Адъютант генерала Май-Маевского - Павел Макаров

Новый хозяин Владимира, Гладун, бывший офицер, участ­ник севастопольской обороны, приходил в ужас от сво­бодолюбия своего работника и в восторг от его работо­способности и инициативы. Смешно было слушать, как горячо спорили на политические темы Гладун с Влади­миром.

Брат часто мечтал: «Соберу немного денег и вместе с товарищами открою мастерскую. Тогда Гладуны не будут нас эксплуатировать».

В империалистическую войну Владимир тянул военную лямку в 32 зап. пех. полку, в гор. Симферополе. Болезнь освободила Владимира от военной службы. Он осуществил свою мечту: вместе с товарищами открыл небольшую переплетную мастерскую. Много читал, работал в профсоюзе секретарем, распространял нелегальную литературу. В на­чале гражданской войны вступил в ряды РКП(б) и всецело отдался партийной работе.

Я думаю о последних днях брата. У истекающего кровью вырывали признание. Но он и его товарищи умерли молча за великую идею. А в это время, гнусная, продажная тварь, вроде «барона» Мацкерле, подготовляет провал та­ким же честным лучшим товарищам. Так бы и ворвался в палатку и собственной рукой застрелил провокатора!

«Барона» допрашивали всю ночь. Он сбивался, на неко­торые вопросы совсем не отвечал. Наши трибунальщики приговорили его к смерти, но посоветовали на всякий слу­чай поговорить откровенно со мной.

Провокатора подвели ко мне. Он дрожал всем телом и был бледен, как мертвец.

— «Барон», даю вам десять минут на размышление. Если хотите, чтобы я вас зачислил в полк, то расскажите, каким образом получился провал? Иначе я соглашусь с мнением ревтрибунала и подпишу приговор. Мне все из­вестно от подпольного комитета Голубева.

— Товарищ Макаров, я вам все расскажу, только на­едине.

— Говорите при всех.

Провокатор, дрожа за свою подлую жизнь, собирался с мыслями.

— Расскажите правду, и я зачислю вас в полк до при­хода соввласти: дам вам возможность искупить вину бое­выми действиями.

— Я в этом не виноват, — начал он дрожащим голо­сом.— В 1919 году я приехал из Одессы и познакомился с сестрой милосердия Станиславской. Она сказала, что приехала для работы из Харькова, — я видел у нее доку­менты. Я вступил с ней в сожительство. Скоро я заметил, что моя подруга чересчур интересуется тайнами подполья. Однажды я увидел, как она входила в контр-разведку. Я попробовал с ней объясниться, но Станиславская заявила, что достаточно одного ее слова, и я буду повешен, что за мной ходят по пятам. И так как все равно никуда не уйти от контр-разведки, то для меня всего благоразумнее работать с ней заодно. Я, товарищи, попал в такую об­становку не по своей вине и стал поневоле сообщать Ста­ниславской сведения.

— Скажите, «барон», вы поставили в известность кого- либо из членов своего комитета о случае с вами?

— Нет, она мне сказала, что в комитете работают еще контр-разведчики, и я боялся.

— Сестра Станиславская состояла членом комитета?

— Нет.

— Вы поставили в известность контр-разведку или сестру Станиславскую о последнем заседании подпольного комитета на Корабельной стороне?

— Я контр-разведке не говорил, а сказал сестре.

Но вы же знали, что она состоит в контр-разведке?

«Барон» промолчал.

— Вы партийный? К какой партии принадлежите?

— Коммунист.

При этом слове товарищи не стерпели: по адресу «ба­рона» послышались проклятия и ругань.

С трудом удалось успокоить товарищей. 

— «Барон» Мацкерле! Вы ездили в Севастополь в контр­разведку?

«Барон» не ответил.

— Где ваш отряд и пулеметы?

Молчание.

— Какой же вы коммунист? Ради своей шкуры, вы по­губили лучших идейных борцов, от которых зависело ско­рейшее взятие Крыма? Вы прибыли для работы, чтобы выяснить численность нашего отряда. Ваше преступление нельзя искупить. Ничтожный и продажный негодяй! Таким места в наших рядах быть не может. Разведка! Отправьте его к Колчаку для связи.

Все закричали:

На такого подлеца пули-то жалко!

Провокатора повели в балку. Камов скомандовал:

— По провокатору пальба шеренгой! Пли!

Но «барон» крикнул:

Все коммунисты сволочи! — и хотел бежать.

— Пли!

И провокатор, «барон» Мацкерле, упал мертвым. 

ДЕЛА РУК ПРОВОКАТОРСКИХ

Долго не могли успокоиться партизаны, с озлоблением и ненавистью повторяя гнусную исповедь «барона». Спустя несколько дней, мы узнали, что подпольный комитет аре­стован в полном своем составе.

В одной из газет мы прочли маленькую заметку о том, что захвачен комитет большевиков. Во главе военной организации стоял капитан Макаров. Председателем коми­тета был прибывший из Одессы Голубев (Храмцев), кото­рый пытался бежать из кордегардии контр-разведки и выбросился из третьего этажа, но сломал ногу и был за­хвачен. По другой версии, т. Голубев отказался давать показания; начальник контр-разведки разбил революцио­неру голову подсвечником и приказал своим чеченцам вы­бросить его с третьего этажа. Цель комитета — оттянуть силы с фронта.

За такое короткое время провалились три больших под­польных организации! Товарищ В. И. Голубев (П. С. Храм­цев) прибыл в Крым от ЦК РКП(б) для подпольной работы среди войск Врангеля и связи с зелеными. Всего ЦК ко­мандировал тринадцать человек, но в Крым попало лишь трое. Двоих из них расстреляла евпаторийская контр-разведка. Лишь товарищ Голубев пробрался в Севастополь.

Если бы этот комитет просуществовал до июня месяца, в Крыму произошел бы переворот. Тов. Голубев построил комитет после провала организации т. Шестакова; уце­левшие члены организации, Замураев и Кривохижин, орга­низовали побег тт. Николаенко, Сердюка, П. Иванова и Александровского (Васильева). Комитет отлично знал, что очень трудно работать в городах, с ненадежными людьми, поэтому Голубев взял правильный путь, ориентируясь на повстанческое движение в горах и лесах Крыма. Главным сподвижником его в этой работе являлся т. Цыганков, у которого на Зеленой Горке, в собственном доме, была главная явочная квартира с паролем от краснозеленых — «зеленая ветка», ответный пароль организации — «Бона­парт».

Непосредственную связь с краснозелеными вел т. Гудар; он же работал по хищению оружия из артиллерийских

складов, держа с ними тесную связь, так как сам числился на службе в Артшколе.

Мы только-что должны были получить несколько пуле­метов и достаточное количество патронов. Комитет пред­полагал пополнить наш отряд. Мой отряд должен был прибыть из Севастополя к моменту выступления, в первых числах июня, и захватить штаб Врангеля. На судах, кроме крейсера «Кагул», все было подготовлено к перевороту. В ведении комитета находились коммунисты и надежные товарищи: Фирсов, Разин, Николаенко, Анокон, Алексан­дров, Литвинов, Нестеренко, Телипалов, Пронин, Дерябин, Третьяков, Наумов, Киселев, Иван, Олейников, Пасхали, Дерябин, Кашенкова, Иван Волобуев, Аничкин, Старосель­ская и др. И вдруг, в последний момент, арестовали т. Бо­рисова. Характерно отметить, что расстрелянный нами провокатор «барон» Мацкерле бывал у Губаренки. Жена товарища подверглась допросу контр-разведки и прямо поразилась подробностями одного разговора, про который знал только «барон» Мацкерле. Провокатор захаживал и к Борисову. Тов. Цыганкова контр-разведка захватила дома. Спасая записку военкома отряда краснозеленых Камова (Орлова), которая лежала в кармане, Цыганков уда­рил офицера в грудь. Офицер выстрелил в него в упор. Тов. Цыганков побежал, но получил еще несколько ране­ний. Обливаясь кровью, он упал. Офицеры контр-разведки стали бить его прикладами и ногами. Цыганков потерял сознание. После долгого издевательства, охранники оста­вили свою жертву со словами: «Собаке — собачья смерть!».