Русская война: дилемма Кутузова-Сталина - Лев Исаков

В мемуарах Георгий Константинович особо напирает на свою близость с председателем полкового солдатского комитета большевиком Яковлевым /без имени/, но когда того вытеснили социалисты-революционеры, он по прежнему оставался председателем эскадронного комитета, т. е. можно понять, был достаточно приемлем и тем.

В августе 1917 года после провала бессмысленного Тарнопольского наступления, покончившего с какой-либо организацией в армии крушение режима принимает характер коллапса институтов государства и распада страны. Центральная Рада, утвердившаяся на Украине, начинает создавать собственные вооружённые силы, в которые переходят большинство кавалерийских соединений Юго-Западного фронта, традиционно комплектовавшихся из выходцев Малороссийских губерний – решением эскадронного комитета запасного эскадрона 10 Новгородского драгунского полка, комплектовавшегося призывниками Московской и Калужской губерний, эскадрон само распустился: солдаты, получив справки, разъехались по домам. Последним уехал председатель эскадронного комитета Георгий Жуков, взяв с собой карабин, шашку, два офицерских револьвера– самовзвода – пригодится.

В споре двух величественных дам, Войны и Революции, Жуков занял совершенно особую позицию; в мемуарах он пишет о «земле, мире, свободе», но как-то отстранённо – в его глубоко личной, прорывающейся только в частных замечаниях, позиции центром является Война. В анкетах– характеристиках комсостава РОКА 1930-1930-eгодов пунктом 6 стоял вопрос «отношение к военному делу» и высшей аттестацией полагалась «Любит войну»: это театрально, олитературено, романтизировано, но и какой-то ход к реальному внутреннему мироощущению человека войны – я бы оценил чувство молодого солдата, уже понёсшего в «сидоре» свой маршальский жезл по другому, без трескучей определённости, как «Не может без войны».

Его система оценок совершенно оригинальна: не Революцией оценивает он людей, события, отношения, а Войной, избегая подниматься на уровень всеобщности их прямого сопоставления. Впрочем, если исходить из глубокого внутреннего сродства этих исторических феноменов насилия, то можно сказать и определённей, Георгий Жуков смотрел на Революцию через Войну.

Вот частное замечание: характеризуя принципиального врага революции, вдобавок Немца! Барона! Фон дер Гольца! – как строит свою аттестацию Жуков?! «Это был боевой ротмистр. Он имел золотое оружие, солдатский георгиевский крест /т. е. выслуженный в нижнем чине/, и много других боевых орденов. Но человек был отвратительный – всегда злобно разговаривал с солдатами, которые не любили и боялись его»… Право, картинка с выставки… Отзывов о самом Георгии Константиновиче многих и многих сталкивавшихся с ним лиц. Жуков оценивает человека по делу, даже над объективно-наличным: «контра», «барончик» – по главному для себя, и уж точно никогда не сочтёт «шкурой».

Это та же система оценок, в рамках которой лейтенант Бонапарт оценил Людовика 16-го в 1789 году «Жалкий же человек, ему надо было выставить пушки и смести каналий картечью». И это уже неизменно, в 1945 году жёстко продиктовав в Потсдаме условия капитуляции немецкой делегации, он – и это из присутствующих никто не узнал – послал фельдмаршалу Кейтелю ящик отборной водки и хорошую закуску, отдавая должное профессионализму противника…

…Но от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней

В мемуарах Георгий Константинович утверждал, что, приехав в Москву 30 ноября 1917 года и проведя декабрь и январь 1918 года дома у отца, он хотел вступить в создававшуюся на добровольной основе решением 3-го Всероссийского Съезда Советов «Социалистическую Красную Армию Рабочих и Крестьян», и только заболевание сыпным тифом в феврале и возвратным тифом в апреле оттянуло это решение до августа 1918 года.

Увы, это вполне сомнительно: до июля 1918 года добровольно вступавшие в РККА должны были представить рекомендации войсковых комитетов, партийных и других организаций, стоящих на платформе советской власти – у Георгия Константиновича ничего этого не было: в партиях он не состоял; Совет Солдатских депутатов 10 Новгородского драгунского полка сгинул вместе с полком на Украине; связи с земляками начали рваться уже перед войной, в 1911 году посетив деревню он заметил «кого-то я не узнавал, а кто-то не узнавал меня»… И много ли найдётся партийных товарищей поручиться за приказчика-племянника «тех Пилихиных»? Добровольная РККА создавалась после Брестского мира как инструмент особой войны, Гражданской, Внутренней, что как-то не вдохновляло и не совпадало с тем, что он вынес из Германской войны…Крестьянская основательность подсказывала, не спеши, само утрясётся, без меня не обойдутся… Да и как-то неясно: продразвёрстка, запрет торговли хлебом – Калужская губерния, не будучи крупным товаропроизводителем, всегда была самообеспеченной; теперь нет… Как-то ещё станется.

Только в августе 1918 года, по завершению уборки хлебов, Жуков вступил «добровольцем» в РККА. Как это случилось, сказать затруднительно, в августе РККА была переведена на общегражданскую основу всеобщей воинской повинности «почётного права и обязанности» вплоть до мобилизации старого офицерского корпуса. Единственное обоснование запоздавшего «добровольчества», что доброволец имел право выбора рода войск, а Жуков рвался в кавалерию, тоже сомнительно – именно в «феодальном» роде войск, как называл кавалерию Наркомвоенмор Л.Д.Троцкий, была особенно острая нужда в квалифицированных кадрах и профильный боевой унтер-офицер был просто находкой. Назначение беспартийного Георгия Жукова командиром взвода в 4-й кавалерийский полк 1-й Московской кавалерийской дивизии произошло без всяких протекций и рекомендаций по очевидной востребованности и соответствию кандидата: унтер-офицерский состав старой армии готовился именно на замещение должностей в звене отделение-взвод; их практические навыки обучения владением конём-саблей-пикой не могли быть восполнены никакой теорией и энтузиазмом. Отсутствие протекции сказалось в другом – Жуков получил назначение только «в соответствие», а не «в повышение», как то было в обычае в «незабываемом 1918», когда поручики принимали фронты, вахмистры поднимали дивизии.

Гражданскую войну Георгий Константинович прошёл как-то странно: горячо, полностью, независимо-отстранённо от «значительных лиц»; и как-то «недобрав». Командир взвода в 1-й Московской кавалерийской дивизии; командир взвода Сводного полка Рязанских кавалерийских курсов, после которых должен был получить эскадрон; командир взвода 14 Отдельной кавалерийской бригады; командир эскадрона в 1920 году в той же бригаде.

Невысокий взлёт: вошёл командиром взвода – вышел командиром эскадрона, в то время как его одногодок К.Рокоссовский комвзвода в 1918 – комбриг в 1920; Василий Чуйков командир полка в 1919, В 19 ЛЕТ! Я уже не говорю о таких феноменах, как Аркадий Голиков/Гайдар, командир полка в 15 лет!

Жуков мог вполне повторить слова А.В.Суворова «Я в молодости по чинам не прыгал»…

Он оказался не захвачен шлейфом ни одного из корифеев Гражданской войны; прошёл мимо их всех.

– 1 раз встречался с М.В.Фрунзе на общем представлении комсостава 1-й Московской кавалерийской дивизии;

– 1 раз видел В.И.Чапаева;

– 1 раз встречался с М.Н.Тухачевским; вряд ли картинно-красивый «пролетарский маршал» обратил внимание на крутолобого «неинтеллигентного» унтера-кавалерюгу;

– как-то начальник боеучастка И.П.Уборевич выскочил с двумя броневиками на позиции эскадрона; только выдержка и хладнокровие комэска Жукова предотвратили непоправимое; в 1933 году на представлении нового комдива командующий Белорусским военным округом И.П.Уборевич не узнал – Жуков не напомнил.

А и как было приноровиться к нему? Вот первая встреча с человеком, которому спустя десятилетия выражал искреннюю признательность, Григорием Владимировичем Жуковым, комиссаром дивизии, принявшим его в партию… Заметив ошибку в вождении коня, крикнул начальнику: «Укороти левый повод», а потом, показав образцовое управление конём, отчитал: «Надо вести лошадь крепче в шенкелях».

Комиссар, 10 лет отслуживший в кавалерии, совет «проглотил» – а сколько «не глотали»? – и даже более, заинтересовался и увлёкся ершистым взводным, предложил пойти в повышение на политработу и… получил отказ!

– Я хочу только на строевую!

Далее отношения постепенно остыли по отсутствию тесного соприкосновения…

А какая же это была война: казачьи районы Заволжья, казачья Кубань, круто замешанная кулачья Тамбовщина – Лютая Война, без правил, пощады, пленных. В пламени Русской Вандеи закалялась воля Жукова – и мгновенная готовность к неожиданному, когда протянутая рука бьёт револьверной вспышкой, а лесная опушка разлетается бешеной кавалерийской лавой.

Только в 1921 году Георгий Жуков блеснул из безвестности: в отчаянном 2дневном бою в районе станции Жердёвка на Тамбовщине «эскадрон т. Жукова противостоял 1500-ной коннице бандитов, заманил её на невыгодную местность и обеспечил разгром» – в разъяснение этого представления т. Жукова к Ордену Боевого Красного Знамени остаётся добавить только одно, весь этот бой эскадрон т. Жукова провёл один, будучи арьергардом двух полков Отступившей Бригады, т. е. в соотношении 1 к 10… Под Жуковым убили в эти страшные часы 3-х коней, дважды боевые товарищи вырывали его из рук бандитов.