Никто не придет - Евгения Грановская

– А что не так с вашим отцом? – спокойно поинтересовалась Маша.

Он дернул уголком губ:

– Бросьте. Вы думаете, что он сумасшедший.

– Да нет, не думаю.

– Вы в этом уверены?

Маша улыбнулась.

– Пожалуй, нет.

Чуть склонив набок голову, парень смотрел не на Машу, а куда-то ниже, на уровне ее подбородка. Словно опасался, что, посмотрев ей в глаза, установит между ними некую связь, которая обяжет его к дружелюбию, проявлять которое он не собирался.

Немного помолчав, юный бородач разлепил губы и тихо обронил:

– Зря вы это делаете.

– Что именно? – спросила Маша.

– Задаете вопросы. У нас в поселке это не принято.

Маша выдохнула густую струю дыма, сделав это неторопливо, нарочно затягивая движения.

– Хотите совет? – снова заговорил парень.

Любимова чуть прищурила темные глаза:

– Ну?

– Уезжайте отсюда. Вам здесь не место. Ни вам, ни вашему другу, который сидит в полицейском участке.

– Мне в любом случае придется оставаться в Хамовичах – до тех пор, пока моего друга не выпустят, – сказала Маша.

– Вы остановились у доктора Тихонова?

– Да.

– Забудьте о вашем друге. – Парень поднял взгляд и на этот раз посмотрел Маше прямо в глаза. – Уезжайте сами.

– Бросить друга и уехать? – Она сдвинула брови. – А тебе не кажется, что это не по-товарищески?

Парень отвел взгляд:

– Я все сказал.

Маша покачала головой:

– Нет, не все. Я хочу знать, что здесь происходит? Что произошло с девушкой, которая сыграла здесь свадьбу ровно год назад? Чего она боялась? И что с ней сделали?

Парень повернулся и пошел к магазину.

– Степан, постой!

Он на секунду остановился, но тут же ссутулился и быстро пошел дальше. Любимова хотела было последовать за ним, но он открыл дверь и скрылся в магазине. Маша остановилась. Снова встречаться со стариком Чадовым у нее не было никакого желания.

Она швырнула окурок в цементную урну, посмотрела в сторону видневшегося поодаль здания завода, поправила на плече сумку и решительно зашагала к заводским воротам.

2

Две пары глаз провожали Машу Любимову взглядами. Бородатый парень и сутуловатая девушка стояли у окна подсобного помещения магазина, лица обоих были суровы.

Девушка усмехнулась ярко накрашенными губами и презрительно проговорила:

– Порочная тетка из большого города.

– Не называй ее так, – сухо сказал парень.

– Почему? Она же тетка. Сколько ей? Тридцать? Сорок?

Парень поправил пальцем кривые очки.

– Нина, я не хочу это обсуждать.

Девушка взяла его за руку и посмотрела ему в глаза:

– Степан, ты что, запал на нее? Она тебе не подходит, неужели ты этого не понимаешь?

Парень посмотрел на нее насмешливым взглядом.

– А ты?

– Что я? – не поняла девушка.

– Ты мне подходишь?

– Я не это имела в виду. Но если ты спрашиваешь… – Внезапно она улыбнулась, и улыбка ее стала вызывающей и дерзкой.

– Да, я тебе подхожу.

– Ты моя сестра.

– Сводная!

Девушка подняла руку и положила ее на бородатую щеку парня. Он молча поймал ее руку и сильно сжал пальцами.

– Степан… – хрипло проговорила она. – Ты чего?

Он не ответил, но продолжил сжимать пальцы, глядя на девушку хмурым взглядом.

– Степан… – Голос девушки задрожал, в нем появился испуг. – Ты сломаешь мне руку!

Пальцы парня сжимались все сильнее. И тогда она закричала и забилась, пытаясь выдернуть руку, но Степан не отпускал. Несколько секунд он молча, с холодной усмешкой на губах, наблюдал за ее попытками вырваться, а потом разжал пальцы. Нина упала на пол и, выставив перед собой покалеченную руку, заплакала.

– Скажи спасибо, что ты не мужик, – отчеканил Степан. – Была бы мужиком, выставил бы тебе все твои щучьи зубки.

Затем повернулся и пошел к двери.

– Дурак! – крикнула вслед девушка, морщась от боли. – Идиот! Тварь!

Степан остановился, девушка осеклась на хриплом вскрике и испуганно сжалась. Он не стал оборачиваться и после секундной паузы вышел из подсобки.

– Нина, поди сюда! – окликнул ее из магазина сиплый голос старика Чадова.

– Сейчас иду!

– Тащи сюда свою чертову задницу!

– Да иду я!

– Сколько тебя ждать?! Дорогая моя, ты должна расфасовать мыло и мочалки по банным наборам!

В этом «дорогая моя» было все, что угодно, кроме нежности.

– Хорошо, папочка! – отозвалась девушка сладким, но каким-то взвинченным, излишне звенящим голосом. – Я сделаю как ты хочешь! Я ведь всегда делаю как ты хочешь, – тихо, с невыразимой ненавистью добавила она.

– Нина! Ты идешь или нет, чертова девчонка!

Нина закрыла лицо ладонями и тихо всхлипнула.

Глава 7

1

Воздух в камере был спертый, пахло человеческим потом и карболкой. На бетонных стенах виднелись плохо забеленные процарапанные надписи. «Ненавижу ментов!» «Маленькая, я по тебе скучаю!» «Жизнь – дерьмо, свобода – мусор». Свидетельства скуки, тоски, ярости, очумелости.

Глядя на эти надписи, Стас Данилов прикидывал, что бы такого он мог написать, будь у него гвоздь или шуруп.

«Хамовичи – клоака». Неплохо.

«Долой полицейский беспредел!» Смешно.

«Я мент, и я страдаю». Печально.

Стас лежал на привинченной к полу железной кровати, на голом матрасе, закинув руки за голову. На душе у него было тяжело и мрачно. Пока он валялся в камере, Маша вынуждена была действовать одна – на свой страх и риск. А эти Хамовичи, несмотря на внешнее благополучие, – опасное местечко. В этом Стас уже не сомневался.

Данилов вздохнул, посмотрел сквозь решетку на чернявого, усатого сержанта, сидевшего за столом с газетой в руках, и крикнул:

– Эй ты, «я твой дом труба шатал»! Я есть хочу!

– Я не кавказец, – не поворачивая головы, отозвался полицейский.

– Да ну? А по виду – вылитый Мимино.

Полицейский отвлекся от газеты и бросил на Стаса недовольный взгляд.

– А ты что, националист?

– Есть немного, – признался Данилов.

Сержант сдвинул брови и строго сказал:

– Это плохо.

– Почему? – спросил Стас.

– Потому что люди должны жить дружно, – назидательно произнес полицейский.

– Тогда открой дверцу и выпусти меня отсюда.

– Выпущу. Когда старший прикажет.

Стас вздохнул. Некоторое время он молча лежал на кровати, потом поднялся и стал прохаживаться по камере, размышляя о том, что делать дальше.

Небо за окном становилось все темнее. Кажется, сумерки в этом поселке наступали быстрее, чем в Москве. Вероятно, из-за холмов. И из-за повышенной влажности воздуха, который плохо пропускал солнечные лучи. Впрочем, возможно, все это ерунда.

Стас тряхнул головой, прогоняя никчемные мысли. Полицейский продолжал читать газету, время от времени бросая в окно встревоженные взгляды, и это не укрылось от Стаса.