Плавание на «Веге» - Нильс Адольф Эрик Норденшельд

} Очень немного растений достигают высоты в 15 дециметров. Ни одного вида ивовых нам не попалось, как и цветов, кроме зеленых или белых. Даже лишайниковая флора была бедна, и ни один вид лишайников не отличался пышностью. Обильнее всего лишайники были на лежащем на берегу плавнике и на кочках в болотах. Более крупный лишайник, как олений мох (ягель), попадается очень редко. Всего было найдено около 80 видов лишайника. Мхов Нордквист собрал приблизительно 20 видов. Сухопутные беспозвоночные были представлены так скупо, что можно было собрать всего три вида двукрылых (diptera), один перепончатокрылых (hymenoptera) и несколько личинок насекомых и пауков. Только подуриды встречались во множестве; они положительно покрывали всю почву у берегов.

Мы видели также несколько стад оленей, но нам не посчастливилось подойти к ним на расстояние выстрела. Нордквист поймал во рве, сообщавшемся с морем, маленькую рыбу из вида налимов. В большом количестве встречался плавник, недавно выброшенный на берег, а дальше в глубь острова там и сям лежали загнившие стволы.

Дождь и туман не дали возможности определить астрономический пункт. Ночью мы пересекли пролив и бросили якорь приблизительно в 1 1/2 английских милях от Ямала, против нескольких самоедских чумов, видневшихся невдалеке от берега. При такой же неблагоприятной погоде, как и в предыдущий день, мы пытались пристать к берегу, но море оказалось слишком мелким. Нам удалось пристать только значительно далее на восток, там, где берег метров в девять высоты круто обрывался в море. За этой возвышенной береговой полосой, состоявшей из рыхлой глины, мы увидели зеленеющую равнину, похожую на богато орошаемую заболоченную тундру с ручейками. Чтобы найти самоедов, мы направились на запад, прошли несколько ручьев, глубоко бороздивших землю, и через полчаса дошли до широкой мелководной реки, которую, однако, невозможно было перейти вброд. Поэтому мы вернулись к нашей лодке с намерением искать места для причала, но так как „Лена“ находилась далеко от берега и ветер крепчал, капитан нашел, что условия не благоприятствуют такой продолжительной прогулке.

Насколько мы могли судить по нашему краткому посещению, растительность в этой части Ямала довольно богатая. В особенности обильно были покрыты явнобрачными и лишайниками прибрежные части, заслуживавшие более внимательных исследований. Наши беглые наблюдения над местной растительностью при их сопоставлении с флорой Белого острова все же могут представлять некоторый интерес. Мы собрали и описали несколько высших растений {По определению д-ра Чельмана, это были следующие:

} и приблизительно 40 видов лишайников. Нордквист нашел фауну этой части Ямала почти тождественной с фауной близлежащего Белого острова. Кроме того, ему удалось найти два вида жесткокрылых.

После 26-часовой стоянки в проливе мы подняли якорь и пошли на восток, придерживаясь желоба глубиной от 10 до 16 метров. Однако выхода этого желоба на востоке мы не могли найти и были принуждены, несмотря на то что находились около восточной оконечности Белого острова, повернуть назад, чтобы выйти через западный выход пролива. На северном берегу острова мы видели много льдин, выброшенных волнами. Эта часть острова, наблюдаемая с моря, ничем не отличалась от той, которую мы посетили ранее. 7 августа мы прибыли в гавань Диксона».

Я назвал пролив между Белым островом и северным берегом Ямала проливом Малыгина в честь отважного русского мореплавателя, который почти полтора века назад впервые прошел под парусами по этому проливу.[180]

Ямал редко посещался европейцами, и наблюдения, сделанные ими, рассеяны по таким малодоступным сочинениям, что, быть может, здесь уместно, с указанием на литературные источники, привести важнейшее из известного об этом полуострове. Прежде всего, что касается названия, то оно пишется иногда «Земля Иельмерта»,[181] но это неправильно. «Ямал»[182] – происхождения ненецкого и, по объяснению известного филолога д-ра Е. Д. Европеуса, означает «конец земли». Иельмерт же был боцманом у голландского китолова Фламинга, обогнувшего в 1664 году северную оконечность Новой Земли, достигшего места зимовки Баренца и оттуда прошедшего далее на юго-восток. Фламинг при повороте назад не видел земли, хотя все приметы указывали на то, что она должна находиться поблизости; но некоторым матросам его экипажа казалось, что они землю видели. Рассказ об этом голландскому картографу Дику Рембрантсзону ван-Ниропу привел к тому, что предполагаемая земля изображалась на множестве карт в виде большого острова в северной части Карского моря. Этот остров назвали Землей Иельмерта.[183] Созвучие названий Земля Иельмерта и Ялмал (Ямал) и сомнение в существовании нанесенного на карты острова Иельмерта послужили поводом к перенесению названия «Земля Иельмерта» на полуостров, отделяющий Обскую губу от Карского моря. Но следует заметить, что название «Ямал» не встречается в старейших описаниях путешествий из Европы до Оби. В первый раз мне встретилось это название в описаниях путешествия Скуратова в 1737 году, как обозначение самого северо-восточного мыса полуострова, носящего теперь это название.[184]

Богатые травой равнины Ямала являются летом излюбленными оленьими пастбищами; в эту пору население здесь многочисленнее, чем в других частях побережья Ледовитого океана, но к зиме оленьи стада угоняют на юг. Несмотря на населенность, полуостров Ямал все же является одной из наименее известных частей обширного русского государства. Некоторые сведения о нем можно получить в следующих описаниях путешествий.

Селифонтов, 1737 год. Геодезист Селифонтов совершил в июле и августе путешествие на оленях вдоль берега Обской губы до Белого острова. К сожалению, об этом путешествии, по-видимому, ничего другого не известно, кроме того, что можно найти в сочинении Литке (Viermalige Reise, Berlin, 1835, стр. 66)[185] и у Врангеля (Sibirische Reise, Berlin, 1839, стр. 37).[186]

Зуев, 1771 год. По инициативе Палласа Зуев проехал по южной части Ямала от Обдорска до Карской губы. Он представил Палласу богатый по содержанию отчет о своих дорожных наблюдениях.[187]

Крузенштерн, 1862 год. Второе путешествие Крузенштерна[188] в Карское море кончилось тем, что ему пришлось покинуть судно «Ермак» у берега Ямала приблизительно под 69° 54’ сев. шир. Крузенштерн со своим экипажем вышел на берег 28 сентября без всяких запасов. Очутившись на берегу, мореплаватели, конечно, погибли бы, если бы не встретили ненца, очень радушно принявшего потерпевших кораблекрушение. Он доставил их на оленях в Обдорск, до которого прямым путем было около 500 километров, по ненецким же расчетам – около 1000 километров. В описании путешествия Крузенштерна, которое мне было доступно, нет, к сожалению, дальнейших сообщений относительно народа, с которым ему пришлось сноситься во время этого замечательного путешествия.[189]

Вальдбург-Цейль и Финш. Очень обстоятельное и интересное описание природы южной части полуострова Ямал[190] находится в описании путешествия Вальдбург-Цейля и Финша в 1876 году.

Шваненберг, 1877 год. Капитан Шваненберг высадился в северной части Белого острова во время замечательного плавания, которое он совершил в названном году от Енисея до Петербурга. Он не встретил людей, но оленей и медведей видел множество. Море у берегов было достаточно глубоко для мелкосидящих судов (частное сообщение).

Шведская экспедиция 1875 года. Мы высаживались во время этого путешествия приблизительно в средней части западного побережья Ямала. Чтобы дать представление о полуострове, я сообщу извлечение из моего мало распространенного описания этого путешествия.[191]

«После обеда 8 августа я, Лундстрем и Стуксберг высадились на слегка выступавшем на Ямале мысу к северу от устья довольно большой реки. Место высадки находилось под 72° 18’ сев. шир. и 68° 42’ вост. долг. За низменной береговой полосой приблизительно в 100 шагов ширины поднимался обрывистый вал от 6 до 30 метров высоты, а за ним раскинулась необозримая волнистая равнина. Растительность на равнине была в высшей степени однообразна, но все же гораздо богаче, чем на Вайгаче и на Новой Земле. Однообразие растительности зависело здесь, вероятно, главным образом от однообразия почвы. Твердых пород здесь не встречается. Почва везде состоит из песка или суглинка, в которых я не мог найти ни одной гальки величиной с ружейную пулю или с горошину, хотя искал на протяжении нескольких километров вдоль берегового вала. Даже на дне моря у берега мы не извлекли дночерпателем никаких галек. Это обстоятельство, по-видимому, указывает на то, что береговой лед с Оби и Енисея не приносится в эту часть Карского моря и не тает здесь. В песчаниках здесь также не было найдено окаменелостей, свойственных Енисейской тундре. Если судить по нашим наблюдениям, полуостров между Обской губой и Карским морем очень существенно отличается от тундры, расположенной к востоку от Енисея.