Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих - Наталья Горбачева

– Прямо с того света.

Я попыталась вернуть Ольгу Ивановну к началу разговора:

– Хорошо. А как же вы имена помните тех, за кого молитесь?

– Ну как… Я вот здесь сажусь, как сейчас, и начинаю вспоминать людей по домам. Сначала, на краю, мамин, где теперь Дрочевы живут. Вот помолюсь за упокой мамы, папы, сестры, потом дальше – где теперь Соломины живут, там раньше жили Бокины Василь Гаврилыч и Ольга Матвеевна, за них помолюсь, потом следующий дом. И так все обхожу до другого конца улицы, потом перехожу на наш порядок и иду обратно – до вашего дома и дальше. За отца твоего помолюсь, потом за твоих бабушек и дедушек Клавдию и Иоанна, Зою и Степана. Они хоть здесь и не жили, но видела их, приезжали.

– ОльгИванна… – от неожиданного признания, что поминает она моих бабок и дедов, у самой слезы вдруг потекли. – Спасибо, дорогой мой человечище!

– Ну а как же! Ты же их любила? Любила… – будто оправдываясь, сказала Ольга Ивановна. – И я их люблю за то, что ты их любила. Хорошие они люди были…

Посидели мы некоторое время молча, потом снова про сон я вспомнила:

– А дальше-то что?

– Вот помяну я всех на нашей улице, на другую перехожу точно так же – от начала до конца. Потом вспоминаю тех, кто в той стороне, что за канавой, жил. Там сейчас мало народу, а раньше самый центр был. На одном месте в дому несколько семей менялись. Потом вот этот двухэтажный дом поминаю, в котором было семейное общежитие. Там мало народу у нас померло. Молодые были, разъехались, и уж теперь не знаю, живы ли, нет ли… Теперь про сон. Вчера во сне я видела вот эту картину, как я сижу за этим вот столом… и будто поминаю вот так по домам усопших. И вдруг вижу, как в это окно, – Ольга Ивановна ткнула пальцем, – заглядывает с улицы женщина. Я узнала ее – Анюта Самокатова. И будто хочет у меня попросить соли, а у нее, значит, соли нет. И так смотрит на меня жалостливо-жалостливо.

– И что?

– Несколько раз заглядывала: пропадет и снова заглянет. Я не пойму, что ей надо. Соли, но вроде и не соли… Так и не поняла – проснулась. И как только открыла глаза, сразу мне все разъяснилось. Я же ее не поминаю! Мы с ней одногодки, дружили даже, недолго, правда… Она быстро из поселка уехала. А потом, я слышала, в родах померла…

– А почему же именно она приснилась? Многие ведь тоже уезжали отсюда… – вмешалась я.

– Ну, немногие, – сказала Ольга Ивановна. – В пятидесятые годы не больно-то куда уехать можно было. Везде голодно, в деревне даже сытней – огородами жили, скотиной. Здесь работа была: торф вот разрабатывали, тяжелая доля… И мужчинам, и женщинам доставалось. Потаскай-ка корзины по два пуда… Анюта в клубе работала, прислали ее по разнарядке к нам. Красавица была… Поехала она однажды на станцию на какую-то комсомольскую свадьбу, а там гармонист ее приметил и в город увез. Не знаю, как они жили, но молодой умерла. Очень тогда все ее жалели. Такая красавица, как артистка. Долго ее помнили в поселке.

– Так… – задумалась я. – Но все равно непонятно, почему она именно вчера приснилась. И почему вы ее не поминали? Просто забыли?

– Наверно, вчера у нее как раз день смерти был. Помню, что умерла она в конце июля. Вот как сейчас на дворе. Ай, как же я ее столько лет не поминала, – сокрушалась Ольга Ивановна. – А забыла почему, скажу. Значит, начинаю я поминать с мамы, потом дом Соломиных, потом наш бывший, когда я еще скотину держала, и мы с Ваней жили напротив вас, помнишь?

– Конечно, за молоком к вам ходили прямо через дорогу…

– Ну вот. А раньше на месте Соломиных Бокины жили. А между нашим домом и Бокиным стоял такой неказистый домишко бабушки одной. Анюта в нем угол снимала. Потом бабушка-то померла, Анюта уехала с гармонистом, дом и рухнул. Доломали мы его, а землю с соседями поделили. Совсем я про него забыла, а вишь, Анюта напомнила.

– А Анюта эта ваша – верующая была? – поинтересовалась я.

– Ну кто там тогда об этом думал, – махнула рукой Ольга Ивановна. – Жили и жили, на работе ухайдакаешься, домой приползешь – там огород, скотина. Прилег на подушку – и тебя нет. А вот Анюта такая была душа – не от мира сего, я так и думала, что долго не проживет. Ай, какой сладкий бальзам на душу пролился, что вспомнила о ней… – и по ее лицу потекли слезы.

– Царствие Небесное Анне, – воздохнула и я. – А вы, ОльгИванн, молодец, что не напридумывали себе ничего такого…

– Какого? – смутилась она. – Ты про что?

– Ну, типа, что она вас на тот свет зовет, что скоро помрете…

– Что ж, помру, конечно. Когда смерть придет, не раньше… – засмеялась Ольга Ивановна и прибавила свою любимую присказку: – Я здесь еще не наработалась. А за Анюту сегодня и молилась, и каялась, как же это я про нее забыла!

– Ну теперь понятно: настоящий пережиток, – улыбнулась я. – Верушка ваша в корень зрит.

Какие-то там, на небе, свои законы действуют. У нас тут так: всех забытых покойников Церковь за богослужением ежедневно поминает безымянно – вместе со всеми «прежде почившими» православными христианами. Но почему-то одна из «прежде почивших» спустя полвека после смерти вдруг стала нуждаться в молитве об упокоении еще живущей на земле давней своей подруги…

Понять сон очень помогла Анютина просьба о соли. Своим последователям Господь сказал: «Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям» [16] . Видно, к старости мудрая и добрая Ольга Ивановна приобрела такую любовь и веру, которые и есть признак настоящего христианина, она, можно сказать, сделалась той «солью земли», которая защищает мир от гниения и разложения. Восемьдесят лет жизни понадобилось ей для этого чудесного преображения в истинную рабу Божию, молитвы которых Господь слышит быстро. Этим как раз и подтверждаются слова древнего христианского писателя Тертуллиана о том, что христианами не рождаются, а становятся. Вот до чего богословски глубокие сны снились обычной сельской жительнице.

Про петуха

Когда этот свой сон в общих чертах Ольга Ивановна рассказала впервые, от смеха я чуть под стол не свалилась. Но в сущности это грустная история о загробных мытарствах одной заблудшей души и об истинности евангельских слов: «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день Суда» [17] .

Предыстория была такова. Когда Ольга Ивановна жила еще в старом своем доме и держала скотину, напротив нее через дорогу стоял дом пожилых супругов Егора и Таисии. Дети их выросли и уехали в город. Остались они на хозяйстве одни. Сам-то был когда-то работящим мужичком, но болезни одолели, и он все больше сидел на завалинке. Таисия стала попивать, и это дело скрыть уже было невозможно. Хозяйство стало хиреть: куры в поисках корма разбегались по всей улице, козы забредали на чужие огороды, кот еще как-то держался, из дома не убегал, мышей научился ловить.

Однажды Таисия явилась во двор Ольги Ивановны с разноцветным петушком и кинула его под ноги хозяйке дома. Петушок завертелся на одном месте как юла. Таисия объявила, что эта птица случайно забежала к Ольге Ивановне во двор и кто-то ее там покалечил.

– Забежать он, конечно, мог, – спокойно ответила Ольга Ивановна, – ты ж не кормишь, а у меня скотина не голодует. Только отродясь мы не калечили чужих кур.

– Видела я, как Иван твой палками кидался, выгонял петуха моего. Теперь вот помрет.

– Ты погляди, может, вши его заели… Золой присыпь.

Спросила-таки Ольга Ивановна у мужа, не задел ли он чем чужого куренка.

– Она еще на той неделе всем жаловалась, что последний петух подыхать собрался, – ответил Иван. – Самогон Тайка гонит, как бы дом не подпалила, мы опять у ней виноваты будем…

На следующий день, когда Ольга Ивановна отдыхала на уличной скамейке у ворот, Таисия выскочила из своей калитки и – прямо к ней. Под мышкой болталась голова петуха, в руках – лопата. Бросив дохлую птицу к ногам Ольги Ивановны, Таисия принялась снимать лопатой дерн около скамейки.

– Ты что, оглашенная, удумала!

Таисия, не останавливаясь, прокричала:

– Погиб петушок-то от ваших побоев! Здесь закопаю.

– А ну-ка иди отсюда, соседушка, подобру-поздорову… – поднялась с места Ольга Ивановна и схватив метлу, погнала непрошеную гостью восвояси.

Потом она Егору сказала, чтобы приструнил жену, совсем сдурела.

У Ольги Ивановны к осени подросли цыплята. И жалко ей стало Таисию, вроде остепенилась она. Кур в зиму осталось у нее раз, два и обчелся. А петуха совсем нет. Помрут и эти курицы от скуки… Вызвала она на улицу Таисию и говорит:

– Если ты считаешь, что мы твоего петуха убили, я тебе предлагаю взамен взять у меня другого. Выбери, какого хочешь.

Таисия, не раздумывая, в чем была, перешла дорогу, вошла во двор Ольги Ивановны, деловито проследовала на скотный двор, выбрала самого справного серого петушка и, даже не поблагодарив, приплюсовала его к своему хозяйству.