Отброс - Мари Секстон

Вместо этого он принялся расхаживать по гостиной Чарли. Она была полной противоположностью дому Уоррена, украшенной всевозможными поделками. Вышитые крестиком подушки, стеганые покрывала и салфетки, связанные крючком. Чарли перепробовала почти все виды рукоделия, по крайней мере, по одному разу.

Через десять минут у Уоррена зазвонил телефон. На этот раз это была Кэнди.

- Уоррен? С ней все в порядке?

- С ней все будет в порядке, но я не думаю, что она выйдет на работу в эти выходные.

- Это будет больно. Она едва сводит концы с концами, заплатив за обучение.

- Ты с Джеком?

- Да. Он вдоволь наплакался, но в конце концов уснул за просмотром телевизора.

- Хорошо. - Он несколько раз проделывал то же самое после очередного приступа гнева своего отца. - Она не позволила мне отвезти ее в больницу.

- Тогда где же ты?

- У меня есть друг.

- Полицейский?

- Нет. Другой.

Она издала тихий звук, который мог бы сойти за смешок.

- У тебя, кажется, странный круг друзей.

- Думаю, да.

- Этот сукин сын убьет ее в один прекрасный день. - Голос Кэнди сорвался. - Если только кто-нибудь ничего не предпримет.

Уоррен сжал челюсти, размышляя.

- Только если она попросит меня об этом.

- Тогда заставь ее попросить.

***

В конце концов, Кэнди не нужно было ничего говорить. Все дело было в мыслях о Джеке.

Уоррен не мог сосчитать, сколько раз он прятался в ванной, кладовой или шкафу в спальне во время ссор родителей. С криками он мог справиться. Именно эти глухие удары заставляли его холодеть до глубины души. Именно эти зловещие удары и треск после того, как крики прекращались, заставляли его забиваться в угол и закрывать уши руками, чтобы заглушить звук.

В раннем подростковом возрасте он пытался защитить ее, но сам терпел побои. Но когда он подрос, побои прекратились. Его родители все еще время от времени ссорились, но насилие пошло на убыль. К тому моменту пьянство его отца стало постоянным, и Уоррен по глупости предположил, что старик с возрастом смягчился или что, возможно, его мать научилась улаживать споры до того, как они переросли в насилие. После окончания школы он предложил ей остаться в Каспере, но она уговорила его потратить деньги, которые ее родители отложили для него, на учебу в университете Вайоминга.

Оказавшись там, он с легкостью забыл о доме. Неожиданно появились школьные задания, которые оказались сложнее, чем ожидал Уоррен. Появился футбол. Уоррен не был звездой, но одного его роста было достаточно, чтобы занять место нападающего. И были вечеринки. Он никогда особо не увлекался наркотиками или алкоголем, по крайней мере, после того, как увидел, что они делают с людьми, но вечеринки означали секс, а этого у Уоррена было предостаточно. Тогда для него не имело большого значения, мужчина это или женщина. Все, что имело значение, это желание, а у него была своя доля партнеров. Он оставался в школе на каникулы, а лето проводил в Денвере, работая на своего дядю. Зачем возвращаться домой? Зачем возвращаться в этот дерьмовый маленький домик, где всегда воняло несвежим пивом и травкой? На каждый телефонный звонок мать уверяла его, что с ней все в порядке. Все было замечательно. Его отец вел себя хорошо.

Конечно, все это было ложью. Позже, после ее смерти, он понял, что избиения прекратились только в подростковом возрасте, потому что Уоррен стал таким большим. Но как только он ушел, драки возобновились. Коронер сообщил, что обнаружил многочисленные синяки на теле его матери. Уоррен мог бы жаловаться до посинения, что знает, кто наставил их ей, но все это было лишь слова. Уоррен жаждал справедливости, но даже если его отец довел ее до смерти, на самом деле он ее не убивал. Уоррену казалось, что это вопрос простой семантики, но закон основывался на этом различии. Обвинения так и не были предъявлены, потому что формально ни один закон не был нарушен.

Уоррен так и не простил себя. В течение двух лет учебы в колледже он не думал ни о чем, кроме футбола, домашних заданий и секса, и его матери пришлось расплачиваться за его эгоизм.

Три месяца спустя, когда рухнули башни-близнецы, Уоррен увидел свой шанс на спасение.

Конечно, и это пошло не так, как планировалось. Но, несмотря ни на что, все вернулось на круги своя, маленький мальчик прятался, пока его мать терпела побои.

Уоррен не собирался позволять другому мальчику пойти по этому пути. Нет, если он поможет с этим.

Кэнди сняла трубку после первого же гудка, и Уоррен задал один простой вопрос.

- Где мне его найти?

Она дала ему список, начиная с адреса Робби и того, на какой машине он ездил, и заканчивая его любимыми барами. Уоррен тщательно записывал.

Когда Чарли вышел из своей смотровой, он бросил взгляд на Уоррена и покачал головой.

- Не делай этого, чувак. Сейчас это ей не принесет никакой пользы.

Уоррен ткнул пальцем в сторону двери смотровой.

- Ее ребенку пришлось спрятаться в ванной и слушать, как это происходит.

- Ему это так же не принесет никакой пользы.

- Может, и нет, но это может предотвратить повторение. - Он не хотел спорить по этому поводу. - Она уже может идти домой?

- Я бы хотел подержать ее здесь еще час или два, просто на всякий случай. У нее есть кто-нибудь, кто мог бы остаться с ней на ночь?

- Ее подруга сейчас там с мальчиком. Я уверен, что она останется, если понадобится.

- И я ничего не могу сказать, чтобы тебя отговорить?

- Я полагаю, ты мог бы позвонить Грею.

Они оба знали, что он этого не сделает, потому что его маленькая домашняя клиника тоже была не совсем законной. Не то чтобы Грей не знал. Конечно, он знал, так же как и о не всегда законной работе Уоррена. Как и Фил, чопорный, строго соблюдающий правила больничный фармацевт, знал, что Чарли раздает нелегально приобретенные лекарства своим клиентам-негражданам. Но, несмотря на это, они были друзьями. Двое из них были по эту сторону закона, двое - по другую. Оставалось решить, на чьей стороне быть, и тут все становилось совсем туманным.

У них было одно простое соглашение: не создавать друг другу проблем. Чарли покачал головой и вздохнул.

- Я понимаю. Я не говорю, что это правильно, но я понимаю.