ГРУ: вымыслы и реальность - Николай Пушкарев

После того как Насер сосредоточил на узком участке египетско-израильской границы на Синайском полуострове 900 из 1200 танков, находившихся на вооружении Египта, израильский посол в СССР срочно запросил наше руководство о встрече с Генеральным секретарем КПСС с целью предотвращения военного конфликта на Ближнем Востоке. Однако ему было заявлено, что Брежнев в апреле и мае 1967 года очень занят и не имеет возможности принять израильского посла. После этого и Насеру и Израилю стала полностью ясна позиция правительства «самой справедливой и гуманной страны в мире, страны победившего социализма». Первого она вдохновила и поощрила на продолжение подготовки к агрессии против Израиля, а второму она показала, что при такой позиции СССР Израилю следует рассчитывать только на собственные силы. Результат такой близорукой политики СССР известен: пятого мая 1967 года превентивным и, на мой взгляд, вполне обоснованным ударом ВС Израиля началась первая после 1948 года арабо-израильская война, закончившаяся полным разгромом арабских стран, которые понесли тяжелые людские, материальные и территориальные потери.

Я подробно рассказываю об этом только потому, что получение полной информации об этих фактах заставило меня переосмыслить не только мое отношение к конфликтующим сторонам на Ближнем Востоке (раньше я приветствовал нашу поддержку арабских стран в их конфликте с Израилем), но и отношение к правительству Советского Союза, которое показало себя несправедливым, необъективным, нечестным, а главное — неумным.

Однако после поражения в этой войне арабских стран наше правительство стало гораздо более активным. Когда стало ясно, что арабы не сумели уничтожить Израиль, активность нашего правительства превзошла все границы. Тут сразу появилось требование «обуздать агрессора», оказать помощь жертвам агрессии и т. д. и т. п. Уже в конце мая по всей нашей колонии в стране пребывания (возможно, и вообще по СССР) прошла кампания по «добровольному» сбору средств для помощи жертвам агрессии. Мне было не жаль отдать десяток долларов, но мне-то было ясно, что эта помощь идет тем странам, которые, по сути, и явились главными виновниками этого конфликта. Более того, после этой войны СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем, которые были восстановлены только спустя много лет — после того, как эйфория в отношениях с «дружественными арабскими государствами» стала сходить на нет. Особенно после того, как президент Египта Садат в 1971 году в нарушение договора между Египтом и СССР в пожарном порядке выгнал из Египта наших военных советников, которые действительно помогали Египту, причем для последнего эта помощь практически ничего не стоила. Теперь ясно, что в длительном конфликте на Ближнем Востоке есть и доля нашей вины. Отрадно, что за прошедшие тридцать пять лет наша политика на Ближнем Востоке стала гораздо более справедливой и сбалансированной, но сколько очевидных ошибок можно было бы избежать при трезвой, справедливой и объективной оценке событий!

Так как я знал английский и немного местный язык, я получил доступ и к публичной информации о других важных событиях, причем часто эта информация шла вразрез с нашей официальной точкой зрения. Достаточно отметить такие проблемы, как вопрос о наличии секретного протокола к пакту Молотова — Риббентропа, расстрел пленных польских военнослужащих в Катыни, причины и обстоятельства начала и хода советско-финской войны 1939–1940 годов, события в ГДР в 1953 году, в Венгрии в 1956 году и другие. В наших средствах массовой информации, которые все были на одно лицо, не сообщалось и четверти той информации о событиях и фактах, которая приводилась в зарубежных СМИ. Однако при этом в СССР все средства массовой информации и все наши государственные и партийные деятели и начальники всех рангов с высоких трибун с гневом и негодованием разоблачали «грязные инсинуации подлой пропаганды стран загнивающего капитализма против страны победившего социализма, которая является светочем и примером для всего прогрессивного человечества».

После возвращения в Москву вывело нас из себя одно событие. По прибытии в Москву мы должны были получить в ЦК КПСС на Старой площади сданные нами ранее наши партийные билеты. Мы зашли в довольно большую комнату, часть которой была отделена тонкой перегородкой, в которой имелось несколько окошек. За этими окошками сидели сотрудницы, которые выдавали коммунистам, прибывшим из зарубежных командировок, партийные билеты. В комнате было 30–40 человек, которые, как и мы, недавно вернулись из-за границы и тоже должны были получить обратно свои партийные билеты. К каждому окошку выстроилась довольно длинная очередь. Я увидел, что позади нас с коллегой в очереди в то же окошко стоит человек, с которым мы познакомились за рубежом. Он в течение трех лет работал в нашем торгпредстве в этой заграничной стране, и надо же было тому случиться, что его срок пребывания закончился как раз одновременно с концом нашей загранкомандировки. Он не знал, что мы из Генерального штаба, потому что когда мы знакомились с ним, то сказали, что работаем в одной гражданской организации. Мы встречались с ним за границей всего два-три раза, но сразу его узнали. Он также узнал нас. Он стоял в очереди позади нас, и нас разделяло 5–6 человек. Мы подошли к нему, поздоровались, поговорили о том, о сем, но в это время наша очередь подошла уже близко к окошку, и мы вернулись на свое место. Когда подошла моя очередь, я, как и было положено, назвал свою фамилию, имя и отчество. Молодая и, по-видимому, недавно начавшая здесь работать девушка строго спросила меня, уплатил ли я членские взносы в рублях за время пребывания за границей с тех сумм, которые получала здесь моя жена. Я ответил, что я уплатил в рублях партийные взносы с 50 % денежного содержания, которое мне причиталось в СССР. Она резко и громко возмутилась: «Почему с 50 %, ведь все же платят 60 %?». Я ответил, что она не права, и я получал действительно 50 %. Тут она вообще вышла из себя, встала из-за стола и пошла к другой, старшей и более опытной работнице, которая находилась за другим столом. Так как перегородка была довольно тонкой, я (и все присутствовавшие в этой комнате) хорошо слышал их громкий разговор: «Софья Яковлевна, вот тут товарищ утверждает, что ему в период его пребывания за рубежом здесь выплачивали 50 % оклада. Разве так может быть, ведь всем же платят 60 %?». Пожилая, грузная женщина, посмотрев на мои документы, которые ей показала эта молодая сотрудница, громко, на всю комнату, заявила: «Да разве ты не видишь, что они из ГРУ? Им действительно платят 50 %». У меня екнуло сердце. Все мои меры по конспирации пошли прахом. Я был уверен, что товарищ из торгпредства тоже слышал эту громкую фразу. Оставалось только надеяться, что он, возможно, не узнал, к кому относится эта тирада. Мое уважение и доверие к ЦК, этой всемогущей организации, оказалось сильно поколебленным. Но это была партия, а партии дозволялось почти все. Мы спешно покинули этот зал, даже не простившись с представителем торгпредства.

На душе у нас было тяжело, а в голове роились мысли о необходимости соблюдения конспирации и о том, стоит ли докладывать командованию об этом случае.

После этого у меня были и другие зарубежные командировки, но к тому времени я уже приобрел ценный опыт после первой командировки.

ПОЛКОВНИК ДВОРЯНКИН О СЛУЖБЕ В ГРУ

С. ДВОРЯНКИН,

полковник спецслужбы ГРУ ВС МО СССР

докт. техн. наук, профессор,

академик РАЕН

Наверное, все началось в 1980 году, когда я закончил Московский инженерно-физический институт (МИФИ) и, честно говоря, даже не представлял, с чем меня свяжет моя судьба.

В те годы я активно занимался комсомольской работой, возглавлял культмассовый сектор в институтском комитете ВЛКСМ, участвовал в студенческих строительных отрядах. Приобретенный в комсомоле опыт общения дал мне возможность устанавливать новые контакты, правильно строить партнерские отношения и достаточно эффективно организовывать работу даже с незнакомыми людьми для достижения конкретных целей.

В то же время, несмотря на общественные нагрузки, удавалось еще заниматься и учебой. Посетив недавно родную альма-матер и зайдя на свою кафедру «Электронная измерительная техника», я с некоторым удивлением увидел свою фамилию в ряду фамилий других выпускников, окончивших в разные годы нашу кафедру с отличием. Кто бы знал тогда, что та специальность, которую мы получили, а именно «Дистанционно-измерительные системы экспериментальной физики», станет моей профессией на всю оставшуюся жизнь. Оказывается, что базовая схема: датчик, передающие устройства, канал связи, приемник, цифровая обработка сигналов и аналитическая обработка накопленной информации — работает не только в народном хозяйстве, но и во многих других, в том числе и весьма специфических областях.