Барин-Шабарин 3 - Денис Старый

свои идеалы, говорил губернатор. — Но, я нынче увидел, что даже маленький человек, молодой повеса, которому стоило лишь заботиться о красоте своих усов да приглядывать миловидную невесту с хорошим приданым, и тот бросил вызов Змею Горынычу. Господин Подобаев, вы же сам человек чести, скажите — почему у нас в Отечестве всё так происходит? И вы, и я…

Странное дело, но большинство тех дворян, кто занимается казнокрадством или вовлечён в уголовное преступление, так или иначе считают себя людьми чести. На какие-то свои поступки они просто закрывали глаза, стараясь не вдумываться, не осознавать до конца последствий всех преступных деяний. Иные же проступки и вовсе трактовались таким образом, что всё, что ни происходит, во благо Отечества. Мол, только они и знают, как правильно, и уж точно не по закону.

Разве же не благом можно считать то, что сильные дворянские группировки, в том числе и Воронцовская, смогли договориться? И теперь на Кавказе можно было бы прослеживать некоторый переломный момент в, казалось бы, нескончаемой войне с горцами. И разве для спокойствия государства, чтобы не уронить Российскую империю в пучину интриг и внутриклановых войн, не стоит кое-чем пожертвовать? Всего лишь деньгами из казны.

— Уж простите, Яков Андреевич, но у меня складывается впечатление, что я разговариваю не с тайным советником, а с коллежским секретарём, который ещё не погружен в таинство существования системы управления в России и грезит наивными помыслами о чести, благородстве, неподкупности. Как правило, господин губернатор, все мы в душе немного те самые коллежские секретари, но приходится быть тайными, а в моём случае статским, советниками, — философски заметил ревизор Подобаев.

— Что же вы предлагаете? Господин ревизор, вы же понимаете, что лишь моим смещением с поста губернатора вы дело не закроете? Убийству же тех людей, которые восстали против зла, я потворствовать не буду, — решительно сказал Яков Андреевич Фабр, в несвойственной ему раздражительной манере, а затем даже резко поднялся со стула, опрокидывая его на пол с грохотом.

— Сядьте! — жёстко сказал, даже приказал ревизор.

— Не смейте со мной разговаривать в таком тоне! — выкрикнул Фабр.

— Не забывайте, какие силы я представляю! Более того, я не сказал, что полностью против вас и всей той справедливости, за которую вы сейчас готовы подписать себе смертный приговор. Нет, я не намерен марать свои руки в крови и убивать Шабарина или того полицмейстера Марницкого. Прекрасно понимаю, что вы, в случае, если мы не договоримся, обратитесь в Третье Отделение Его Императорского Величества. Граф Орлов будет неизменно благодарен вам за это. Он постоянно пытается в чем-то быть лучше своего предшественника графа Бенкендорфа. И вот его шанс, — сказав это, Арсений Никитич Подобаев задумался, начал с большим усердием кусать себе нижнюю губу, видимо, что-то решая.

Присел и Фабр, с видимым усилием взяв себя в руки. Губернатор, казалось, исчерпал свой запас бунтарской энергии и теперь был готов идти на существенные уступки, только бы вернулось то спокойствие, что было еще вчера.

— Я готов предать некоторые документы огласке. Но никакое Третье Отделение в этом участвовать не будет. Более того, нам нужно каким-то образом договориться с князем Воронцовы, — увидев удивление на лице губернатора, ревизор усмехнулся. — Вы что, действительно считаете меня абсолютным злодеем? Удивлены, что я хочу найти какой-то компромисс?

— Сколько же, однако, губерния передавала денег? — решительно спросил Фабр.

Он прекрасно понимал, что отчисления от коррупционной схемы в Екатеринославской губернии куда-то уходили. Конечной точкой наверняка являлись люди, которые занимают высокие посты в современном правительстве Николая Павловича. Но вот о масштабах, о том, сколько именно денег туда уходит, Фабр ещё только догадывался. По его наблюдениям, эта сумма была не менее чем с пятью нулями, как бы и не миллион.

— Достаточно было бы трёхсот двадцати тысяч рублей, но серебром, — после некоторых раздумий ответил ревизор.

В некотором замешательстве Фабр стал подсчитывать, сколько он лично мог бы дать от этой суммы, чтобы выиграть ровно год. А уже после что-нибудь придумать, чтобы всё же расплачиваться.

Яков Андреевич, прекрасно понимая, что к императору не подобраться, да и сам государь должен кое-что о всей системе знать и понимать её суть, не верил в то, что скандал, который уже начал разгораться в Екатеринославской губернии, можно решить справедливым образом. Земского исправника в любом случае придётся сменить, возможно, дворянство захочет переизбрать кого-либо иного вместо предводителя Екатеринославского дворянства Франка, а главный полицмейстер должен быть арестован. Пройдут чистки в других городах Екатеринославской губернии.

И всё это было бы хорошо, замечательно, если бы не один факт: передать всё те же деньги наверх всё равно придётся. И если не Фабру, если он всё же откажется это делать и будет смещен с поста или даже убит, так другому губернатору. И кто может гарантировать то, что на место Якова Андреевича придёт человек честный и продолжит его борьбу? Такого просто не поставят в перспективной губернии.

И всё вернётся на круги своя.

— Там, — Фабр поднял палец кверху, — не сделают, кхм, различий, откуда именно будут приходить деньги?

Подобаев выразительно хмыкнул.

— Нет, я прошу вас, не принимать, словно Господь, мученичество. Вы что, действительно намерены отдать свои средства? И у вас их станет? — спросил Подобаев.

— Не станет. Ну вы же прибыли не за полной суммой? Возможно ли до конца года выплатить? — сказал Яков Андреевич Фабр, а Арсений Никитич Подобаев поморщился.

Ревизор чувствовал себя скотиной. Уже давно не просыпались в нём подобные эмоции. Ведь вся эта ревизионная проверка — не что иное, как мытарство по уплате теневых податей российским элитам.

Подобаев, быстро пробежав глазами по рукописным документам, стал осознавать, какой же вице-губернатор Кулагин был тварью. Получив власть, поняв, что Фабр поставлен на губернии лишь как вершина горы, которая не должна смотреть, что творится у подножия, Андрей Васильевич Кулагин заигрался в свои криминальные игры.

Предыдущая ревизионная проверка, в которую входил также Подобаев, выявила некоторые факты про губернатора. Но тогда казалось, что связь с российской элитой держится именно на Кулагине. Он исправно платил, умело делал так, что ни про одного из его людей за пределами губернии не было известно. Слухи же ходили разные, и все указывало на то, что Кулагин всё больше начинает заигрываться, что его нужно было уже как-то умерить. Но слухи — это одно, а вот исправность исполнения всех тех поручений, требований, которые