Сочинения - Борис Поплавский

Учитель

Кто твой учитель пенья?Тот, кто идет по кругу.Где ты его увидел?На границе вечных снегов.Почему ты его не разбудишь?Потому что он бы умер.Почему ты о нем не плачешь?Потому что он это я.

Был страшный холод

Был страшный холод, трескались деревья.Снаружи  сердце перестало биться.Луна стояла на краю деревни,Лучом пытаясь обогреть темницы.Все было тихо, фабрики стояли,Трамваи шли, обледенев до мачты,Лишь вдалеке, на страшном расстояньиДышал экспресс у черной водокачки.Все было мне знакомо в темном доме,Изобретатели трудились у воронок,И спал, сраженный неземной истомой,В гусарском кителе больной орленок.

Стихотворения, не вошедшие в книги

«Скоро выйдет солнце голубое…»

«Скоро выйдет солнце голубое».«Почему же, детка, голубое?» «Так!»Тихо розы расцветали на обоях.Спал воздушный шар на высотах.

Дети были целый день на пляже,Поздно вечером вернулись в город.Под зонтами в синих экипажахУкатили все обедать в горы.

Это лето было всё в закатах,Всё в предчувствии миров иных.Ночью пела синяя Геката,Днём грустило солнце с вышины.

На вершину мира восходилиУлыбаясь умирать часы,Голубые сны-автомобилиУ прибрежной пели полосы.

За окном сияла водянаяСиняя стена, песок и флаги.На шезлонге девочка больнаяСклеивала домик из бумаги.

«Этот домик, он зачем?» «Для кошки».«Нет, возьму его с собой на небо.Буду там медведицу в окошкоЯ кормить с ладони чёрным хлебом».

«Ну, а это что за поезд в поле?С ватным дымом он куда идёт?»«Папа, папа, уж отходит поездИ весна меня в окно зовёт».

Папа вышел. Гавань флот покинул.Хлопал парус тента. С моря дуло.Тихо на бок голову откинувМеж игрушек девочка заснула.

Странный ангел появился с моря,На кривых колесах поезд ожилИ над белым паровозом в горыПоднялся дымок на винт похожий.

Девочка вошла в вагон картонный,Мир сиял ей флагами, годами.И отельный старичок садовникПодлетел к её окну с цветами.

Поезд тронул. От балкона в вечностьПолетела вслед ему оса.Кто-то странный подойдя навстречуВ лоб поцеловал её отца.

1929

«Мы ручей спросили чей ты…»

Мы ручей спросили чей тыЯ ничейЯ ручей огня и смертиИ ночейА в ручье купались чертиСто очейИз ручья луна светилаПлыли льдыИ весну рука схватилаИз водыТа весна на ветке пелаТра-ла-лаОглянуться не успелаУмерлаА за ней святое солнцеВ воду в адКак влюблённый из оконцаЗа глазаНо в ручей Христос ныряетРыба-китБредень к небу поднимаютРыбакиНевод к небу поднимаетНас с тобойТам влюблённый обнимаетсяС веснойВ нём луна поёт качаясьКак осаСолнце блещет возвращаясьВ небеса

Покушение с негодными средствами

Ж.К.

Распускаются розы туманаГолубые цветы на холмеИ как дымы костров АвраамаВсходит фабрик дыханье к зиме

Спит бульвар под оранжевым светомРозоватое солнце зашлоСердце зло обожжённое летомУтонувшее счастье нашло

Стынет воздух и медленно меркнетУж скользят ветровые ужиНа стене католической церквиКурят трубки святые мужи

В этот час белый город точёныйПокидает мадонна однаСлышен голос трубы золочёнойИз мотора где едет она

Сквозь туман молодому РозиниМашет ангел сердец молодыхПодхожу: в голубом лимузинеВижу даму в мехах голубых

Но прозрачно запели цилиндрыШины с рокотом взяли разбегИ с мадонной как мёртвый Макс ЛиндерПолетел молодой человек

А кругом возмущались стихииИ лиловая пери грозаНизвергала потоки лихиеМы качались как стрекоза

Сон шофера хлестал по лицу иЗаметал бездорожье небес(А на месяце синем гарцуяОтдавал приказания бес)

Зеленели волшебные водыГде айсберги стоят, королиОкеанские сны пароходыВсе в огнях, погружались вдали

Из воды возникали вулканыИзвергая малиновый дымАлюминиевые великаныДирижабли ложились на льды

Буря звёзды носила в туманеЧто звенели как колокол губИ спешили с кладбищ меломаныТруп актёра и женщины труп

Петухи хохотали из мракаГолоса утопающих девПрокажённые с крыши баракаЯдовитые руки воздев

И мадонна кричала от страхаНо напрасно: мы валимся, мыГоловой ударяем о плахуО асфальтные стены тюрьмы

Мы в гробах одиночных и точныхГде бесцельно воркует дыханьеМы в рубашках смирительных ночьюПерестукиваемся стихами

«Перечисляю буквы я до ша…»

Перечисляю буквы я до шаНемногие средь них инициалыБесцветны вечера и зори алыОдна привыкла ты встречать душа

Сколь часто принимала не дышаТы взоров жён летящие кинжалыНо что для тех мучительное жалоКто смерти не боится бердыша

И ты как прежде нищая гордаКогда мечтаний светлая ордаУничтожала скудные посевы

Но высохла кровавая бурдаЗемля светла под снегом и твердаСлучайных ран давно закрыты зевы

1924

«Я вам пишу из голубого Симферополя…»

Я вам пишу из голубого Симферополя,Потому что теперь никогда не увижу.Осыпаются листья картонных тополейНа аллеях сознанья изорванных книжек

Когда на фоне дребезжащей темнотыЗажгутся полисы бессмысленных видений,Галлюцинации разинутые ртыЗаулыбаются на каждом блике тени.

Всех найдете на осеннем тротуаре,Только больше с каждым лишним годом.Глаза голодные мечтой о самоваре<С> в нем опрокинутым дешевеньким комодом.

«Копает землю остроносый год…»

Копает землю остроносый годНо червяки среди земли какиеСмотри собрались улицы в походДержа ружьё как черенок от кия

Смотрю как над рекою страх и младОбедают. Смотрю на лошадейНа чайную посуду площадейСадится вечер как больной солдат

Оно неведомо чрез улицу летитИ перестало. Возвращаюсь к ночиИ целый день белесых бород клочьяСрезает небо и опять растит

1924

Простая весна

На бульварах сонного СтрастногоУлыбаюсь девушке публичной.Все теперь я нахожу приличным,Все избитое теперь остро и ново.

О весенний солнечный Кузнецкий,Над твоей раскрашенной толпоюЯ один, насмешливый и детский,Зло смеюсь теперь моей весною.

Я живу без символов и стиля —Ежегодный цикл стихов весенних.Знаю все — от фар автомобиляДо задач о трубах и бассейнах.

1917

Караваны гашиша

Наталии Поплавской

Караваны гашиша в апартаменты принцаПриведет через сны подрисованный паж.Здесь, в дыму голубом, хорошо у пекинца,У него в золотых обезьянах палаш.

За окном горевал непоседливый вечер,И на башне, в лесах, говорили часы,Проходили фантомы, улыбались предтечиЧерез дым на свету фонарей полосы.

У лохматого перса ассирийское имя,Он готовит мне трубку, железный чубук,Вот в Эдеме, наверно, такая теплыня,Покрывает эмалью ангел крылышки рук.

Варит опий в дыму голубом притонер,А под лампой смола, в переплете Бэкон.Мне Ассис постелил из лоскутьев ковер.Полоса фонарей через клетки окон.Харьков, 1918

«Вот прошло, навсегда я уехал на юг…»