Позывной «Матрос». Водяной - Владимир Александрович Агранович

— В рубашке ты родился, — сказал врач после операции.

— Да? — улыбнулся Водяной. Он наконец-то смог расслабиться и впервые за семь дней поел. Тело ныло от усталости и множественных ушибов, но на душе было радостно: он был на свободе!

— Да-а-а… Еще бы несколько часов — и операция была бы лишней. Пришлось бы ампутировать ноги. Там все к гангрене шло.

Водяной не знал, что ответить, поэтому просто кивал.

— Хорошо, что тебе там ноги обработали, это приостановило процесс заражения и подарило нам как раз эти несколько часов. Все было на грани.

— Да у меня со Славянска жизнь на грани. Я ходить буду?

— Безусловно. Кости не задеты. Осколки я убрал. Месяц или два — и ноги восстановятся. А вот с рукой даже не знаю, что сказать. Кость на кисти ушла вниз и уже срослась. В целом ничего страшного, но пальцы полностью сжиматься в кулак не будут.

— Да Бог с ней, с той кистью. Спасибо большое.

— Пожалуйста. Хорошо то, что хорошо заканчивается.

Водяной кивнул в знак согласия.

— А можно позвонить? Брату надо сказать, что я живой.

— Так тут бои в округе. Дорога от Антрацита еще не под контролем ДНР. Связи нет уже несколько дней.

— Понял.

Водяной ликовал в душе от того, что удалось спастись. Он закрывал глаза и все еще видел ту яму, тех карателей, глаза сослуживца и слышал дыхание депутата, тянущего его на своих плечах.

На следующий день ополченца как следует отмыли от грязи. Он начал нормально есть и даже спать, но после такого тяжелого испытания где-то в глубине души затаился страх. Страх смерти. Страх того, что все может повториться и жизнь может оборваться в любую секунду. Это чувство преследовало бойца еще очень долго, особенно по ночам.

На десятый день после его исчезновения Водяному принесли телефон.

— Это тебя.

— Кто?

— Возьми, узнаешь, — сказала медсестра.

Боец поднес трубку к уху.

— Алло?

— Братуха? Живой? — с дрожью в голосе сказал на другом конце линии Матрос.

Водяной хотел было сказать хотя бы слово, но огромный ком стал в горле, а по щекам потекли горячие слезы.

— Да, Матрос, — хриплым голосом выдавил младший брат. — Я живой.

«Я живой!..»

Глава 18

Матрос сидел в комнате и чистил автомат. Оружие нужно уважать. Он наматывал на шомпол небольшой кусок тонкой ткани, макал ее в машинное масло, а затем прочищал от гари дуло автомата. Этот процесс не терпел спешки. Нужно было все делать аккуратно и с любовью. Матрос концентрировался на процессе, смакуя каждый момент. Для него это было своеобразной медитацией.

Ополченец воевал уже много месяцев, и почти каждый день находился на линии фронта. Тяжелые бои закалили бойца. Он повидал достаточно много, чтобы сохранять спокойствие и хладнокровие в любой ситуации. У Матроса была семья. Осознание этого заставляло подавлять в себе любые безумства.

Матрос уже собирал оружие и вдруг вспомнил, как в разговоре с одним из не очень умных бойцов он то и дело поглядывал на пистолет, испытывая желание схватить его и выстрелить непутевому собеседнику в голову, чтобы остановить бессмысленное словоблудие. В такие моменты ополченец с силой закрывал глаза и больно щипал себя за ногу, чтобы успокоить свой возбужденный и растревоженный войной разум.

Легкая форма безумства порождала геройство, которое помогало меньшинством идти на танки и побеждать. Безумцы добывали победы в неравных боях. Безумцы творили историю.

Кто-то говорил, что скоро зайдут русские войска, кто-то говорил, что они уже тут, а кто-то рассказывал, что Америка и Россия уже обо всем договорились и борьба ополченцев не имела никакого значения в этой войне. Байки это были или реальная информация, Матрос не знал. Да и не хотел знать. Больше всего бойца сейчас волновала мысль о воссоединении с семьей.

Матрос перебирал в голове воспоминания, и перед его глазами всплывали то кадры веселых вечеринок с друзьями, то поучительные беседы с однокурсниками, то пьяные посиделки с соседями по улице. Все это казалось таким далеким и таким ненужным.

Раньше ополченец думал, что это имеет какое-то значение, какой-то определенный смысл. Друзья, общение, компании… Война отринула это все, оставила в прошлом. Война сняла пелену с глаз слепого и открыла истинный смысл жизни.

Друзья уходят, когда в бутылке не остается водки; женщины уходят, когда заканчиваются деньги; веселье проходит, когда начинаются серьезные жизненные препятствия, а поучительные беседы прекращаются, когда приходит осознание того, что тебе интересен не собеседник, а то состояние собственной значимости, которое ты получаешь от общения с ним. Во всей будничной суете никто никому не нужен и ничто не имеет значение. Только семья. Мать примет тебя и будет любить до последнего вздоха, даже если восемьдесят процентов бывшей страны называет тебя сепаратистом и врагом. Отец будет гордиться тобой, защитником своей Родины. А дети будут почитать тебя и между собой называть героем. Быть может, повезет, и рядом будет женщина, которая сможет залатать тяжелые раны и подарит веру и крылья, чтобы можно было взлететь до небывалых высот. И эту женщину твои дети будут называть мамой.

Оружие было готово к бою. На складе своего подразделения Матрос взял пулемет, два гранатомета, дюжину гранат, множество патронов и сложил все это на заднее сиденье легковой машины.

Все было готово к тому, чтобы ехать за братом.

«Почти все», — поправил себя Матрос.

У бойца до сих пор кровоточила рука, рана на которой все никак не хотела заживать. Матросу был нужен водитель.

— И дорога все еще не под нашим контролем? — спросил ополченец с позывным Серж, который был хорошим другом Шарнира.

— Нет. Говорят, что там есть и снайперы, и нацисты из Правого сектора порой патрулируют дорогу, — ответил Матрос, глядя на Сержа с надеждой.

— Я согласен, — с улыбкой ответил Серж, а Матрос не нашелся, что ответить, и просто пожал товарищу руку.

Ополченцы заправили полный бак, надели каски, бронежилеты и зарядили автоматы. Путь был неблизкий. Два — два с половиной часа умеренной езды по простреливаемой территории с возможными минными полями.

Все окна автомобиля бойцы закрыли бронежилетами, чтобы минимизировать риск случайных попаданий. Открытым осталось лишь одно из окон, в которое Матрос выставил ствол пулемета.

Серж не спешил давить на газ и придерживался допустимой скорости по трассе. Это был ответственный и рискованный шаг. В округе все еще были бои за территорию, и в любой момент могла прилететь случайная мина, сорвав план по доставке Водяного в Донецк.

Важно вовремя вступить в бой, но еще важнее быть к нему