Золотой воин - Алекс Орлов

– Далеко до свинарника?

– Недалеко, с полмили.

28

Проснувшись утром, Питер обнаружил в погребе только Бриана, других невольников в погребе не было.

– На работу пошли, они усадьбу достраивают. Как достроят, их продадут или съедят, – сообщил тот. – Эх, и морда у тебя!

Бриан подвел Питера к бочонку с водой, чтобы тот мог взглянуть на свое отражение. Света в погребе было немного – он попадал внутрь только через узкое окошко в потолке, поэтому Питер смог разглядеть лишь форму головы, ставшей совершенно круглой из-за распухшего лица.

Во дворе их уже ждал хозяин. Он ни словом не обмолвился о произошедшем вчера, не сделал замечаний по поводу лица Питера и даже не посмеялся над ним.

– Пойдете с Гурдом в свинарник.

– Слушаюсь, хозяин, – с поклоном произнес Бриан.

– Слушаюсь, хозяин, – прохрипел Питер и поклонился, чувствуя боль во всем теле.

Хозяин ушел в кухонную пристройку, из дома вышел Гурд – вчерашний возница. Проходя мимо невольников, он швырнул на землю лепешку и кусок свиного нутряного сала. Бриан торопливо поднял еду и, разломив лепешку, сунул Питеру меньшую часть, затем так же поступил с куском вонючего жира.

– Нет, – сморщился Питер. – Возьми это себе, а мне лучше верни большой кусок лепешки.

– Хорошо, – сразу согласился Бриан. – Только учти, жир, конечно, воняет, но он очень сытный, с лепешкой не сравнится. Я первое время тоже брезговал, но потом привык.

Бриан вцепился зубами в желтоватый кусок жира и принялся терзать его, как голодный пес.

Питер отвернулся, на него накатывал приступ тошноты.

– Идем! – крикнул Гурд, и Питер с Брианом заторопились. Шаги орка были огромными, за ним приходилось бежать. Ворота открыл незнакомый Питеру невольник, ссутуленный человек лет сорока с потухшим взглядом. От него сильно пахло конюшней. Прежде чем за Питером закрыли ворота, он оглянулся на одиноко стоявший стул, на котором вчера сидел человек с непонятным статусом.

Следуя за Гурдом, Питер имел возможность лучше рассмотреть город изнутри. Стены внутренних усадеб были разной высоты – от шести до десяти футов, в каждом дворе торчал столб для пожертвований с коробкой на самом верху.

«Что же там в этих коробках?» – недоумевал Питер. Почему-то это интересовало его сейчас больше, чем собственная судьба.

Дорога до свинарника вела через руины человеческой деревни, разобранные теперь до самых фундаментов. Камней и бревен здесь совсем не осталось, зато втоптанных в пыль костей хватало.

Тураны накатились сюда неожиданно, уйти не успел никто, теперь на этих землях уверенно закреплялись орки-молоканы.

Пока шли до свинарника, Гурд не проронил ни слова, а невольникам в присутствии хозяев тоже говорить не полагалось. Питер смотрел по сторонам, привыкая к местности, потом разглядывал свои трофейные башмаки. Несмотря на испытания последних дней, они выглядели хорошо – загнутые от морской соли носы, крепкая строчка из воловьих жил. Учитывая сложившиеся обстоятельства, такая обувь могла пережить даже своего хозяина.

В свинарнике Питера встретили спокойно, никто не спросил, откуда он, никто не поинтересовался его именем.

– Пусть чистит, – коротко сказал Гурд и ушел в лес по своим делам. Питеру вручили деревянную лопату и показали, откуда и куда нужно сгребать свиной навоз. Запах от него стоял такой, что, если бы не решетчатые стены, позволявшие гулять всем ветрам, можно было свалиться без чувств.

Питер заметил, что свиньи здесь тоже привезенные. Они выглядели значительно крупнее тех, что он видел на ярмарках, мускулистее их, а клыки имелись даже у чуть подросших поросят. Эти животные не хрюкали, они рычали. Их мощные челюсти перемалывали все, что им подавали, – кашу из диких семян, зеленую траву, кленовые палки и даже сырую трухлявую древесину, которую доставляли от протекавшей неподалеку речки.

Общее количество голов достигало двух сотен и требовало постоянного подвоза корма, поэтому все приписанные к свинарнику рабы дни напролет занимались его сбором в лесу и на берегах речки.

Хотя никто не предупреждал Питера об опасности этих тварей, он и сам держался от них подальше, и все же пару раз его едва не подцепили за штанину, а уж в лопату свиньи вцеплялись зубами неоднократно.

Примерно через час Питера с этой работы сняли. Бритый наголо раб поманил его пальцем и крикнул:

– Эй, Малой, попей воды и иди в лес!

Питер с радостью оставил опасное занятие, получил вдоволь холодной воды и пучок щавеля.

– Спасибо, – сказал он.

– На здоровье. Вот тебе две корзины – пойдешь прямо по тропинке в лес. Тропа заметная, ведет к речке, там, в камышах, будешь ловить лягушек вот этой малой корзинкой и перекладывать в большую. Вернуться должен до захода солнца с полными корзинками. Понял?

– Понял, – кивнул Питер.

– Сразу совет: черпай прямо с травой, лягушек потом выберешь, так получится быстрее.

– Спасибо. А... как к вам обращаться?

– Обращайся просто: Ланкер. И не нужно «выкать», мы здесь все в одном дерьме сидим и все друг другу ровня. И еще, Малой, свободой в лесу только пахнет, но это никакая не свобода. Вздумаешь сбежать, тебя поймают – хозяева очень хорошие следопыты. А потом скормят свиньям и даже косточек не останется. Понял?

– Я понял, Ланкер, – кивнул Питер, ведь мысль о побеге его не оставляла.

– Бегут всегда новички, им кажется, что у них получится. Советы я даю каждому из них, но до семерых они так и не дошли.

– Свиньи сожрали семерых новичков? – уточнил Питер.

– Они сожрали значительно больше, а семерых только при мне. И еще – у тебя, я вижу, морда битая, сразу угадывается рука хозяйского сынка.

– Скорее нога... – Питер виновато улыбнулся.

– В лесу растет вот такая трава – сиваш называется. – Ланкер показал завядший резной листочек с красноватой окантовкой. – Нужно собрать небольшой пучок, разжевать его и намазать синяки и даже открытые раны. Но жевать недолго, а потом водой рот пополоскать, не то уснешь.

– Понял, Ланкер. Больше тебе спасибо за доброе отношение.

– Ха, доброе отношение! Не принесешь полной корзины, я тебя так дубиной отделаю, что Лусх белой овечкой покажется. Все, иди.

29

Ремесло сбора корма для ненасытных свиней Питер освоил успешно, это стало его основной работой. Больше его не заставляли чистить навоз и с самого утра выдавали корзины. Питера это вполне устраивало, ведь помимо лепешек, которые он получал каждое утро, удавалось найти что-то еще, а вонючее нутряное сало он есть так и не научился. В ход шли молодой чакан и рыба, она часто попадалась вместе с водорослями, и Питер научился разделывать ее острой щепкой. Есть рыбу сырой нужды не было, он завяливал ее на солнце, а уже потом съедал.