Своими глазами - Всеволод Овчинников

Становится все светлее. На Иравади обозначились широкие серые отмели. Видна чахлая растительность, покрывающая горы на противоположном берегу. В отличие от Ангкора в Кампучии, который был поглощен джунглями, как только из него ушли люди, постройкам Пагана такая опасность не грозила. В здешнем сухом климате растительность не столь агрессивна. Кирпичная кладка лишь местами кучерявится мхом или травой. Иравади сравнялась по своей голубизне с небом. Туман постепенно рассеивается. Видно, что старинные пагоды стоят весьма далеко друг от друга. Ведь они лишь как бы остов мертвого города. Сохранились только каменные постройки, только то, что когда-то было сложено из камня. А жилища людей, торговые ряды — все это давным-давно превратилось в прах.

Я встречаю рассвет над Паганом с верхней террасы храма Ананда. На востоке, где разгорается заря, темнеет горная цепь. Среди ее зубцов выделяется священная гора Полпа. Небо еще больше светлеет, а алые краски зари постепенно перемещаются на поверхность Иравади. Сейчас она багряно-розовая. Хожу по террасе и поражаюсь размерам мертвого города. Когда смотришь на восток, вплоть до горизонта видны силуэты пагод. Почему же все-таки обезлюдел Паган? Эта тайна еще не разгадана историками. Одни считают причиной нашествие полчищ монгольского хана Хубилая. По мнению других, Паган погиб потому, что люди вырубили окрестные леса. Климат из-за этого изменился, и пустыня подступила вплотную к стенам столицы. По соседней стене бегают ящерицы. А вот и змея выползла погреться на солнышке.

По храму Ананда, по его коридорам, своды которых напоминают, как ни странно, готическую стрельчатую арку, я ходил, сопровождаемый каким-то странным звуком. Все время слышалось не то щебетание воробьев, не то трескотня кузнечиков. Оказалось, что это летучие мыши. На побеленных сводах их темнели тысячи. Причем изгнать их из храма очень трудно. Пробовали делать на окнах проволочные сетки. Летучие мыши прогрызали их. Один иностранный археолог предложил выкурить летучих мышей ядовитым дымом. Но ведь буддизм запрещает верующему убить даже комара. Как же покушаться сразу на столько живых существ? Храм Ананда, олицетворяющий безбрежную мудрость, был освящен в 1091 году. Его квадратное основание шириной 80 метров переходит в многоярусную надстройку, увенчанную сикарой — четырехгранной сужающейся башней. Общая высота Ананды — 60 метров. Четыре коридора сходятся к центру храма. Туда, где к главной опорной колонне прижались спинами четыре позолоченные статуи Будды. Невидимые окна пробуравлены в стенах с таким расчетом, чтобы свет падал им на глаза.

Пересекая коридоры, перпендикулярно им тянутся четыре галереи. Там, в нишах, установлены статуи, иллюстрирующие религиозные притчи — джатаки. Возле центральной опоры храма можно увидеть статую, вроде бы совершенно не соответствующую канонам буддийского искусства. Она изображает молодого человека в короне, который стоит на коленях, молитвенно соединив ладони перед грудью. Этой скульптуре столько же лет, что и храму. Она изображает короля Чанзитту, при котором была построена Ананда.

К середине следующего, XII века был возведен другой, самый большой по размеру храм Пагана — Татбинью. Он уступает Ананде по совершенству архитектурных пропорций, но на десять метров превосходит его по высоте. По своей композиции храм Татбинью резко отличается от Ананды. В основе его лежит не куб, а нечто подобное конусу. Внутри храма возведен другой, маленький храмик — на его строительство пошел каждый десятитысячный кирпич, уложенный в стены Татбинью.

Форму Швезигона — золотоверхого храма Пагана — очень легко определить. Это просто-напросто гигантский золотой колокол. Он возведен на расходящейся тремя ярусами террасе. Достопримечательность Швезигона — крошечная лужица величиной с ладонь. Это углубление в каменной плите, сделанное перед храмом. Если опуститься перед этой лужицей на колени, в ней можно увидеть отражение всего огромного храма, который упорно не хочет умещаться даже в кадре широкоформатного объектива. От некоторых храмов сохранились только каменные основания. Им присущи характерные черты паганского периода бирманской архитектуры. Храмы имеют в своем основании крест: четверо ворот, выходящих на четыре стороны света.

Сохранившиеся до наших дней постройки Пагана сложены из кирпичей. На них можно разглядеть клейма с названиями деревень, где они были обожжены. По форме эти кирпичи несколько шире и тоньше современных. Но паганские каменщики работали на редкость тщательно. Кладка почти не имеет видимых швов. Кирпич буквально притерт к кирпичу.

Каждый из паганских царей стремился превзойти своих предков строительством еще более грандиозного храма. Последний из них так и остался недостроенным. Говорят, что по замыслу зодчих он должен был возвышаться над облаками. Надписи на камнях дают представление о том, чего стоила каждая роспись, каждая фреска. За удачное изображение Будды скульптор или живописец порой получал по слону.

Расходы на строительство храмов истощали паганскую казну. А над страной нависла угроза монгольского нашествия. В походе на Паганское царство участвовал Марко Поло, состоявший тогда на службе у Хубилая. Когда Хубилаю рассказали, что наганский царь увлекается строительством храмов, вместо того чтобы создавать мощную армию, хан повелел послать в авангарде отряд из музыкантов и шутов. Именно с этим отрядом побывал в Бирме Марко Поло. С его слов мы знаем о битве монголов с войском последнего паганского царя, который тщетно возлагал свои надежды на две тысячи белых боевых слонов.

Многие зарубежные исследователи считают, что паганский стиль в архитектуре представляет собой не что иное, как заимствование более ранних индийских памятников. С этим нельзя согласиться. Бирманцы действительно заимствовали буддизм. Но они развили буддийское искусство на своей национальной основе. Декоративные элементы паганского стиля характерны именно для искусства Бирмы. Именно в бирманских храмах можно видеть прямостоящего Будду. Здесь нет присущего индийским храмам стремления отделить богов от людей. К каждой статуе можно подойти и прикоснуться.

Среди построек Пагана есть действующие храмы, которые посещаются паломниками. Это Ананда, Татбинью, Гудопали и другие. Все они резко выделяются на общем фоне своей ярко-белой окраской. На рассвете они кажутся какими-то нерукотворными, почти сказочными. Но когда смотришь на эти храмы вблизи, невольно думаешь: кто больше повредил городу-памятнику — грабители или доброжелатели? Псевдоархеологи, вроде немца Томанна, на рубеже нашего века выпиливали куски паганских фресок и увозили их в Европу. Следы, оставленные похитителями, бирманцы умышленно сохраняют.