Водолаз Его Величества - Яков Шехтер

«Но вдруг!», «А если?» – эти обороты речи питали его сердце, подогревая надежду и взращивая иллюзии. И вот теперь все прекращалось окончательно и бесповоротно. Вернуться в Кронштадт по своей воле он не мог, да и кто пустит его в закрытую крепость без специального предписания? А служба, которой он теперь был подчинен от подошв ботинок до ленточек бескозырки, вела его к другому морю, за тысячи километров от Варвары Петровны. И ничем и никак невозможно было преодолеть бездонную пропасть этой разлуки.

Утром он улучил момент и отправился в санчасть. Сестра Маша при виде Артема нахмурилась.

– Что тебе нужно, матрос Шапиро?

– Маша, – хриплым от волнения голосом произнес Артем. – Пожалуйста, мне нужно повидать Варвару Петровну.

– Ты плохо себя чувствуешь? Тебя послали на медосмотр?

– Нет, чувствую себя хорошо.

– Ну и слава Богу! – воскликнула Маша. – Не хватало только заболеть перед дорогой.

– Машенька, я по личному делу. Помоги.

– Вот что, матрос Аарон Шапиро, – сменила тон Маша. – Нет у тебя никаких личных дел с Варварой Петровной. Нет и быть не может. Возвращайся в казарму и продолжай сборы.

– Машенька, помоги! Не могу уехать, не поговорив.

В его голосе звучала столь неподдельная мука, что Маша мгновенно переменилась.

– Знаю, что ты ей хочешь сказать, Тема. И она знает. Только ни к чему это все. Не пара вы. Никаким боком не пара. Для твоей же пользы совет хочу дать.

Маша подошла совсем близко к Артему и заглянула в глаза.

– К своим иди. Отыщи хорошую девушку, еврейку. Ты славный парень, действительно славный, найдешь свое счастье. А Варвару Петровну забудь, ты и сам настрадался, и ее измучил. Иди, Тема, иди с Богом.

Она повернула его и легонько толкнула в спину. Артем, совершенно одуревший от услышанного, молча повиновался.

До Севастополя добирались почти неделю. Два вагона школы водолазов, третьего класса для личного состава и товарный со снаряжением, прицепляли к разным составам, везли несколько часов до очередной станции и снова отцепляли, оставляя подолгу ожидать на запасных путях. И все эти бесконечные часы вынужденного безделья Артем перебирал в памяти разговор с Машей.

Значит, он не ошибался! Варвара Петровна, Варенька, к нему неравнодушна. И самое главное, поняла, какие чувства он питает к ней. Видимо, она это не раз обсуждала со своей подружкой. Неважно, что она решила сторониться его, сегодня надумала одно, завтра повернет по-иному.

Маша, конечно же, немедленно ей рассказала о его визите в санчасть. Она, несомненно, поняла, с чем он приходил, а это значит, что теперь и Вареньке обо всем известно. То есть – тут он закрывал глаза и сжимал зубы от восторга, любви и горечи – объяснение состоялось: не обменявшись ни словом, они признались друг другу в любви!

А теперь поезд с каждой минутой уносит его все дальше и дальше, и кто знает, удастся ли ему вернуться в Кронштадт? А если удастся, будет ли Варенька относиться к нему по-прежнему? Скорее всего нет, ведь женское сердце переменчиво… Не зря сказали еврейские мудрецы: женщины легко меняют свое мнение.

За окнами вагона бесконечно тянулась Россия. Моросил дождик, ветер гнал облака, они висели так низко, что смешивались с паровозным дымом. Мокрые луга сменялись растрепанными пшеничными полями, чередуемыми мрачными от ненастья рощами. Иногда пробегали нахохлившиеся деревеньки с почерневшими от времени и сырости деревянными церквушками. Оловянный воздух грусти удивительно совпадал с настроением Артема, и оттого, что сама природа отвечала ему взаимностью, уныние овладевало им все больше и больше.

Из тоскливых дум его вырвал голос Митяя.

– Эй, Темка, кончай по докторше сохнуть, мы тут стол втихаря накрыли, присоединяйся.

Артем вздрогнул. Тайное, скрываемое ото всех и даже от самого себя, вдруг стало явным, да еще в таком грубом виде!

– Какая еще докторша, с чего ты взял?! – напустился он на Базыку.

– С чего? – усмехнулся тот. – Ты себя не видел, когда Варвара Петровна в санчасть входила. Сначала краснел, потом бледнел, потом сиял, как начищенная пряжка от ремня.

– Я?! – задохнулся от удивления Артем.

– Нет, я! – засмеялся Митяй. – Весь отряд об этом знает. Что мы тут – дети малые? Присаживайся к нам, давай отметим поездку в южные моря.

На лавке уже сидели Прилепа и Шоронов. Шоронов, воровато оглянувшись, достал из-под лавки штоф, быстро разлил по стаканам и спрятал обратно.

– Поехали, хлопцы!

Закусывали вареной картошкой, оставшейся от обеда, хлебом с солью и крупно нарезанным луком.

– Бабу двумя вещами держать надо, – произнес, отхрустев луковицей, Базыка. – Вот этим, – он сжал свой увесистый кулак и покрутил над лавкой, – и вот этим, – разжав кулак, он указал пальцем на свою промежность. – Вот язык, который они понимают.

– Что, бить? – удивился Артем.

В еврейской общине Чернобыля случались супружеские потасовки, редко, но случались. И, как правило, жена била мужа.

– Конечно! – подтвердил Базыка. – Ну, не по всамделишному, в малую силу, чтобы знала, кто в доме хозяин.

Пока Артем изумленно крутил головой, Андрей Прилепа спросил:

– А что, Митяй, дядька Василь мамку твою тоже охаживал?

– Редко, но случалось, – степенно ответил Митяй. – Думаю, слегка поколачивал, ради острастки, и то несильно. Во всяком случае, самые сладкие стоны по ночам из их комнаты доносились именно после этого.

– А я так думаю, – встрял Шоронов, – мужик, он создан, чтобы брать, а баба, чтобы давать. Если баба будет давать с удовольствием, то и брать ее будут с таким же удовольствием. Хочешь жить счастливо, дура, раздвигай ноги с радостью. Вот вам и весь секрет успешной семейной жизни!

Он расхохотался, обнажив крупные, лошадиные зубы.

– Я думаю, Тема, ничего у тебя с докторшей не получится, – сказал Базыка. – Она из благородных, для нее все мы черная кость, хоть и православные, русские. А ты к тому еще еврей, значит, совсем оторви да брось.

– Она просто мыслями думает, – добавил Андрей.

– А разве можно по-другому думать? – удивился Артем.

– Чужими мыслями, – уточнил Андрей. – Дамочка она образованная, нахваталась в университетах слов и мыслей. Вот как что-то ей понять надо, так попервой на ум заемные мысли и приходят. В общем, не видит она ни людей живых, ни случаи жизненные, а только мысли свои и больше ничего… Да ладно с ней, с докторшей, – решительно сменил он тему, – Темка все равно с нею больше не свидится, чевой зазря голову морочить? Вас в Севастополе оставляют, я слышал?

– Да, – важно подтвердил Базыка.

– За такое стоит выпить, – вмешался Шоронов. – Ну-ка, хлопцы, подставляйте стаканы.

– Хорошо вам, – мечтательно произнес он, одним глотком влив в себя водку. – Тёплое море, южное солнце…. А нам что светит?