Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Алека Вольских

Подул ветер, и бело-зеленый флаг над парадным входом усадьбы затрепетал, напоминая хлопающую крыльями большую птицу, взмывающую в небо.

Следуя за Горангелем, они прошли мимо огородов: длинных грядок с великолепными громадинами-арбузами и оранжево-желтыми дынями. Потом потянулась длинная цепь амбаров, сараев и разных личных пристроек. Возле одной кем-то аккуратно была уложена поленница, а рядом валялись большие топоры и неубранная гора отрубленных сучьев.

Не доходя до псарен и конюшен, они встретили Ориона. Старик сегодня был одет в серые мешковатые штаны и серую рубаху, подпоясанную все тем же зеленым поясом. Услышав от Горангеля, что он ведет ребят к псарням, Орион загадочно произнес: «Ах, к псарням!» — и решил к ним присоединиться.

— Здесь мы все и живем, — сказал Орион, шагая впереди всех. — Мои белорогие и я.

— Профессор, — обратился к старику Мишка Мокронос, — а вы сами где учились?

— Сам-то? — повторил Орион и ответил, окая на каждом слове: — Само собой, в Белом роге. Я вообще здешний. И отец, и дед, и я, понятное дело, — все в Плутихе выросли. Я эти места как свои пять пальцев знаю. Лучше меня, если надо, проводника не найдешь. Но вам одним дальше Троллинбурга ходить не положено.

— Нам это уже говорили, — капризным тоном сказала Алюмина.

Орион искоса глянул в ее сторону, но промолчал.

— Когда имеешь дело с драконовыми псами, нужно зарубить себе на носу две вещи, — говорил Орион, когда они стояли у неуклюжего строения с маленькими окнами высоко под потолком и квадратным отверстием внизу двери. — Во-первых, драконовы псы ни под каким видом не выносят лягушек, жаб и других болотных тварей. У них на это дело аллергия. Ригель не исключение.

— А кто это — Ригель? — спросил Мишка, шаря взглядом по округе. — Вы нам покажете?

— Неймется, смотрю, — качнул головой Орион и подошел к псарне. — Ну что ж, знакомьтесь.

Он толкнул дверь, и все застыли в ожидании.

— Ригель! — позвал Орион громким басом.

Сначала ничего не происходило. Все неотрывно смотрели на темный прямоугольник, ведущий в псарню, боясь пропустить тот момент, когда появится Ригель. Когда что-то шевельнулось за дверью, все взволнованно зашептались.

— Хорошая девочка, — подбадривал Орион. — Выходи. Не бойся.

В этот момент в проеме двери показалась огромная лохматая морда. Сонные влажные глаза, вываленный наружу язык синего цвета и сильные, мощные лапы — Ригель была просто огромной для собаки и выглядела угрожающе.

— Собака… — разочарованно выдохнул Мишка и вдруг осекся, широко округлив глаза.

Псина сделала шаг, потом еще один и все увидели, что по земле вслед за ней волочится толстый, извилистый хвост с похожим на наконечник стрелы уплотнением на конце. Это был самый настоящий хвост дракона, как и задние лапы: громадные, длиннопалые и перепончатые, с устрашающими на вид когтями.

Ригель сделала еще несколько шагов, переваливаясь задней частью тела из стороны в сторону, так как драконьи лапы почему-то ступали очень криво. Когда она повернулась назад к стоящему позади нее Ориону и подняла на него глаза в ожидании, все увидели, что лохматой была только голова. Дальше шерсть равномерно редела и плавно переходила в чешуйчатую зеленовато-бурую драконью кожу.

— Не хватает только драконьих крыльев, — с восхищением пялясь на Ригель, сказал Ромка.

— О нет! — отозвался Орион. — Эта порода рождается без крыльев. Вот в Греции, да, там крылатых выращивают. Но нам они ни к чему. Бывают порой опасны. Характер слишком самостоятельный.

Он наклонился к Ригель и любовно почесал ее за ухом. Та от удовольствия вытянула морду.

— А эти твари добрые, — елейным голосом протянул Орион, распрямляя спину. — Самые дружелюбные из всех волшебных тварей. И до чего же привязчивы!

Мила заметила, что Ригель начала как-то странно дышать, щуря глаза и сопя носом.

— К людям всей душой, не то, что другие существа, — продолжал Орион. — Грифоны, к примеру, людей не любят и к себе так просто не подпускают. Могут при случае за волосы схватить и оставить плешь на голове. А эти всегда со щенячьей радостью к человеку, все-таки одна половина у них собачья.

Белка поежилась, видимо, живописно вообразив, как после встречи с грифоном остается без скальпа, а Ригель тем временем все хаотичнее вдыхала в себя воздух.

— Что это с ней? — спросил Ромка, заметив странное поведение драконовой собаки.

В этот момент замолчал и Орион, с удивлением глядя на Ригель.

— Странно… — сказал он, нахмурив брови, и, обернувшись к ребятам, спросил: — Никто тут ненароком не прихватил с собой какую-нибудь жабу?

Ригель в этот момент задышала так шумно и лихорадочно, что никто не успел ответить. Ромка осторожно шагнул назад, а Белка запрыгнула за спину Яшки Бермана, у которого коленки вдруг начали отбивать дробь кастаньет.

Глядя на страданья Ригель, Мила вдруг прозрела. Алюмина! Ведь она свою Пипу везде за собой таскает!

Только Мила хотела это сказать, как Ригель с клокочущим стоном втянула в себя большой глоток воздуха и, сморщившись, отчаянно чихнула. И в то же мгновение от собственного толчка оторвалась от земли, и, отлетев пулей метра на два назад, угодила прямо в усеянный колючками куст терновника.

Через секунду из колючих зарослей послышалось тихое, жалобное поскуливание.

Алюмина и стоящие рядом с ней Анжела с Кристиной засмеялись. Последние две сквозь смех неуверенно поглядывали на терновые заросли, а Алюмина хохотала что есть мочи.

— Ей же больно! — сочувственно воскликнула Белка, переведя взгляд с кустов, где стонала Ригель, на Алюмину, и из жалостливого он сразу сделался хмурым.

— А эти ржут! — сквозь зубы процедил Ромка.

— Лучше бы они этого не делали, — качая головой, заметил Горангель.

— Ригель! — ринулся на помощь Орион, на ходу сокрушаясь: — Вот чешуя садовая!

Вдруг повизгивание прекратилось, и терновник подозрительно зашуршал. В следующее мгновение из куста молнией выпрыгнула Ригель и, приняв боевую стойку, осклабилась, рыча в сторону своих насмешников. Ее драконий хвост яростно метался по земле из стороны в сторону, поднимая клубы пыли.

Алюмина громко завизжала, пятясь назад.

Ригель отреагировала мгновенно. Она прыгнула вперед и так оглушительно гавкнула, что в горах, у подножия которых находилась усадьба, отозвалось эхо.

Алюмина взвизгнула и, покачнувшись, упала на свой толстый зад, так что Пипа Суринамская выскочила из ее рук и отлетела в сторону, шмякнувшись на голову Яшке. Он ойкнул от неожиданности, но чудом поймал жабу, не дав ей упасть на землю.

Ригель продолжала наступать на Алюмину, рыча все воинственнее и обнажив острые клыки. Анжела с Кристиной с перекошенными от страха лицами кинулись от нее врассыпную, оставив Алюмину один на один с Ригель. У Милы в голове промелькнула странная мысль, что из троих насмешниц Ригель почему-то сосредоточилась на Алюмине.

— Ригель! — громко выкрикнул Орион, когда расстояние между драконовой собакой и Алюминой опасно сократилось, и скомандовал: — К ноге!

Псина издала короткий, как будто предупреждающий рык, вытягивая морду к Алюмине, а потом с видимой неохотой, пофыркивая и неуклюже перебирая задними лапами, затрусила к Ориону.

— Ты что это вытворяешь, чешуя твоя бедовая! — прикрикнул он на псину, а та безо всякого чувства вины улеглась у него в ногах, вывалив синий язык из пасти и тяжело дыша.

— Поднимите ее, — сказал Орион, кивая в сторону Алюмины. — Нечего здесь рассиживаться.

Анжела с Кристиной помогли подняться трясущейся от страха Алюмине. Клыки драконовой собаки, наверное, показались ей не слишком забавными.

— Возвращаемся к тому, что я говорил, — хмуро сказал Орион, и было заметно, что его благожелательное настроение испортилось. Окая с еще большим ударением, он продолжил: — Остановились мы на том, что есть две вещи, которые не терпят драконовы псы. Во-первых, как я уже сказал, — он покосился на Пипу Суринамскую, которую Яшка как раз в этот момент возвращал Алюмине, — никаких жаб чтобы я больше на моей территории не видел. Здесь животных, птичек и даже цветочки показываю я и такие, какие посчитаю нужным. А во-вторых, драконовы псы не переносят, когда над ними смеются. Ни на что другое они не обижаются. Но когда над ними потешаются, становятся сами не свои.

Орион обвел взглядом притихших ребят и кивком головы подытожил:

— Одним словом, если голова для вас непосильная ноша, можете смело хохотать над драконовой собакой. И тогда ваш котелок на плечах совершенно перестанет вас донимать.

Ригель глухо гавкнула, почти не раскрыв пасти, как будто соглашаясь со словами Ориона.

Разгневанный не на шутку Орион сказал, что ему пора идти и, прихватив с собой Алюмину с жабой, оставил ребят на Горангеля. Более доброжелательный Горангель разрешил всем желающим приблизиться к Ригель и почесать ее за мохнатыми ушами. Мила очень удивилась, когда узнала, что Ригель, как и все драконовые собаки, больше всего любит обычное овсяное печенье, которое каждый день за завтраком было на столе у меченосцев. К слову, почти все, кроме Яшки Бермана, это печенье есть отказывались и чаще всего его скармливали всеядному Полиглоту. Мила решила, что нужно будет обязательно принести печенье Ригель и угостить ее.