Слияние истерзанных сердец - Кэтти Эмерсон

– Зачем ты пришел? Зачем расспрашиваешь о моей матери?

– Ты не догадываешься? – Ник тоже подался назад, и его голос звучал холодно как никогда. – Ричард Лэтам умер не своей смертью.

– Его убили?

Ник кивнул.

– Господин Парсиваль трус, но и он так просто не отмахнется от того, что здесь случилось. Скажи, Томазина, ты сумеешь его околдовать, если он обвинит тебя в убийстве?

Наконец-то она поняла! Ей вдруг показалось, что она тонет в ледяной воде. Опять все пошло прахом… Когда Ник говорил, что она его околдовала, он и вправду имел в виду колдовство. Он и в самом деле считает, что она ведьма.

– Ты сошел с ума!

– Два дня назад кто-то положил Ричарду в кабинет восковую фигурку. Я видел, как ты входила к нему. Думал, у тебя с ним свидание, а дело, видно, совсем в другом.

– Я искала у него письмо.

– Покажи его.

– Не могу. Я его не нашла.

– Опять лжешь.

Томазина хотела было рассказать Нику, как письмо попалось ей на глаза, но испугалась, что в теперешнем настроении он вообще Бог знает что подумает. Не посмела она сказать и о том, что видела в кабинете Майлса.

– Ник, я не лгу!

Сомнение появилось в его глазах и тотчас исчезло. Томазина всем своим существом чувствовала, что он мучается, разрываясь между желанием поверить ей и страшными подозрениями, которые заронила в него ужасная смерть Лэтама. Ник сражался с ней, потому что никак не мог справиться с собственными демонами.

Поняв это, Томазина не успокоилась. Он все еще обвинял ее, сжигая взглядом.

– Я видел тебя в кухне. Ты возилась с едой, потому что фигурка оказалась бессильной? Или ты просто-напросто всыпала ему яд?

– Я ничего не знаю о фигурках, о колдовстве, о ядах, и хотя я терпеть не могла Ричарда Лэтама, я не желала ему смерти.

– Не желала?! Даже когда обвиняла его в убийстве своей матери? Мне кое-что известно о женщинах с фамилией Стрэнджейс. Ты так же любишь мстить, как любишь плотские удовольствия.

«Не может быть, чтобы это было не во сне, – думала Томазина. Это просто кошмар! Я сейчас проснусь.»

Она протянула руку к Нику.

– Почему ты обвиняешь меня в этом страшном убийстве? Если бы даже я действительно мечтала наказать Лэтама за все зло, причиненное им моей матери, почему ты так уверен, что я занималась черной магией? Ты же знаешь, что это запрещено всем добрым христианам!

Она не думала, что его голос может быть еще холоднее. Оказывается, может. Он больше ни в чем не сомневался.

– Ты – дочь своей матери. Ты такая же, как она и душой, и телом. Почему же я должен верить, что ты не участвовала в ее злых действах?

– Злых действах? – еле слышно прошептала Томазина.

– Твоя мать варила всякие снадобья и занималась колдовством, когда жила в Кэтшолме, – сказал Ник Кэрриер.

Лавиния Стрэнджейс была ведьмой.

9

Несмотря на то что Фрэнси всю ночь не выходила из спальни после смерти Ричарда Лэтама, спала она мало и большую часть времени провела в размышлениях о похоронах, которыми наслаждалась от души. Естественно, больше всего ее пленяли не повернутые к стене зеркала и не траурные черные комнаты, а то, что Констанс, хочется ей этого или нет, придется одеться в черное. Сама она чуть ли не полжизни проходила в трауре по едва знакомому мужу, тогда как Констанс, наследница Филиппа Раундли, могла одеваться, как хотела.

– Агнес! – позвала она горничную, – сходи к Констанс и проверь, чтобы там все было убрано черным. Потом помоги Вербуpгe вынести все платья. Пусть их как можно скорее перекрасят в черный цвет.

Фрэнси не слышала, как Агнес покинула спальню. Она решала, перчатки или шарфы подарить тем, кто будет нести гроб. О еде и вине позаботится Ник, и о траурных одеждах тоже. Он наверняка знает, где лежат черные седла и уздечки, купленные когда-то для похорон отца. Нечего швыряться деньгами!

Она взяла ручку, чернила и принялась составлять список тех, кто будет участвовать в похоронной процессии. Во главе ее, конечно же, будет Майлс, но Фрэнси хотелось, чтобы явились все мелкопоместные дворяне. По крайней мере, все, кто был на свадьбе, должны быть и на похоронах, даже напыщенный дурак Эдуард Парсиваль.

– Фрэнси!

Она подняла голову и увидела вошедшего Генри Редиха. Наверное, впервые в жизни она почувствовала себя не в настроении для любовных утех.

– Нам надо поговорить, – произнес Редих.

– Только не сейчас.

– Сейчас. Я хочу знать, есть ли хоть капля правды в слухах.

– В слухах? Каких слухах?

– О смерти Лэтама. На кухне говорят, что его отравили. Ник Кэрриер запретил доедать то, что осталось от свадебного обеда. И к тому же послали за коронером.

Расстроенная Фрэнси отложила лист бумаги и уставилась на Генри Редиха. На нем был такой старый и вытертый дублет, что даже локти просвечивали сквозь сносившуюся ткань. «Надо заказать для него новый, – решила она. – Ярко-желтый. Секретарь вовсе не обязан носить траур по своему патрону, зато в Кэтшолме будет хоть одно светлое пятно.»

– Фрэнси, ты меня слышишь? Подозревают, что его убили.

– Что? А, Ричарда! Да. Мне кажется, я должна была быть готова к чему-то подобному. Ужасно, если даже мертвый он доставит нам столько же хлопот, сколько доставлял живой.

Она замолчала и стала ждать. Генри избегал ее взгляда, и голос у него дрожал, когда он вновь заговорил:

– Всех будут допрашивать, чтобы выяснить причину убийства.

– Ты думаешь, я его убила? Ну и осел же ты, Генри!

Она удивилась, что не замечала этого раньше. Наверное, он отводил ей глаза своим высоким ростом, белокурыми волосами и всегдашним желанием угодить.

Сейчас же он весь затрясся от страха так, что даже говорил с трудом:

– Ты в-в-ведь б-б-б-была его люб-б-б-бов-ницей.

Печально улыбаясь, Фрэнси привлекла его к себе и погладила по спине.

– Надеюсь, ты никому этого не скажешь.

Редих судорожно сглотнул.

– А ес-с-с-сли н-н-не я один об этом знаю?

Фрэнси сжала пальцы в кулак и сильно стукнула его по плечу, глядя ему прямо в глаза.

– Я здесь хозяйка, а здешние люди хранят верность Блэкберну. Никто меня не выдаст.

– Не будь так самоуверенна! – В волнении он схватил ее руку, чтобы предупредить следующий удар по плечу. – Если это выйдет наружу, что тогда? Если хоть кто-нибудь заговорит, если Парсиваль докопается, – меня тоже втянут в это дело. Нет, Фрэнси, я тебя не виню. Кто лучше меня сможет тебя понять, даже если ты его и убила? Но нам надо договориться прежде, чем начнутся допросы. Если мы будем держаться одной версии и если не будет никаких улик…

Фрэнси досадливо высвободилась из его рук.

– У тебя было не меньше причин убить Ричарда, чем у меня.