Нестандартный ход (СИ) - De Ojos Verdes

— Я знаю.

— И это притом, что мы абсолютно друг другу не подходим…

— Знаю. И ты можешь отказаться.

— Ты прохаванный жучара, Разумовский, — огрызнулась тихо. — Прекрасно видишь — не могу, не тот характер. Это для меня — дело чести. Скорее…сдохну, чем дам заднюю. Поэтому ты и поступил так. Чертов стратег…

Мужчина усмехнулся, вызвав в ней новую волну негодования. Но в этот момент створки медленно поползли в стороны, и пришлось выходить, держа в себе готовые сорваться ругательства.

В крови пульсировал адреналин, голова гудела от смертоносной борьбы разума и гордости. Первый вопил: сведи всё к шутке и забудь, это глупо. Вторая шипела: с ума сошла, не выставляй себя дурой, неспособной отвечать за свои слова…

Пока Ева, принявшая дочь в объятия и поспешившая уложить ту, скрылась в спальне, Элиза и Рома оказались в гостиной и снова взглянули друг на друга. А потом он вздернул бровь. Так…красноречиво. Бесяче. Провокационно. Хотя и делал это с особой аристократичной выдержкой.

— Долг платежом красен, — протянула вдруг с жутким спокойствием, будто речь не о её жизни. — Какой срок?

К тому, что брак фиктивный, можно было не возвращаться, это и так ясно.

— Давай без рамок. В процессе разберемся. Может, тебе понравится наше взаимовыгодное сотрудничество, и ты решишь его продлить.

— Взаимовыгодное?

— Конечно. Ты тоже освободишься от ненужного тебе мужского внимания и сможешь сосредоточиться на карьере, как и хотела. Я стану твоей гарантией.

Змей-искуситель… Таки нашел аргумент, который ей показался вполне стоящим. Если думать обо всем с этой стороны…действительно взаимовыгодное сотрудничество. Никаких Самвелов…никаких приставаний. Кольцо на пальце если не уберет полностью, то хотя бы сократит процент ажиотажа вокруг её внешности.

Сестра переступила через порог и тут же остановилась как вкопанная, услышав торжественно выпаленное Элизой:

— Мы решили пожениться.

Шаг был сделан.

Сейчас, поддаваясь мерному покачиванию вагона и вспоминая реакцию Евы, девушке хотелось рассмеяться. Та долго хлопала ресницами и переводила взгляд с первого на вторую, пока Рома не соизволил объяснить всё. С этого и началась легенда о том, что они симпатизируют друг другу, и им комфортно вместе. Сестра неловко обняла Элизу, поздравив, но взор был обеспокоен. Она-то лучше всех знала, что таким категорически несхожим людям комфортно вместе…либо не может быть, либо — с большой натяжкой. Но с ней получилось легче всего — собственные проблемы занимали её с лихвой, и в чужие лезть не было сил. Ева не намеревалась их осуждать, как остальные.

Жалко, правда, что теперь придется для конспирации пару дней в неделю жить в квартире Романа, но большую часть времени Элиза собиралась так же проводить с Бодей. Даже вещи передумала оттуда забирать.

Вторую ночь в доме новоиспеченного мужа девушка вновь проводила с возведенными к высокому потолку глазами. Она слышала, как он вернулся ближе к трем, но прошел мимо гостиной, в которой не горел свет. Еще вчера они договорились, что в плане ночлега ничего не меняется — Элиза займет диван.

Где-то в глубине коридора щелкнул замок двери. Наверное, ванная.

Повернувшись набок, она подперла щеку ладонью и прикрыла веки.

Странное тотальное умиротворение накатило внезапно и почти сразу сморило её сознание.

* * *

Последний и самый сложный зачет, который никто у этого преподавателя автоматом не получал, выпал на следующий день, и пришлось корпеть над материалами почти сутки. Разумовский заглянул на секунду, когда вернулся домой к двенадцати, поздоровался и вежливо оповестил, что мешать не станет, видя, сколько книг и распечаток вокруг нее. Напоследок одобрительно улыбнулся одними губами и закрыл за собой дверь.

Элиза, зевнув и потянувшись, взяла телефон и включила его. На улице было еще темно, а часы показывали десять минут седьмого. Вот тебе и доброе утро. Ощущение, что ночь пролетела по щелчку. Во время подготовки она привыкла полностью абстрагироваться от мира, и родные знали, что ее не надо трогать.

Шквал сообщений в месенджерах на мгновение обескуражил. Оказалось, большая часть — в семейном чате, где родственники периодически поздравляли друг друга с праздниками и делились очень важными новостями, но, в основном, там стояла тишина. И видеть такую шумиху — неожиданно.

— Ах, ты…сучка мелкая… — прошептала, обнаружив причину бума.

Лилит разместила ссылку на статью какого-то портала светской хроники, где речь шла о тайной свадьбе Разумовского. Но выбесило ее не это. А фото. Из загса. Откуда и как оно попало в прессу?! И почему именно…самое неудачное?

Элиза увеличила картинку и с неимоверным раздражением уставилась на свой профиль и направленный на Разумовского взгляд. Тот самый момент, когда он велел ей расслабиться, а она повернулась к нему. И фотограф поймал кадр…на котором…каким-то непостижимом образом невеста запечатлена с сочащимся из глаз благоговением перед женихом. Будто она смотрит на него не дыша и не моргая. С вселенским обожанием. Как такое, вообще, возможно?! Фотошоп теперь и чувства фальшивые пририсовывает?

Закрыв чат, девушка со злостью швырнула смартфон подальше и резко вскочила, направляясь в ванную. В коридоре тоже появились карликовые деревья, вписывающиеся в интерьер на ура. Кстати, за прошедшие месяцы обстановка потерпела существенные метаморфозы: теперь квартира не казалась нежилой, добавились все недостающие предметы. Дизайн оставался лаконичным и холодноватым. Как хозяин. Это была обманчивая простота. При внимательном осмотре волоски на теле вставали дыбом от крутящихся в сознании цифр — сколько стоит каждая мелочь… И добивало понимание — ты чужая на этом празднике жизни.

Элиза еще ничего особо не успела изучить, будучи вся в учебе, и не знала, что здесь есть, кроме спальни. Поэтому, когда на эмоциях прошла мимо открытой двери, непроизвольно тут же потянулась назад и застыла на месте. Перед ней предстал самый настоящий тренажерный зал, чертовски круто оснащенный для одного человека. А владелец на данный момент занимался на шведской стенке.

Хорошо, что он не замечал застывшую на пороге девушку.

В эту секунду она бесстыдно таращилась на него, сама не понимая реакцию своего организма. Разве впервые видит обнаженного по пояс мужчину? Нет.

Но Элиза впала в транс.

Дело в мощи, исходившей от него. Ощутимыми волнами. Расплывшимися в помещении феромонами. Это очень редкая черта мужской составляющей — иметь не просто красиво сформированное тело, ставшее результатом постоянных физических нагрузок, а совершенную плоть, на которой разработан каждый миллиметр. Самый ничтожный мизер.

После ряда подтягиваний Рома повис на несколько секунд, так и не спрыгнув, и начал буквально ходить по воздуху, постепенно поднимаясь и устанавливая тело параллельно полу. И оставался в таком положении долго. Очень долго.

Этот мужчина не обладал «банками, базуками», не имел внушительного веса, не оброс вздутыми горами. И, наверное, был худоват для своего роста. Но ни один спортсмен, коих девушка достаточно повидала за свою жизнь, до сих пор не производил на нее такого же неизгладимого впечатления. По Разумовскому можно было бы с легкостью на наглядном примере изучить анатомию мышц туловища. Идеальный плечевой пояс, расчерченный торс, паховые линии…

Это не просто бездумная прокачка, это — контроль, сила, воля. Это — дисциплина. А дисциплина — зверь, который не каждому по зубам. Его внешность была отражением внутренних качеств: сдержанного величия, благородного превосходства, скрытой власти и подкупающего достоинства.

И вот эта самая монументальность Элизу и поразила, приклеив к порогу.

Когда мужчина стал медленно опускать ноги теми же движениями, будто идя по лестнице, она вмиг очнулась, опасаясь быть пойманной с поличным, и отправилась в ванную. Душ, чистка зубов, зависание перед зеркалом и хмурое разглядывание отражения — все это время мозг переваривал заворожившее ее недавно зрелище, пуская по венам странное волнение.