Королева - Родион Александрович Вишняков

Судницын сидел в своем кабинете. На двух включенных мониторах персональных компьютеров были выведены столбы диаграмм – сводка очередных результатов анализов и жизненных показателей трех крайне тяжелых реанимационных больных. Дежурная бригада медиков час назад перевела их из широкопрофильного отделения в палату интенсивной терапии, где, согласно штатному расписанию, за шестью койками был закреплен штат в количестве двух врачей и трех фельдшеров. Но это сейчас, в дневное время, с восьми, до двадцати двух часов. После этого люди, работающие без единого выходного на протяжении уже нескольких лет, сдадут посты дежурной смене, как всегда, задержатся по разным причинам еще на пару часов, а потом, наскоро проглотив пищевую норму, рухнут в моментально обволакивающую, вязкую, лишенную даже намека на сновидения пустоту. Их места займут вышедшие в ночную смену медики, остающиеся в меньшинстве, разрываемые каждую минуту бесконечным количеством проблем среди множества больничных коек. И они не всегда могут успеть прийти на помощь больным. Не всегда могут оказаться рядом, когда сигнал тревоги на мониторе оповестит об ухудшении состояния человека, находящегося на искусственной вентиляции легких в коме или с тяжелой степенью дыхательной недостаточности. Это только в фильмах и книжках любая сердечно-легочная реанимация с обязательным показушным перикардиальным ударом заканчивается слезами счастья и радостью моментально очнувшегося больного. В реальных условиях скорость, с которой необходимо проводить непрямой массаж сердца, и длительность его проведения превращают реанимацию в тяжеленный физический труд, который проводят, сменяя друг друга, как минимум, двое взрослых, в пропитанной потом одежде. Хорошо, если до этого больной уже лежал подключенный к аппарату ИВЛ и у него имеется адекватный венозный доступ, поэтому вам не надо скакать вокруг него, стараясь в рекордно короткие сроки воткнуть необходимые катетеры и трубки без легко получаемых осложнений. А что делать, если в процессе реанимации одного срабатывает сигнал тревоги у другого больного? Допустим, напарник может принять этот вызов на бой со смертью. А если ты один? И кому из двоих важнее оказывать помощь?

Действительно, страшный вопрос выбора. Который сперва не дает тебе уснуть в короткие часы отдыха, приводя десятки аргументов как «за», так и «против» принятого тобой решения. А потом отпускает, и ты просто понимаешь, что сделал все, что было даже выше твоих сил. Потому что на грани человеческих возможностей в таких условиях работать давно уже стало нельзя.

Сергей Владимирович вывел таблицу ежемесячного отчета гипнограмм сотрудников научного и медицинского отделов. Темные фиолетовые столбцы – фазы медленного сна – практически нигде не пересекались со светлыми промежутками фазы быстрого сна. И очень часто, буквально создавая визуальный эффект шахматной доски, то здесь то там горели тревожным желтым цветом часы бодрствования, когда спящих людей срывали с места сигналом тревоги или звонком коллег, не справляющихся с очередной проблемой или наплывом больных, подхвативших в очередной раз воспаление легких, отморозивших конечности или застудивших почки. И медики шли помогать, прерывая заслуженный сон, зачастую оставаясь с дежурными сменами, которые и сами вкалывали через сутки до утра. До начала своего рабочего времени.

Да… Сколько еще продержатся люди в таком режиме? Год? Полгода? А дальше что? В один прекрасный момент они просто начнут впадать в кому. Перегруженный работой мозг, не получающий достаточного количества отдыха, просто-напросто откажет. Человеческие возможности небезграничны.

Нужны еще люди. Нужны новые кадры! И дай бог дожить всем ветеранам до этого дня.

В настоящий момент он сам и еще два специалиста проводят семинары и лекции, пытаясь за короткое время дать огромный объем информации группе студентов, пожелавших посвятить себя благородной профессии. Сейчас их двенадцать человек. Год назад было в три раза больше. Но кто-то не выдержал нагрузки, кто-то испугался банального вида свежей крови или мертвой плоти на семинаре по анатомии. Кто-то ужаснулся открывающимся перспективам в новой профессии. Остались самые целеустремленные. Дюжина человек разных возрастов и национальностей. И это тоже является фактором, тормозящим процесс обучения: никто из них не знает русского языка. Не все даже знают английский. И все занятия проходят так тяжело, что, если бы не знание универсальной для медицины латыни, на обучение которой пришлось потратить первые полгода, найти общий язык со всеми студентами было бы невозможно. Некоторые из них теперь пытаются учить русский язык. Похвально, конечно, но каша в их головах от этого съедобнее точно не становится.

Нужны люди. И как можно скорее. Но даже если не брать в расчет все сложности с передачей информации от преподавателя к студенту, обучение все равно будет идти медленнее, чем ему того хочется. Катастрофически не хватает специалистов в различных областях медицины. Он, Судницын – хирург. Да, он может проводить операции на грудной клетке и брюшной полости, может даже выполнять гинекологические операции и проводить ампутации конечностей. Но проводить сложные нейрохирургические операции он просто не умеет. То же самое касается травматологии и офтальмологии. Стоматология нынче ограничивается только удалением больных зубов.

Одно дело – иммобилизовать поврежденную конечность и применить для сращения перелома открытую репозицию отломков. Или вырвать зуб. И совсем другое дело – микрохирургия кисти. Нет ни инструментов, ни материала, ни опыта для проведения подобных оперативных вмешательств.

Неважно обстоят дела и с заболеваниями нехирургических профилей. Неврология, офтальмология, педиатрия, пульмонология, эндокринология и прочее…

Колоссальный объем информации хлынул в мозг Судницына за последние годы. И он неоднократно усмехался, вспоминая идиотскую оптимизацию здравоохранения, которую проводило министерство в его стране, ныне уже практически вымершей. Когда были сокращены все узкие специалисты и для распила выделенных денег все их обязанности спихнули на участковых терапевтов, проведя четырехмесячные «липовые» курсы по освоению всех специальностей, на каждую из которых ранее приходилось два года ординатуры, и заявив во всеуслышание, что у нас, как всегда, все лучше всех.

Теперь и он, Судницын, волею случая избежавший судьбы несчастных гражданских специалистов, на собственной шкуре убедился в полной абсурдности проведенной когда-то реформы здравоохранения. Ему было очень тяжело, но он каждый день заставлял себя читать все новые и новые электронные копии учебников по дисциплинам, не имеющим к хирургии никакого отношения.

Его прямая специализация была более чем актуальна только в самом начале заселения отстроенной в Арктиде военной базы. Тогда оставленные на произвол судьбы своими властями военные части, забрав семьи, выдвинулись на юг, бросив покрытые изморозью якоря у берегов Антарктиды. За полтора года была выстроена третья база, впоследствии объединенная с двумя старыми в один монолитный комплекс жизнеобеспечения. Когда об этом походе стало известно всему цивилизованному миру, Америка вместе с Германией и