Нестандартный ход (СИ) - De Ojos Verdes

Элиза после разрешения секретаря и короткого стука в дверь входит в помещение и ловит удивленный взгляд Карена. Мужчина тут же встает и направляется к ней, остановившись в паре метров.

— Я принесла твоё пальто, — протягивает бумажный пакет.

— Не стоило, — забирает и кладет к ногам.

— Как дочка?

— Хорошо. Растет. Я забрал её домой несколько дней назад.

— Как назвал?

— Анна.

— В честь мамы, значит, — улыбнулась девушка, тронутая нежностью, с которой он говорил о ребенке, — Анна Седраковна была прекрасной женщиной. Отличный выбор. Надеюсь, что её тезка вырастет такой же доброй. И всегда будет здорова.

— Я постараюсь. Спасибо тебе, Элиза. Если бы не ты, говорят, она бы тоже могла не выжить.

— Не будем, пожалуйста. Это не имеет значения. Не было бы меня, был бы кто-то другой. Так, видимо, было суждено.

Аракелян слегка нахмурился, слишком пристально вглядываясь в неё. А потом иронично усмехнулся:

— Малышка Элиза стала достойной мудрой девушкой.

— А ты стал человеком.

Они тихо рассмеялись.

— Я могу тебя обнять напоследок?

— Ну, попробуй…

Мужчина сократил расстояние и заключил её в объятия. Немного неуклюже, но искренне, по-братски.

— Мне очень жаль, Карен, — прошептала она ему в плечо, — я помню, какие ужасные слова говорила тебе тогда во дворе, желая, чтобы ты страдал. Я не хотела такого…

— Не надо, Элиза. Всё нормально.

Он выпустил девушку и сжал ладонь:

— Будь счастлива.

— Ты тоже… Вы тоже.

Эта страница была закрыта.

Человек, из-за которого Элиза возненавидела весь мужской род, теперь прощен.

Такси везет её по второму адресу.

Девушка волнуется, завидев знакомое здание.

Лена неизменно недружелюбна. Но не делает попыток мешать, когда Элиза стучит в дверь и почти сразу заходит в кабинет.

Ромы за столом не оказалось. Он обнаружился у панорамного окна. Стоял, небрежно засунув руки в карманы брюк и смотрел на улицу.

Сердце пропустило удар, замедлило свой ритм, болезненно сжавшись.

А потом Разумовский повернулся к ней.

И эта безжалостная мышца затарахтела, пустившись вскачь.

Его темные непроницаемые глаза медленно заскользили по её фигуре и остановились на лице. Выжидающе.

Ему-то нечего ей сказать, это она пришла с ним прощаться.

— Я… — Элиза неожиданно поперхнулась и спешно откашлялась. — Я хотела поблагодарить за всё, что ты для меня сделал.

— А что я для тебя сделал? — приподнял он бровь, будто насмехаясь.

— То, чего не делал и не сделал бы никто другой.

— Звучит довольно жалко. Это значит, ничего особенного. Так и есть. Я ничего не сделал, Элиза.

— Ром… — словно прося остановить свой анализ.

— Удачи тебе, Покахонтас.

Она вздрогнула так резко, будто получила неожиданный удар хлыстом.

Как давно это прозвище не звучало между ними…

Зачем сейчас терзать её отголосками потерянной близости?..

— Тебе тоже. Ну, пока?..

Разумовский скупо кивнул. И так и не сдвинулся с места. Не пошел навстречу. Не раскинул руки.

Девушка тоже не смогла заставить сделать к нему шаг.

Развернулась и бросилась к двери. Схватилась за ручку и внезапно очень громко, нервно, отчаянно спросила:

— Ты меня отпускаешь? Ты меня, правда, отпускаешь?

Она не видела его лица, но готова была поклясться, что мужчина улыбается:

— Я тебя не держу.

Горькая усмешка тронула её губы.

И она со всей силы дернула на себя полотно.

Мчалась по лестнице, бежала, словно пытаясь отделаться от погони.

Но ведь за ней никто не гнался.

А в голове набатом: останови меня, пожалуйста, я всё вру, я не хочу без тебя, я не хочу от тебя, я не хочу так…

Умоляю, верни меня…

Как только Элиза села в машину, в сознании воцарился штиль. Неизбежное принятие, что лишилась чего-то бесконечно важного, выбило все остальные мысли и окончательно превратило её нутро в лед. Наступила эпоха вечной мерзлоты. Без единственного источника тепла.

Но она надеялась. Что, быть может, не всё потеряно…

Может, Элиза значит для него хоть что-то? Что сподвигнет его остановить её?..

Весь путь. Потом в зале ожидания. И даже в автобусе, везущем к трапу самолета.

Ждала. Ждала. Ждала.

Напряженно искала родные черты в каждом высоком силуэте.

И только на последних ступенях, уже завидев стюардесс, выдохнула с болью и потянулась к кольцу на безымянном пальце.

Пусть эта история закончится здесь.

Незаметно для всех девушка опустила руку за высокий бортик и за секунду до того, как ступить на воздушное судно, раскрыла ладонь, выпуская холодный золотой ободок вниз.

«Я тебя не держу».