Бисмарк - Николай Анатольевич Власов

революции, он теперь влачил довольно жалкое существование, поскольку его финансирование являлось предметом споров в Бундестаге. Дело дошло до того, что денег не было даже на выплату жалованья матросам. В связи с этим фон Тун в отсутствие Бисмарка запросил от имени Германского союза заем у банкирского дома Ротшильдов. Прусский посланник, узнав об этом, понял, что ему представляется блестящая возможность нанести удар авторитету Австрии. Он отправил протест Ротшильду и пригрозил даже тем, что Пруссия прекратит участие в работе Бундестага. Здесь нужно упомянуть, что Бисмарк находился с еврейским банкиром в достаточно хороших отношениях, искренне уважал его и доверил ему управление своими деньгами. Но в данном случае прусский посланник раздул незначительной по своей сути эпизод до таких размеров, что забеспокоился даже российский император, который уполномочил своего представителя во Франкфурте князя Горчакова[197] выступить посредником. Так Бисмарк и Горчаков, которым в дальнейшем пришлось еще не раз встречаться на политической арене, познакомились.

Тун вынужден был пойти на попятный. «Как могло дойти до того, — писал австрийский аристократ Бисмарку, — что одно из немецких правительств оказалось заинтересовано в том, чтобы втоптать в грязь авторитет Германского союза! […] При воспоминании об этом я буду краснеть до конца жизни. Вечером, когда тайный советник Венцель принес мне этот протест, я мог лишь плакать, подобно ребенку, над позором нашего общего отечества!»[198] Возвышенные помыслы являлись не единственной причиной слез Туна — в Вене были весьма недовольны его действиями, позволившими прусскому новичку унизить могущественную Австрию. В любом случае, Бисмарка мало трогала патетика. Итогом этой истории стала ликвидация общегерманского флота в апреле 1852 года. На последовавшей распродаже Пруссии удалось выкупить лучшие корабли.

Однако ключевое значение в это время приобрела борьба вокруг Немецкого таможенного союза. В Вене на это объединение смотрели как на инструмент прусского влияния, который необходимо либо разрушить, либо присоединиться к нему. В начале 1850-х годов Пруссия вела переговоры с Ганновером и Ольденбургом об их присоединении к таможенному союзу; в целом они развивались успешно, однако требовалось согласие южнонемецких государств, которые по инициативе Австрии выступили с протестом. Одновременно князь цу Шварценберг выдвинул проект создания центральноевропейской таможенной унии, которая включала бы в себя всю территорию Германского союза, а также владения Габсбургов, лежащие за его пределами. С чисто финансовой точки зрения такой проект был не слишком выгоден германским государствам, и именно на это упирали в Берлине, где совершенно не хотели без боя отказываться от роли лидера экономической интеграции.

Бисмарк прилагал огромные усилия, чтобы сорвать планы австрийцев. На переговорах с Туном он характеризовал действия Вены как «агрессивную политику», которая повлечет за собой «неизбежные и печальные последствия». Когда австрийский дипломат заявил, что Пруссия напоминает человека, «который однажды выиграл 100 тысяч талеров в лотерею и теперь строит свой бюджет исходя из предположения, что это событие будет повторяться ежегодно», Бисмарк весьма жестко ответил: «Если в Вене придерживаются такого же мнения, то я предвижу, что Пруссия вынуждена будет еще раз сыграть в известную лотерею; выиграет ли она, решит Господь»[199]. Это была вполне недвусмысленная угроза войной. Кроме того, Бисмарк принимал активное участие в обработке общественного мнения и политиков южногерманских государств, которые были наиболее склонны поддержать австрийский проект. При этом он широко задействовал прессу — опыт, пригодившийся ему в дальнейшем.

Разумеется, доводить дело до острого конфликта с Австрией в Берлине не планировали. Поэтому в июне 1852 года Бисмарк был отправлен королем Пруссии в столицу империи Габсбургов — официально для того, чтобы заменить заболевшего посланника, а также провести переговоры по таможенному вопросу. Сам «железный канцлер» в своих воспоминаниях писал о том, что Фридрих Вильгельм IV рассматривал Вену как «высшую школу дипломатии» и планировал сделать назначение постоянным[200]. Бисмарк решительно воспротивился: он прекрасно понимал, что неизбежно станет нежеланной персоной при венском дворе.

Молодого дипломата хорошо приняли в Вене, возможно, рассчитывая все-таки привлечь его на свою сторону. Бисмарк сопровождал императора Франца Иосифа в поездке в Венгрию, получив возможность познакомиться с новым для себя регионом Центральной Европы. В Вене он завязал немало полезных связей, получил важный опыт, однако переговоры по таможенным делам предсказуемо не завершились ничем. В начале июля он вернулся на свой пост. По итогам поездки в прусских придворных кругах начало складываться мнение, что Бисмарк слишком усердствует в защите прусских интересов в ущерб дружбе с Австрией.

Разумеется, Бисмарк был не одиноким воином, каким любил себя изображать он сам и каким его впоследствии представляли некоторые биографы. Отражение австрийской атаки на Немецкий таможенный союз стало едва ли не главной задачей прусской внешней политики в целом. Ведущую роль в этом играло Министерство торговли в Берлине, а в нем — Рудольф Дельбрюк[201], ставший впоследствии одним из ближайших помощников «железного канцлера». Именно Дельбрюк настаивал на проведении жесткой политики, заявляя, что другие немецкие государства настолько зависимы от сложившейся торговой системы, что не рискнут перечить Пруссии при угрозе распада таможенного союза. В конечном счете он оказался прав. Однако заслуга Бисмарка в успешном решении проблемы также достаточно серьезная. В итоге союз был сохранен в своем прежнем виде, а Австрии пришлось довольствоваться заключением с ним в 1853 году торгового договора. По мнению некоторых исследователей, этот результат может считаться компенсацией за то дипломатическое поражение, которое Пруссия понесла в Ольмюце[202].

Конечно, было бы ошибкой представлять дело так, что Пруссия и Австрия находились в постоянном противоборстве по всем без исключения вопросам. Там, где не имелось прямой угрозы интересам Берлина — к примеру, в вопросах создания центрального полицейского ведомства Германского союза или законодательства об общественных организациях, — обе великие державы действовали сообща. Смысл противостояния заключался для Бисмарка не в конфронтации как таковой: он был не против сотрудничества с венскими политиками, если те будут учитывать законные, с его точки зрения, интересы Берлина.

В 1852 году в рядах австрийской дипломатии произошли серьезные перестановки. Скоропостижно скончался князь Шварценберг, выдающийся политик, являвшийся самым опасным врагом Пруссии в Вене. На его место пришел значительно менее способный граф Карл Фердинанд фон Буоль-Шауенштейн. Язвительный Бисмарк говорил по этому поводу, что Шварценберг, почувствовав недомогание, постарался подыскать себе самого бездарного заместителя, чтобы лот не подсидел его за время болезни, и остановился на кандидатуре Буоля. Но болезнь окончилась летальным исходом, и заместитель неожиданно для всех оказался в роли преемника[203]. Как бы то ни было, в германском вопросе Буоль продолжал линию Шварценберга, хотя и с меньшим искусством.

На рубеже 1852 и 1853