Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона - Артур Конан Дойль

Однако, мне было суждено получить последний привет от моего друга и товарища. Я уже говорил, что его альпийская палка осталась прислоненной к скале, которая выступала над тропинкой. На вершине скалы я заметил что-то блестящее и, подняв руку, достал серебряный портсигар, который он всегда носил с собой. Когда я поднял его, на землю слетел маленький клочок бумаги, лежавший под ним. Развернув бумагу, я увидел, что это три странички, вырванные из записной книжки Холмса и адресованные ко мне. Как на характеристичную особенность моего друга могу указать на то, что выражения были так же точны, а почерк так же тверд и разборчив, как будто записка была написана в его кабинете.

«Милый Ватсон, – писал Холмс, – пишу эти строки, благодаря любезности м-ра Мориэрти, который ожидает меня для окончательного решения возникших между нами вопросов. Он описал мне несколькими штрихами, как ему удалось ускользнуть от английской полиции и узнать о нашем местопребывании. Эти подробности только подтверждают мое высокое мнение о его способностях. Я рад, что буду иметь возможность освободить общество от дальнейшего пребывания Мориэрти среди него, хотя боюсь, что заплачу за это ценой, которая опечалит моих друзей и в особенности вас, дорогой Ватсон. Но я уже говорил вам, что моя карьера достигла кульминационной точки и что для меня не могло быть лучшего конца. Для полноты признания должен сказать вам, что был убежден, что письмо из Мейрингена не что иное, как западня, и отпустил вас в уверенности, что произойдет нечто в роде случившегося теперь. Скажите следователю Паптерсону, что бумаги, нужные для уличения шайки, хранятся в ящике «М», в синем конверте с надписью «Мориэрти». Перед отъездом из Англии я сделал все распоряжения насчет моего имущества и передал их моему брату Майкрофту. Прошу вас передать мой поклон миссис Ватсон и верить в искреннюю преданность

Все остальное можно передать в нескольких словах. Осмотр экспертов не оставил никакого сомнения насчет того, что борьба кончилась так, как она должна была кончиться, т.-е. что оба противника упали в пропасть, обхватив друг друга. Всякая попытка найти тела была признана совершенно безнадежной, и там, на дне страшного, пенящегося водоворота, нашли вечный покой тела опаснейшего из преступников своего времени и искуснейшего из борцов за закон. Молодой швейцарец исчез; нет сомнения, что это был один из многочисленных агентов, состоявших в распоряжении Мориэрти. Что касается до шайки, то многие из публики, вероятно, помнят записку, в которой Холмс подробно излагал ее организацию, и тот гнет, под которым ее держал умерший предводитель. На процессе было обнаружено мало подробностей относительно этого ужасного человека, и если мне пришлось теперь подробно описать его жизнь, то это вызвано теми недобросовестными защитниками, которые старались обелить его память нападками на того, кого я всегда буду считать лучшим и умнейшим из всех известных мне людей.

1893

Аристократ-холостяк

Брак лорда Сен-Симона и странное окончание брачной церемонии давно уже перестали интересовать высшие круги общества, в которых вращается несчастный жених. Новые скандалы затмили это происшествие, а их пикантные подробности отвлекли внимание от драмы, происшедшей четыре года тому назад. Я имею основание предполагать, что не все факты, связанные с этим случаем, известны публике, а так как мой друг Шерлок Холмс принимал деятельное участие в выяснении их, то думаю, что мои воспоминания о нем были бы не полны, если бы я не упомянул об этом интересном эпизоде.

Дело было за несколько недель до моей свадьбы, когда я еще жил у Шерлока Холмса в его квартире, в улице Бэкер. Однажды, днем, вернувшись с прогулки, он нашел у себя на столе письмо. Я просидел целый день дома, так как погода стояла сырая; дул осенний холодный ветер. Пуля, оставшаяся у меня в ноге на память об афганской кампании, напоминала мне о своем присутствии глухой болью. Я уселся в кресло, вытянул ноги на стул и окружил себя газетами. Но чтение надоело мне, я швырнул газеты и продолжал лежать, рассматривая герб и монограмму на конверте и размышляя о том, от какого аристократа может быть это письмо.

– Вам письмо от какого-то знатного господина, – заметил я, когда Холмс вошел в комнату. – Если не ошибаюсь, утром вы получили письма от рыбного торговца и таможенного офицера.

– Да, моя корреспонденция носит прелесть разнообразия, – улыбаясь, ответил Холмс, – и чем ниже по положению корреспонденты, тем интереснее их письма. А вот это имеет вид тех приглашений. Не люблю я бывать в обществе: или скучно, или врать надо.

Он распечатал письмо и пробежал его содержание.

– О, да это нечто интересное!

– Не приглашение?

– Нет, профессиональное дело.

– И клиент – аристократ?

– Член одной из лучших фамилий Англии.

– Поздравляю вас, дорогой друг.

– Говорю вам совершенно искренне, Ватсон, общественное положение клиента играет в моих глазах меньшую роль, чем его дела. А в данном случае дело может оказаться интересным. Вы внимательно читали газеты?

– Как видите, – меланхолически проговорил я, указывая на ворох газет. – Больше мне нечего было делать.

– Вот это отлично: вы можете помочь мне. Сам я читаю только уголовные процессы и объявления об умерших. Последнее чтение весьма поучительно. Ну, если вы внимательно следили за-происшествиями, то, вероятно, читали о лорде Сен-Симоне и его свадьбе?

– О, да, читал с величайшим интересом!

– Отлично. Письмо, которое у меня в руке, от лорда Сен-Симона. Я прочту его вам, а вы за то отыщите в газетах все, что написано про этот случай. Вот что он пишет:

«Дорогой мистер Шерлок Холмс, лорд Бакуотер говорит мне, что я могу вполне положиться на вас, Поэтому я решаюсь зайти к вам, чтоб посоветоваться с вами насчет печального обстоятельства, имеющего отношение к моей свадьбе. Мистер Лестрэд уже ведет это дело, но он уверяет меня, что он ничего не имеет против вашего сотрудничества и думает даже, что вы можете принести известную пользу. Я зайду к вам в четыре часа; если у вас назначено какое-нибудь другое деловое свидание, очень прошу вас, отложить его, так как мое дело чрезвычайно серьезно.

– Написано в Гросвеноре гусиным пером; благородный лорд имел несчастие выпачкать мизинец на правой руке, – заметил Холмс, складывая письмо.

– Он пишет, что придет в четыре часа. Теперь три. Еще целый час до его прихода.

– Я воспользуюсь этим временем, чтобы, с вашей помощью, ознакомиться с делом. Поищите-ка отчеты в газетах и положите по порядку, а я покуда посмотрю, кто такой наш клиент.

Он снял с полки справочный календарь в красной обложке.

– Вот оно, – сказал он, садясь и раскрывая книгу. – «Роберт Вальсингэм де-Вэр, второй сын герцога Бальмораль». Гм! «Герб – лазоревое поле, и подметные каракули на черном щите. Родился в 1846 г.» Значит, теперь ему сорок один год. Зрелый возраст для брака. «Был младшим секретарем в министерстве колоний. Герцог, его отец, был одно время министром иностранных дел. Они прямые потомки Плантагенетов, с одной стороны, и в родстве с Тюдорами, с другой». Гм! Ничего нельзя заключить из этих сведений. Может быть, ваши будут интереснее, Ватсон.

– Мне не трудно найти желаемые сведения, так как это событие произошло очень недавно и произвело на меня сильное впечатление. Я не рассказывал вам о нем, потому что у вас было другое дело, и вы не любите мешать одно с другим.

– О, вы говорите об истории с мебельным магазином на Гросвенерской площади. Она совершенно выяснена, да впрочем и сначала было видно, в чем дело. Ну-с, расскажите, что вы нашли в газетах.

Вот первая заметка в «Morning Post», написанная, как видите, несколько недель тому назад. «По слухам в скором времени предстоит бракосочетание лорда Роберта Сен-Симона, второго сына герцога Бальмораль, с мисс Гэтти Дорэн, единственною дочерью Алоизия Дорэн, эсквайра из Сан-Франциско, Калифорния, С.-А. С. Ш.»

– Коротко и ясно, – заметил Холмс, протягивая к огню свои длинные, тощие ноги.

– Более подробная заметка появилась на той же неделе в одной из фешенебельных газет: «Национальное производство на брачном рынке сильно страдает от применения принципа свободной торговли. Необходимо принять охранительные меры. Аристократические дома Великобритании один за другим переходят в руки наших прекрасных заатлантических родственниц. На прошлой неделе список завоеваний очаровательных похитительниц увеличился ценным приобретением. Лорд Сен-Симон, в продолжение двадцати лет противостоявший стрелам маленького божка, объявил о предстоящем своем браке с мисс Гэтти Дорэн, прелестной дочерью калифорнийского миллионера. Мисс Дорэн, грациозная фигура и редкая красота которой обращала на себя общее внимание на балах, – единственная дочь. Говорят, что цифра ее приданого превышает шестизначное число, помимо надежд на будущее. Так как всем известно, что герцогу Бальмораль пришлось за последние годы распродать свои картины, а у лорда Сен-Симона нет своего имущества, за исключением маленького Бирзмурского поместья, то ясно, что счастие не только на стороне калифорнийской красавицы, которая так легко переходит из гражданок республики в ряды британской титулованной аристократии».