Мы — сталкеры. В прицеле неведомого. Авторский сборник - Сергей Коротков

Поскольку у меня нет полномочий для самовольного принятия решений, довожу до Вашего сведения: представитель предположительно иной цивилизации вышел на контакт. Просьба отреагировать на этот факт и в ближайшее время проинструктировать меня по поводу дальнейших действий.

16.08.2024 г.Зайцев А.А.

Думал Сакарчук недолго. С одной стороны, ослушаться приказа опасно, но если ничего не предпринять, то не исключено, что через пару дней по аномалии долбанут ядерной боеголовкой и разнесут ее на атомы – страшно же ведь, она как опухоль на теле России, ее невозможно подчинить и контролировать. Случись такое, его снова переведут кому-нибудь в подчинение. Лучше рискнуть, если что, папаша отмажет.

Одной рукой он набирал ответ Зайцеву: «Не предпринимать активных действий, в контакт не вступать, дожидаться специальной бригады», второй прижимал телефон к уху.

В его распоряжении были научные деятели и современнейшая техника. Всем хотелось знать, откуда взялась аномалия и насколько она опасна. Парочку экспериментальных контейнеров для транспортировки груза, представляющего потенциальную биологическую опасность, он намеревался списать после проведения операции и продать немцам. Папаша обещал прикрыть его и затребовал тридцать процентов от выручки, старый жлоб. Но все равно выручки хватит на Infiniti SX 40.

– Слушаю, – прозвучал бодрый голос зама, длинного, похожего на жирафа детины, выходца из какого-то мелкого кубанского городка. Говорить эта деревенщина так и не научилась и произносила звук «г» отвратительно, как почти все южане. И одевалось недоразумение в позорные шмотки, купленные на китайских рынках. За это Сакарчук про себя именовал его Минькой.

– Срочно нужно транспортное средство с изолятором.

– Идем на контакт? – поинтересовался зам.

Сакарчук оставил его вопрос без ответа и кликнул по виртуальному конверту. Всплыла надпись: «Ваше письмо отправлено».

– Значит так, обеспечить герметичность контейнера. Персонал одеть в противочумные костюмы. Объект похож на человека, но в какой степени он человек, неизвестно. Также не ясно, насколько патогенна для нас его микрофлора. Вскрытие трупов – это одно, а суровая действительность – совсем другое. Существа могут мимикрировать. После того как я видел людей, взрывающихся, как хомячки в микроволновке, готов поверить в любую фантастику.

– Сколько человек задействовать в операции? – поинтересовался Минька, он же Михаил Юрьевич Мещеряков.

– Чем меньше, тем лучше. Про костюмы не забудь. Если объект сбежит, живьем шкуру спущу. И еще. Держи меня в курсе. Я должен видеть все, что вы делаете.

– Так точно, установлю камеры.

– Именно. Приступайте, и удачи вам.

Сакарчук придерживался истины: «Хочешь сделать хорошо, сделай сам». Вениамин с удовольствием рванул бы в Зону и лично проконтролировал ход операции, но, возглавив новое ведомство, просто не успевал. Один плюс – Рукастый теперь не дергал.

Но от работы с ним была и польза: Вениамин чуял связь между исчезновением Артюхова и появлением аномалии, но доказать ничего не мог. Да, твари с картинок похожи на тех, что нарываются на патрули, да, существуют такие же опасности, как в компьютерной игрушке, которую разрабатывал подконтрольный Артюхову «Парадиз». Но виртуальный мир не может стать реальностью! Это даже за границами бреда! Однако совпадения налицо.

На всякий случай он установил за Артюховым слежку и пока не планировал ее сворачивать. Олигарх метался от ведомства к ведомству, что он там делал – непонятно. Видимо, догадался о прослушке и купил новый телефон.

Вениамин вдохнул, выдохнул, прошелся по комнате, брызнул в рот освежителем дыхания. Замер у окна. Его ведомство пока располагалось там же, где и раньше, под крылышком Рукастого, но папаша обещал выбить место посолиднее и поавтономнее.

На парковку для сотрудников пытался заехать черный «мазерати». Вениамин мечтательно прищурился. Еще года три, и ему по средствам будет купить себе такой же. И «хаммер», как у Артюхова. Да, старый, да, жрет бензин, как БТР, но Вениамин ничего не мог с собой поделать – нравились ему большие машины. Сразу видно – солидный человек едет.

Щелкнув пальцами, он вернулся на рабочее место, набрал Зайцева. Представил, как тот сейчас по струнке вытянется, отдаст не только честь, но и совесть с разумом.

– Да! Зайцев слушает! – гаркнул лейтенант, Сакарчук скривился и подумал, что человеку с таким голосом больше пошла бы фамилия Медведев.

– Добрый день, лейтенант. Вас беспокоит полковник Вениамин Сакарчук, – он выдержал паузу, представляя, как подчиненный из бравого бойца превращается в зверя, от названия которого произошла его фамилия. – Слушайте внимательно. Не приближайтесь к этим существам, не стреляйте, если они не ведут себя агрессивно. К вам вылетел вертолет. Пусть одно существо… Слышите – одно! Пройдет к вертолету по живому коридору. Ваша задача – не вмешиваться, не препятствовать операции и обеспечивать ее безопасность. Задание ясно?

– Так точно! Будет исполнено.

Сакарчук отключился и швырнул телефон на стол. Тупые деревенщины. С таким рабским мышлением ничего хорошего им в жизни не светит.

Продолжая смотреть в окно, он представил, как служебные машины с красными и синими проблесковыми маячками мчат по скоростному ряду, везут сотрудников особого отдела к вертолетной площадке. В это время недалеко от Краснознаменска разворачивается лаборатория, съезжаются ученые, работающие на правительство.

И он, Вениамин Сакарчук, – в центре водоворота, в оке циклона! Мало того, в его власти направить циклон, куда заблагорассудится, и он своего не упустит.

Спустя десять минут он сидел в кресле, положив щиколотку на колено, и смотрел на плоский белый диск голограммного проектора – тоже, кстати, изобретения артюховской «Сигмы».

Полупрозрачный экран в виде двояковыпуклой линзы пока ничего не транслировал и светился синим. Устав ждать, Вениамин потянулся к телефону, чтобы дать Миньке нагоняй, но тут экран вспыхнул.

Съемка велась с высоты птичьего полета: внизу тянулись змейки дорог, глянцевые синие ленты рек, поля чередовались с лесополосами, крошечная градостроительная техника копошилась в котлованах будущих новостроек, ползли мелкие, как букашки, автомобили.

Вот черные просмоленные крыши воинской части, старой, еще времен Советского Союза. Взлетная площадка с выводком вертолетов, за ней – плац, где сержант гоняет солдат. «Все-таки Артюхов принес пользу обществу, – подумал Сакарчук. – Точнее, не он, а его компьютерный гений, инвалид-колясочник, ныне покойный. Надо будет самолично допросить его напарника Котова. В свете последних событий его показания перестали казаться такими уж бредовыми».

Если ему удастся выяснить, откуда взялась Зона, в генералы, конечно, сразу не произведут, но какую-нибудь плюшку вполне могут дать.

На голограмме далеко впереди обозначилось мутное белесое пятно, охватывающее местность по широкой дуге и уходящее в небо. Вот она, аномалия! Дорогу, над которой летел вертолет, перекрывал БТР, рядом с ним стояли военные с автоматами наизготовку – первый кордон. Солдаты тянули колючую проволоку от столба к столбу. Чем ближе к аномальной территории, тем больше военных. Они стянулись туда, как лимфоциты – к заразе.

Сердце забилось чаще, Сакарчук сжал кулаки и вперил взгляд в голограмму. Вот он, момент истины! Неведомое и чуждое всегда пугает, воображение заполняет демонами пробелы знаний.

Вертолет пошел на снижение и, вращая лопастями, приземлился возле белого пятна. «Н-да, – подумал Сакарчук. – Слишком много задействовано народа. Кто-нибудь обязательно проболтается. А то и не один. Тогда придется сочинять для быдла более-менее правдоподобную байку. К тому времени надо самому во всем разобраться».

К вертолету устремились военные, которые тянули второй ряд колючей проволоки, выстроились живым коридором до самого тумана, что клубился на границе двух миров. Сакарчук облизнулся и подался вперед, силясь рассмотреть смутную фигуру в тумане.

Посланник определенно человек: две руки, две ноги, голова. Идет, ничего не опасаясь, озирается по сторонам. Камера давала плохое разрешение, и его лица было не разглядеть. Помахав военным, человек поднялся по трапу.

Теперь Сакарчук смотрел на картинку с камеры, расположенной в герметичном отсеке. Она транслировала изображение человека среднего роста. Старомодная прическа на пробор, пшеничные усы с бородкой. Усевшись на единственный стул стерильно-белого отсека, он поправил воротник-стойку, будто тот был ему тесноват, и развалился, разведя колени и скрестив руки на животе.