ГРУ: вымыслы и реальность - Николай Пушкарев

Когда он спросил, кто с нами беседовал в ЦК КПСС перед нашим отъездом за границу, мы, нисколько не сомневаясь в необходимости правильного ответа, сказали, что с нами беседовал Александров. Такой правильный ответ мы должны были дать, так как, во-первых, мы не были предупреждены, что этого никому говорить нельзя, а во-вторых, нам нужно было сразу дать понять «профсоюзному» посольскому боссу, что мы свои люди, а не засланные иностранные шпионы. Однако каково же было наше удивление, когда после нашего упоминания фамилии «Александров» секретарь «профсоюзной» организации с улыбкой и воодушевлением сказал нам: «Так вы из ГРУ? Так чего же вы темните? Александров в ЦК курирует ГРУ, и так как беседовал с вами именно он, то мне теперь ясно, откуда вы и кто вы такие». Наступила неловкая пауза. Мой старший коллега нашелся первый: «Вы знаете, мы всем сообщаем, что мы из другой организации, по линии которой мы сюда приехали, поэтому и вам сказали то же самое, так как мы не знали, можно ли вам говорить истину». Наш собеседник расплылся в улыбке, довольный, что он нас раскусил: «Мне можно, я — партия». После этого наш собеседник пустился в долгие рассказы о себе, о партийной жизни в посольстве. Выяснилось, что он побывал по партийной линии почти в двух десятках стран, рассказал о многих из этих стран, в общем, поговорил «за жизнь». Несмотря на свой значительный зарубежный опыт, он не говорил ни на одном иностранном языке. Однако человек он был неплохой и нисколько не мешал нам работать. Этот эпизод показывает, какие важные недочеты допустили те, кто инструктировал нас перед отъездом. Кроме того, я пришел к убеждению, что в любых ситуациях, тем более в таких специфичных и ответственных, следует продумывать поведение и «легенду» таким образом, чтобы врать приходилось как можно меньше. Недаром английская пословица гласит: «Лжецы должны иметь хорошую память». Многочисленные и не совсем нужные условности сильно напрягали память и нервы. Так, было установлено, что личные письма из СССР мы будем получать не обычной почтой, а через посольство, несмотря на то, что наши жены отправляли письма через наше командование в Москве, и эти письма проходили, конечно, соответствующую цензуру. Такой порядок получения писем сразу выделял нас из коллектива.

Платили нам, естественно, валютой. Я получал 220 валютных рублей, что соответствовало примерно 250 тогдашним долларам. При этом в Москве на основной работе нам шло 50 % обычного денежного содержания, которое получали наши жены. Если учесть, что некоторые товары (в основном продукты) можно было приобретать в посольстве по весьма низким ценам, то 250-долларовую зарплату можно считать довольно высокой. Конечно, никаких физических валютных рублей не существовало, мы получали валюту той страны, в которой пребывали.

Тем не менее в газете «Известия» каждый первый день месяца печатался официальный курс валют, где доллар стоил 90 копеек. На самом деле официально рубль на доллар нельзя было поменять ни по какому курсу, а на черном рынке в то время доллар стоил более двух рублей. На этих ножницах основывался следующий казус. Так как мы были семейными людьми, то 25 % нашего официального валютного содержания, что составляло около 70 валютных рублей, вычитались из нашей зарплаты и пересылались в СССР семье. Однако в СССР пересылались не валютные рубли, а «деревянные», каждый из которых стоил не 1,1 доллара, а не более 25 центов. Таким образом, мы теряли около 40–50 долларов. Однако на такие мелочи мы, конечно, не обращали внимания, тем более что общее денежное содержание при работе за границей обычно превышало зарплату того же специалиста в СССР не менее чем в 5–6 раз. Достаточно сказать, что автомашина «Волга» М-21 стоила в то время около 1200 долларов, и получить ее при покупке за рубежом можно было сразу. В то же время в СССР она стоила 5700 рублей, и записаться на ее покупку было очень сложно. Кроме того, получить ее можно было не ранее, чем через 1–2 года после уплаты денег, причем если за это время цена на нее повышалась, то вы обязаны были доплатить эту разницу, несмотря на то, что вы отдали государству столько денег, сколько стоила автомашина в день уплаты. Так что в финансовом отношении работа за рубежом всегда была весьма выгодной, и многие стремились попасть на работу за границу во что бы то ни стало.

Конечно, эти финансовые проблемы волновали нас не так, как наша работа и рабочие условия. Условия были не очень хорошими, так как нам приходилось работать в основном в той комнате, где мы жили. Меня очень раздражало то, что мой старший коллега был заядлым курильщиком. Он часто просыпался посреди ночи и курил, лежа в постели, после чего преспокойно засыпал. Мне же после такого перекура часто не спалось уже до утра. Наша восьмиметровая комната была насквозь прокурена им уже после двух недель пребывания. Открывать окна не рекомендовалось, так что мне приходилось очень тяжело. До сих пор удивляюсь, как я не начал курить после этой командировки. Однако на такие мелочи я старался не обращать внимания. Все внимание было направлено на выполнение задания.

Что же касается работы прикрытия, то ее выполнял в основном я. Эта работа требовала знания английского языка, которым я владел достаточно хорошо. Готовясь к командировке, я попытался хоть немного освоить язык того государства, куда направлялся, так как понимал, что это может помочь избежать возможных недоразумений в бытовой обстановке. Однако, несмотря на то, что эта страна была близким соседом СССР, ни в одном московском магазине я не нашел учебника этого языка. Все, что мне удалось достать, — это маленький карманный словарь. Тем не менее я достаточно хорошо освоил этот язык, уже находясь в стране. В день первой получки я купил там учебник местного языка. Правда, меня поразила его цена, равная моему дневному окладу. В Москве книга такого типа и такого размера стоила бы раз в десять меньше. Примерно через месяц я уже кое-как мог изъясняться на местном языке.

Большим сюрпризом для меня было то, что я получил доступ к «нашим» средствам массовой информации. Конечно, наша организация каждый день получала центральную газету партии «Правда», которую мы обязательно просматривали. Там давались официальные сведения, причем информация о событиях в нашей стране и других странах, расцениваемая партией как неблагоприятная для граждан СССР, строителей коммунизма, попросту замалчивалась. Несмотря на то, что я был идеологически подкован и «идейно закален», все же я был поражен тем, сколько интересной информации о политических событиях во всем мире скрывается от нашего народа. При этом меня не интересовала политическая оценка, которая давалась различными средствами массовой информации в стране нашей командировки, меня интересовали только голые факты, а уж моральную и политическую оценку я вполне мог дать им сам, исходя из своего опыта, полученного образования и воспитания и с помощью логического мышления. Приведу один факт.

В апреле — мае 1967 года на Синайском полуострове была исключительно острая обстановка, которая впоследствии вылилась в майскую «шестидневную войну». СССР был, конечно, полностью на стороне Египта, Сирии и присоединившейся к ним Иордании. Но для меня стало откровением, что СССР уж если и не подстрекал эти страны к агрессии против Израиля, то уж точно дал им полный карт-бланш на такую агрессию и дал понять, что он окажет им любую помощь, от политической до военной. Поэтому обнаглевший Насер открыто и планомерно готовился к агрессии против Израиля, которая должна была стереть Израиль с лица земли. Во-первых, в средствах массовой информации арабских стран, в том числе и официальной, была развязана ярая национальная пропаганда против Израиля, призывающая к священной войне против врагов ислама. На обложке одного из номеров арабского журнала была нарисована картинка, на которой воины ислама, наступив ногами на флаг со звездой Давида, водружают зеленое знамя на берегу Средиземного моря, в котором захлебываются и тонут уцелевшие после войны израильтяне. Надпись гласила: «Так мы расправимся с Израилем!». Во-вторых, Насер в одностороннем порядке провел ряд агрессивных и незаконных с точки зрения международного права мероприятий в отношении Израиля. Военные корабли Египта блокировали вход в Арабский залив для кораблей Израиля, у которого на юге страны находится порт Эйлат, соединяющий Израиль с Красным морем. После того как израильский посол официально обратился в ООН и к правительствам великих держав с просьбой повлиять на Египет с целью немедленной отмены этой военной блокады, правительство нашей страны дало официальный ответ, который сводился к тому, что «Египет имеет право регулировать морское сообщение в Арабском заливе». Интересно, что заявило бы наше правительство, если бы Турция таким же образом стала бы «регулировать» морское сообщение в своем внутреннем Мраморном море.