Степан Разин - Андрей Николаевич Сахаров

Яик, не перенял в пути. Теперь на князя Прозоровского была большая надежда. Шло с князем в Астрахань четыре приказа московских стрельцов, да солдатского строя полковник с начальными людьми. Вез с собой Прозоровский пушки и гранаты и весь пушечный запас. А следом за ним подвигались из Симбирска и из иных городов, с Самары и Саратова, служилые пешие и конные люди.

Был объявлен приказ и по Астрахани. Наказывалось быть в приказной палате всем астраханским, ногайским, едисанским и юртовским мурзам и всем татарам, а также астраханским дворянам, детям боярским, головам стрелецким и всем стрельцам и солдатам. Все Поволжье и Астрахань поднимали против Степана Разина московские воеводы. Прочные заслоны поставили вокруг Дона и между Доном и Царицыном. Переняли стрельцы Никиту Волоцкого и иных атаманов и сотников, которые рвались к Разину на Волгу и Яик. Донесли Степану беглые с Дона казаки, что переимали и повязали в Черкасске в Войсковом кругу пятьдесят человек казаков, которые отстали от Разина и вернулись на свои курени. Перевязали и стали судить их по указу великого государя; только казнить их побоялись — а потому, что, если тех воровских донских казаков на Дону казнят, то, прослышав это, Степан Разин от воровства не отстанет. А придет на Дон и за своих товарищей поквитается. Снова хитрил Войсковой круг: и Москвы боялся, и Разина. На чьей стороне сила — туда и гнул, а сейчас что-то силу эту никак не видно. Куда повернется дело?

Ивана Семеновича Прозоровского, который был на пути в Астрахань, вскоре догнала грамота из приказа Казанского дворца: в Астрахани ратным людям не сидеть и вестей не ждать, а самим промысел над казаками чинить, ловить их в море, если пойдут к персидским берегам. И Ивану Ржевскому, воеводе, на Терек была об этом же направлена грамота.

Не терял времени даром и Разин. Не проходило недели, чтоб не шли из Яицкого городка верные люди в поволжские города на разведку, пробирались на Дон к тамошним друзьям-товарищам: помогли бы людьми, оружием, припасами.

И несмотря ни на какие воеводские заслоны, рвались казаки на Волгу и на Яик, шли в обход по степям, искали разинских людей по буграм и камышовым зарослям, в протоках и на берегу моря. Вроде бы и тихо было на юге: на сотни верст тихо, в осенней дреме лежали степи, переставала жить шумливая летом Волга. И все же под этой тишиной и осенней петоропыо шла суетливая жизнь, пробирались тайком туда-сюда люди, передвигались неторопко стрелецкие полки. А то вдруг раздавалась пальба в невесть каких тихих местах, и вылетали из прибрежных кустов или камышей в степь напоровшиеся на стрелецкую заставу казаки.

К осени 1667 года уже не один казацкий отряд ушел с Дона. Одни пробились на Яик? другие поджидали Разина в потайных местах. К зиме сбежали к Разину казацкие сотники Михайло Щеголев и Алексей Маховиков, подговоря с собой с Дону и с Воронежа многих ратных людей. Царь приказал сыскать их и прислать с приставами в Москву. Но куда там! Велика южная степь. Ищи казаков в зимнюю стужу и непогодь. К началу весны от реки Колитвы на Дон и далее на Волгу пробились еще триста человек голутвенных людей — а все были оружны и одежны, тащили за собой степью до десятка стругов. Степью же шел к Разину атаман Беспалый с казаками.

Из Яика Степан слал гонцов не только на Волгу и Дон, появились его люди и на Запорогах у гетмана Петра Дорошенко. Разинская станица пришла в Чигирин числом в десять человек. И просили казаки гетмана, чтобы помог он донцам, шел бы наскоро Муравским шляхом на украйны великого государя. Говорили казаки гетману, что самый раз ударить по южным городам: на Белгородской черте войска мало, и города оборонить некем, ратные люди белгородского полка распущены по домам, а стрелецкие приказы на Волге ловят их, донских казаков, Н и заставами стоят вдоль дорог.

Ласково принял Дорошенко Степановых послов, определил им хороший постой, а ответа не дал. Великое это было дело — открыто порвать с Москвой, колебался гетман.

В конце сентября Разин решил поразмяться: засиделись казаки в городке, занежились в тепле с яицкими женками. Ествы и питья сколько хочешь, ешь-пей не ленись. Не торопились казаки в поход. Хорошо живется, и ладно. Но эта жизнь вовсе не привлекала Степана: засидятся казаки — плохая будет с ними удача, не смогут воевать.

24 сентября Разин вывел свое войско в поход против едисанских улусных людей мурзы Али. Едисанские мурзы верно служили царю, охраняли подходы к Волге, часто нападали на казацкие верховые городки. На едисанскйе улусы крепко надеялись воеводы в борьбе против Разина.

Стоял мурза Али на протоке Смансаге — то разинские люди через взятых в полон татар доподлинно разведали. Одного из них взяли вожем, и повел он казаков на протоку.

Вдруг налетели конные казаки на улусных людей. Замелькали меж кибитками и шатрами, с гиком и свистом топтали конями выскакивавших наружу татар, рубили их саблями.

Погромили казаки улус, поймали в полон улусных людей, женок и детей, взяли богатые пожитки и невредимые вернулись в городок. И снова утеха и пир, снова дуван, снова кричали казаки и все черные люди славу своему атаману…

В марте 1668 года воеводы нанесли по Яицкому городку первый удар, но не своими силами. Не успели подтянуть стрелецкие полки по зимнему бездорожью — ворчали стрельцы, не хотели мерзнуть в буранной степи. Уговорили воеводы калмыков, пообещали им богатый полон и все казацкие пожитки и тем калмыков обнадежили.

Подошел к городку Дайчин-тайша с улусными людьми Мончака-тайши числом десять тысяч человек и встал под Яицким городком, а потом осадили его со всех сторон и пошли приступом. Пробили пролом в городской стене сажени в полторы, но встали казаки в проломе, отбили все калмыцкие приступы. Смотрел Разин со стены, как скакал неподалеку от стены его старый приятель Дайчин-тайша. Сколько раз сидел он с ним в шатре, говорил посольские речи, а потом угощался его столом. Уверял его, государева посла, Дайчин-тайша в любви и приятстве. Что ж, теперь другие времена; сумела Москва удержать за собой калмыцкие улусы, не позарился тайша на его, Степана, некрепкую славу, не верил, видно, Дайчин в казацкую силу. Эх, сейчас бы еще тысчонки две-три людей, показал бы он тайше настоящую казацкую удаль заставил бы уважать казацкого атамана.

Сидели казаки в осаде, кружили калмыки вокруг городка, а потом снялись и ушли в