Я прекрасна! - Дженис Каплан

Но причина в чем-то другом.

— Проблемо, — повторяет она. — Это мужчина. Пришел.

По-моему, вполне понятно, что сейчас мы не в том состоянии, чтобы решать проблемы. Или общаться с мужчинами, если уж на то пошло. Но Кейт уже спрыгнула с кушетки.

— Это наверняка Оуэн, — говорит она с довольным видом. Так как руки поднять невозможно, она откидывает голову назад и несколько раз встряхивает волосами. — Нина уже очень давно работает у меня секретарем, и я люблю ее. Но если она не перестанет все время докладывать Оуэну, где я, я убью ее.

Мне было бы ужасно неприятно, если бы кто-нибудь, тем более любовник, увидел меня в таком виде. Но на губах Кейт играет легкая улыбка — в душе она рада, что Оуэн не может прожить без нее ни минуты. Кейт уверенно идет к двери. Надеюсь, что ему не потребуется немедленная порция ласки — моя подруга не сможет даже обнять его.

Видимо, у Оуэна какой-то важный вопрос к Кейт, потому что она не возвращается гораздо дольше, чем я предполагала. Я шевелю пальцами на ногах — нужно убедиться, что с ними все в порядке, — и решаю когда-нибудь все же сходить на педикюр. В конце концов, Кейт возвращается. Она в шоке и молчит, уставившись на меня, как будто раздумывает, что сказать. А потом глубоко вздыхает.

— Тебе лучше сесть, — наконец говорит она.

— Как я могу сесть, если у меня колени не сгибаются? — спрашиваю я. Мое тело распростерто на кушетке, но раз уж ситуация требует моего полного внимания, я все же попробую. Приподнимаюсь на локте.

— Я хочу, чтобы ты собралась с духом, — говорит Кейт. Она, похоже, делает то же самое и продолжает: — Сара! Действительно возникла проблема. Этот мужчина за дверью. Он пришел не ко мне, а к тебе. Это Джеймс.

Значит, за дверью не Оуэн. И не Дилан. И не Брэдфорд. Джеймс? Сначала это имя ничего не говорит мне.

— О Господи! — вдруг понимаю я и вздрагиваю так сильно, что локоть соскальзывает с кушетки и я ударяюсь о край стола. — Джеймс? Мой Джеймс? То есть, конечно, не «мой». Мой бывший муж? Это невозможно. Ведь он в Патагонии.

— Я знаю, что это невозможно, но это факт, — старается успокоить меня Кейт. — Он здесь и совсем не изменился. Ну, может быть, совсем немного. Даже похорошел.

Вот это успокоила! Я бессмысленно тру локоть и провожу рукой по волосам. Но что я такое делаю? Ведь я не собираюсь встречаться с ним! Ни сейчас, ни позже. Хотя, если он еще немного подождет, я стану стройнее.

— Скажи ему, пусть уходит, — сердито заявляю я. — Я хочу, чтобы его здесь не было. Прочь, прочь, прочь.

Естественно, пусть убирается, откуда пришел. Проблема в том, что привело его сюда. Может быть, он узнал, что я наконец, нашла свое счастье, и решил вернуться и сделать все возможное, чтобы испортить мне жизнь. Снова.

— Он говорит, что вернулся в Нью-Йорк на прошлой неделе, — объясняет Кейт. — И хочет видеть Дилана.

Я падаю с кушетки и ударяюсь лицом об пол. Переворачиваюсь и тут же ощупываю нос. Нет, крови нет. Похоже, не сломан. Хорошо, что здесь большой запас бинтов, вдруг они мне понадобятся.

— Никогда раньше он не стремился увидеть Дилана. И сейчас этого не будет, — говорю я, стараясь не впадать в истерику. — Пойди скажи ему это.

— Сама скажи. — В комнату входит Джеймс.

Внезапно жизнь вокруг меня замирает. Адреналин ударяет в голову, все нервные окончания объявляют тревогу. Сердце оглушительно стучит, и я чувствую, как пульсирует кровь. Но почему-то я не могу сдвинуться с места и рассматриваю мужчину, стоящего напротив.

Светлые, с оттенком рыжего, волосы моего бывшего мужа по-прежнему очень густые, но длинного хвостика, который я помню с нашей последней встречи, больше нет, — Джеймс коротко и аккуратно подстрижен. Борода тоже исчезла, кожа гладкая, сильный загар. Узкие плечи раздались (возможно, этому способствуют походы по горам с рюкзаком), руки окрепли, стали мускулистыми. Взгляд темно-синих глаз так и остался пронзительным, и сейчас Джеймс пристально смотрит на меня. Сколько раз за эти годы я, лежа в постели, представляла себе тот момент, когда мы с ним встретимся! Что я буду чувствовать? Останется ли в моем сердце любовь? И вот сейчас я знаю ответ — я видеть его не могу!

Может быть, стоит все-таки использовать гипс в качестве ударного средства. Одного хорошего пинка будет достаточно, чтобы отправить Джеймса обратно в Патагонию.

— Как обычно, ты неправильно выбрал место и время, — говорю я дрожащим голосом. — Выметайся отсюда.

Он садится на кушетку, где недавно лежала я.

— Извини, что напугал тебя, — говорит Джеймс. — Я целую неделю искал тебя. В итоге оказался в офисе Кейт, и меня направили сюда.

— Нина, — бормочет моя подруга, — так и не умеет хранить секреты. Жаль, что она не знает шифр от сейфа ювелирного дома «Харри Уинстон».

— Я не хотел терять ни минуты, — говорит Джеймс. Он топчется и разглядывает свои туристические ботинки. — Думаю, нет ничего важнее сегодняшнего дня.

— Сегодняшний день давным-давно закончился. Восемь лет назад, если говорить точнее. Ты пропустил его.

Раздается тихий звонок, и возвращается Фелита.

— Время истекло. Снимаем, — сообщает она и начинает разрезать гипс маленьким ножом. Но я и так уже достаточно обнажена.

— Как мы это устроим? — спрашивает Джеймс. Не обращая внимания на то, что процедура продолжается, он настаивает на своем плане. — Мне приехать к тебе? Или тебе удобнее куда-нибудь привезти Дилана, в зоопарк или Центральный парк? Может быть, так ему будет проще всего познакомиться с отцом.

— Ты ему не отец, — я остаюсь непреклонна, — и не увидишь его.

Целую минуту Джеймс стоит не двигаясь и как будто собирает всю волю в кулак.

— Я возвращаюсь в Нью-Йорк, чтобы быть рядом с сыном, — говорит он. — Если ты хочешь услышать, что в прошлом я наделал массу ошибок, пожалуйста, я скажу это. Так и было. Но сейчас я готов все компенсировать.

— Это невозможно. Ты не можешь вот так просто вернуться и думать, что все будет по-твоему. Ты бросил меня и отправился бродяжничать. А я все это время была матерью.

— Я не бродяжничал, — защищается Джеймс. — У меня была важная работа в составе международной группы. Мы пытались предотвратить исчезновение патагонского языка.

— Джеймс, только ты способен на такое, — с горечью говорю я. — Отправляешься в рискованный поход в горы далекой страны и даже не ради спасения людей. Ты спасаешь мертвый язык!

— Фонд исчезающих языков счел ситуацию с языком народности алакалуф угрожающей. — В голосе Джеймса слышится гордость. — На нем говорят всего шесть человек. Мы сохраняем его для будущих поколений.