материю, которая связывает вещи между собой воедино. Мы видим, как в арабском письме вертикальные штрихи, притом только некоторых букв, как бы выходят за свои пределы и упорядочивают волнообразное течение горизонтальных линий.