На изломе - Олег Бажанов

– Сказать? – смеясь, задиралась Наталья.

– Ну скажи.

– Себя вместо тебя! – похоже, ей нравилось злить Иванова. Но он, стараясь казаться спокойным, смолчал.

– А хочешь знать, что я ответила ему? – девушка загадочно улыбнулась.

– Очень хочу! – Иванов уже не скрывал эмоций, испытывая запоздалую досаду от того, что все-таки не заехал Косачаному в морду. – Только сначала скажи, как он себя предлагал.

– Как? – и Наташа, передразнивая Косачаного, произнесла: – Наталья, ты должна принадлежать мне, я же лучше него!

Она звонко засмеялась своим серебряным смехом, Иванов же, напротив, не мог разделить ее веселья. «Гад толстомордый, убью!» – вертелось у него в голове.

– И знаешь, что я ему ответила? – Наташа остановилась, обняла Иванова за талию обеими руками, прижалась и, глядя снизу вверх околдовывающим взглядом серо-голубых глаз, вдруг спросила:

– Что бы ты ответил на моем месте?

– Не знаю.

– А ты подумай.

– Не знаю, – пожал плечами Иванов.

– Я ему сказала: «Что в вас есть такого, чего нет у Саши?».

Она уже не смеялась, а доверчиво, как ребенок, припала к его плечу. Иванов снова почувствовал себя самым счастливым человеком на свете: ну конечно же, он помнил – этот вопрос он задал Наташе несколько дней назад, в их первую ночь! Злость на Косачаного растаяла, и Иванову даже стало жаль его.

– Ах ты, моя хулиганка! Ты моя умница. Как я обожаю тебя, Наташка! – он ласково поднял ее на руки и поцеловал. – А знаешь, летчики зовут Косачаного «Косо зачаный»? – Иванов стал кружить Наташу. Они громко смеялись.

Прощание возле женского общежития было недолгим – на них смотрели дежурные милиционеры с автоматами, под охраной которых девушки могли спать спокойно. Чужие взгляды почему-то смущали. Иванов даже постеснялся поцеловать Наташу на прощанье, лишь нежно пожал ей руку.

– Я к тебе приходила, теперь ты должен прийти ко мне. Посмотришь, как я живу, – предложила Наташа.

– А меня пропустят?

– Что-нибудь придумаем. – она прикоснулась кончиками пальцев к его плечу. Он видел, что ей тоже не хочется расставаться.

– Пока, – грустно прошептала она. – Иди. Послезавтра вечером я тебя буду ждать. – И пошла, не оборачиваясь, к подъезду. Иванов молча смотрел ей вслед. Расставания ему никогда не удавались.

Когда Иванов вернулся в расположение части, личный состав звена уже спал. Стараясь никого не разбудить, Иванов лег и, думая о самой прекрасной девушке на земле, не заметил, как заснул.

Утром следующего дня при входе в столовую Иванов столкнулся с выходившим оттуда Косачаным. Молча поприветствовав друг друга, офицеры разошлись. Но взгляд Косачаного, какой-то нехороший взгляд, запомнился Иванову.

День прошел в обычном порядке, если не считать, что Александр каждую минуту думал о предстоящей встрече с Наташей, строя планы, как он принесет ей букет цветов и признается в любви, а она ответит, что тоже любит его. И очень сожалел, что не может увидеть ее раньше.

В тот день усиленно работали соседи – штурмовики «Су-25». Самолеты взлетали парами с интервалом в две-три минуты и меньше чем через час возвращались без бомб и ракет. Утром перед взлетевшим вертолетом Иванова в сторону гор ушла большая группа «двадцатьчетверок». Хотелось верить, что новой кавказской войне скоро придет конец. «Женюсь на Наташе, заберем дочку и поедем служить в какой-нибудь гарнизон. А там и сына родим!» – мечтал Иванов о том, что будет в другой, лучшей жизни.

Вечером после полетов Иванова отозвал в курилку начальник штаба полка – подполковник Гриневский. Он всегда нравился Иванову настоящей офицерской выправкой и аккуратным при любых обстоятельствах видом. Подполковник Гриневский имел такую особенность – быть образцом во всем. Внешне он напоминал белогвардейского офицера из фильмов про Гражданскую войну: интеллигентное лицо, тонкие усики под прямым носом, твердый строгий взгляд светлых глаз. Иванов знал, что Гриневский воспитывался в Казанском суворовском училище, после которого поступил в летное, а в Афгане они даже служили в одной части, но в разное время. Там Гриневский летал заместителем командира эскадрильи.

– Хочу поговорить с тобой, Александр Николаевич, неофициально. Ты не против? – поинтересовался Гриневский, закуривая сигарету и садясь на лавочку. – Присаживайся, не стесняйся. – Иванов поймал на себе взгляд его пытливых глаз.

Александр сел, приготовившись к серьезному разговору. В полку все привыкли к интеллигентной манере общения начальника штаба с подчиненными. Даже раздражаясь, Гриневский редко выражался нецензурно.

– Сегодня командир утверждал списки представляемых к орденам, – Гриневский внимательно посмотрел Иванову в глаза. – Твою фамилию вычеркнули.

– За что? – равнодушно спросил Иванов, но обида острым ножом резанула по сердцу.

– А ты, Александр, себя спроси: за что? – спокойно ответил Гриневский.

– Замполит постарался? – высказал догадку Иванов.

– Зачем обвинять кого-то, когда можно просто попридержать свой язык. Язык – он многих до беды довел. А ты не просто летчик, у тебя люди в подчинении. Они на тебя равняются, учатся у тебя. А какой пример ты им подаешь? – начальник штаба затянулся сигаретой и замолчал, глядя в сторону. Иванову нечего было ответить. Прав был начальник штаба.

– И потом, имей в виду, – снова заговорил Гриневский, – «Мохнатое ухо» не зря здесь находится.

«Мохнатым ухом» боевые летчики называют представителей ФСБ в армейских частях – особистов.

– Пусть бы они Дудаева с Басаевым ловили! – Иванов понял, что вчерашний разговор со звеном Косачаный передал фээсбэшникам.

– Это их дела, – предупредил Гриневский. – Так что, Александр, мой тебе совет: думай головой, прежде чем что-нибудь сказать, и смотри, кто перед тобой.

– Спасибо, Николай Иванович. – Иванов благодарил искренне.

– И еще, – Гриневский поднялся, – в этот раз отстоять тебя мне не удалось, но в следующий список я тебя включу обязательно. Так что – не подведи.

– Постараюсь, Николай Иванович.

Уходя, Гриневский крепко пожал руку, и Иванов остался один. Злость на Косачаного вскипела с новой силой. Настроение упало ниже ватерлинии. Иванов очень жалел о том, что не увидит сегодня Наталью. С ней он бы смог забыть обо всем плохом.

После ужина, отпустив Ващенку и Костина до утра, Иванов напился до беспамятства.

Утреннее пробуждение было ужасным: тяжелая голова раскалывалась, во рту ощущался неистребимый привкус собачьего дерьма.

– Что мы вчера пили? – спросил Иванов помятого Фархеева.

– Водку, – хрипло ответил тот. – Башка трещит!

– Ты где ее брал?

– В ларьке.

– Интересно, что они в нее добавляют? Яд какой-нибудь?

– Гонят из коровьего дерьма, – высказал догадку Фархеев. – Надо бросать пить, командир. Здоровья может не хватить на это.

Чтобы как-то привести себя в чувство, Иванов облился холодной водой из-под крана. Но это мало помогло – голова раскалывалась. Было такое ощущение, что одна половина болит сильнее, а другая совсем ничего не соображает. Необходимо было срочно похмелиться, но смотреть на водку без тошноты Иванов не мог и сильно жалел, что не приберег для такого случая шампанского, как советовал Ковалев. Но делать было нечего: с чувством великого отвращения Иванов налил треть стакана водки и через силу опрокинул ее себе в рот. Проглотив содержимое двумя большими глотками, борясь с подступающей тошнотой, он высунулся в окно и стал глубоко дышать.

Минут через тридцать, почувствовав себя лучше, Иванов направился в столовую. Возле входа слонялись Костин и Ващенка. По осунувшимся лицам подчиненных командир звена понял, что ребята тоже гульнули «по-гусарски».

– В столовой были? – не здороваясь, хмуро поинтересовался Иванов.

– Не хочется, – мрачно промычал Костин.

– Горячего чая попейте без сахара – помогает, – посоветовал Иванов и зашел в помещение.

За завтраком в большом зале слышались разговоры летчиков о каком-то упавшем ночью в горах вертолете. Но из-за плохого самочувствия вдаваться в подробности Иванов не стал.

Горячий чай без сахара ожидаемого облегчения не принес. Голова болела, приступы тошноты стали реже, но совсем не проходили. Иванов вышел из столовой и вновь наткнулся на Ващенку и Костина:

– Ну что, братцы-кролики – начинающие алкоголики, летать-то сегодня сможете?

– Не впервой – отлетаем по первому классу, – ответил Ващенка, но оптимизма в его голосе Иванов не уловил.

– Да, ребятки, – произнес он сочувственно, – дорвались вы до бесплатного. Ну, поглядим, насколько вас еще хватит с такой жизнью.

Предполетные указания командир полка начал с сообщения:

– Сегодня ночью упал вертолет майора Крапивина. Они врезались в одну из сопок Терского хребта. Экипаж и пассажиры погибли. Причины катастрофы выясняются. Возможно, что вертолет был сбит. Прошу почтить память погибших минутой молчания.