Максим Перепелица - Иван Стаднюк

Диктор еще что-то говорит, а я трогаю за плечо жен­щину.

– Позовите, пожалуйста, вон ту дивчину, Марусю Козак.

– Сейчас нельзя, – отвечает она. – Запись передачи еще не закончена. Посидите в комнате напротив; как то­варищ Козак освободится – я пришлю ее к вам.

Словом, состоялась встреча с Марусей… Да и с Фе­дором. Первым делом Федор на свадьбу меня пригласил. А чего удивляться? Женится хлопец! Женится на де­вушке-москвичке, с которой вместе академию кончал. И увозит ее в нашу Яблонивку.

Допросил я Марусю и насчет того, что в академии слу­чилось. Почему, мол, она не вышла тогда и зачем десять рублей передала? Об этом можно и не говорить. Конечно, мало ли что бывает? Впрочем, скажу.

Оказывается, та женщина в очках сказала Марусе, что ее милиционер спрашивает. А Маруся как раз улицу пе­ребегала в неположенном месте, в лекторий спешила, где ее студенты ждали. Вот и решила, что за штрафом мили­ционер пришел… Что значит человек из деревни. Не знает даже, что сейчас за это уже не штрафуют.

Итак, встретился я с Марусей… Ну и, конечно, зада­ние выполнил. В воскресенье вечером состоялся радио­концерт по заявкам воинов нашего полка.

Хороший концерт! Еще бы! Ведь это я, Максим Пере­пелица, принимал участие в его подготовке.

ЗАКОН БОЯ

Проснулись мы перед самым восходом солнца. И не в казарме, а в березовой роще, где заночевала наша рота после большого марша. А солдатская постель в походе известно какая – под голову вещмешок, на себя и под себя – шинель. Вроде только-только устроился я на земле под кустом орешника между земляком и другом моим младшим сержантом Левадой и Али Таскировым, как горнист заиграл «Подъем». Вскочил я на ноги, разми­наю их, потягиваюсь, шинель снимаю, чтобы умыться. Свежевато. А вокруг красота какая! Воздух чист и про­зрачен, даже звенит. Ни одна ветка на деревьях не шелох­нется. На что березы говорливы по своей натуре, но и те стоят, как воды в рот понабрали.

Говорю Степану Леваде:

– Нет лучше времени, чем утро. Смотри, как хорошо. Каждая росинка тебе в глаза заглядывает. Все вокруг вроде заново родилось. Вон сколько сил у меня сейчас, не то что вчера вечером, после похода, – и показываю то­варищам на свои мускулы.

Али Таскиров даже подошел и пощупал их.

– Уй-бай! – говорит. – Хорошо, Максим, силы много имеешь. Давай бороться будем, вместо физзарядки.

Но Максим Перепелица себе цену знает. Сил у меня много, на турнике любое упражнение кручу, двухпудо­вую гирю двенадцать раз подряд выжимаю, но бороться с Таскировым – не-е… Враз на обе лопатки положит. Ведь силища-то у него какая! Не зря до службы в армии Али табунщиком был.

Несподручно Перепелице мериться силами с Таски­ровым. Только оконфузишься.

Отвечаю я на его предложение:

– Не хочется мне бороться, боюсь тебе шею ненаро­ком свернуть. А вот давай попробуем, кто быстрее на бе­резку залезет.

А березы вокруг высокие, стройные. Верхушки их уже солнце увидели, огнем загорелись.

Не знаю, чем бы спор закончился, но тут подошел наш командир взвода, лейтенант Фомин. Утирается он по­лотенцем, умылся только, и говорит:

– Ловок, Перепелица! Если силой нельзя, так хитро­стью верх хочет одержать. Она вещь полезная. Посмот­рим, как вы ее сегодня на учениях проявлять будете.

– Обхитрим, кого хотите, – отвечаю ему.

– Леваду не обхитрите, – усмехается лейтенант, – он же из вашего села, из Яблонивки!

Думаю, как бы лучше ответить лейтенанту Фомину.

– Дело тут не в Ябленивке. Левада ведь тоже в ва­шем взводе служит, поэтому и обхитрить его трудно, – и смеюсь. Все солдаты тоже смеются. Каждому известно, что лейтенант Фомин всегда учит нас военной смекалке. Опытный он воин, не зря два ордена имеет. В его биогра­фии столько боевых дел числится, что на весь наш взвод хватило бы. Говорят, в боях под Яссами Фомин, служив­ший тогда рядовым разведчиком, так обманул фашистов, что диву дашься. Сумел целехонького немецкого «тигра» привести в расположение части…

Боевой у нас командир.

Понял лейтенант, на что я намекаю, засмеялся и тут же прикрикнул:

– А ну-ка быстрее поворачиваться! Кухня давно до­жидается.

Всем отделением побежали мы к ручью умываться. Умываюсь я и все думаю о словах лейтенанта.

Да, на войне нужна хитрость.

Это я узнал давно – еще когда хлопчиком у яблонивской школы играл с товарищами в «красных» и «белых», в «лапту». Бывало, мчишься на вороном коне из ясене­вой ветки и представляешь, что ты Чапаев или Пархо­менко, Щорс или Котовский, что рубишь врага саблей и военной сметкой. Ведь каждый в нашем селе читал книги про этих героев, ходил в клуб смотреть кинокартины.

А еще больше понял, что за штука военная хитрость, из книг, из рассказов, из кинофильмов о Великой Отечест­венной войне.

Каких только случаев не бывает в бою!..

Но то же бой, война. А как провести неприятеля, если он лишь на занятиях называется «противником», а так – шагает с тобой в одном строю, из одного котла ест и, глав­ное, одну с тобой военную науку постигает?

И, представьте себе, обхитрить можно! Можно потому, что нет границ находчивости. Кто-нибудь да сумеет шире раскинуть свои мысли, глубже оценить обстановку, лучше использовать обстоятельства. К тому же военная хит­рость – это закон боя. Не будешь придерживаться этого закона – задание командира не выполнишь. А где же най­дешь у нас такого солдата, чтобы он не стремился как мо­жно лучше приказ командира выполнить?

В березовой роще мы долго не задерживались. После завтрака наш взвод, назначенный в головную походную заставу, первым вышел на дорогу. Скорой встречи с «про­тивником» не предвиделось, – он где-то по ту сторону реки. А раз «противник» далеко, то к реке можно приближаться смело. Вот почему и удивились мы, когда через несколько часов марша дозорные головного дозора вдруг подали сигнал, что на высоте «Тыква» замечены солдаты. Откуда они могли там взяться?!

Командир нашего взвода лейтенант Фомин – тут как тут. Выдвинулся в головной дозор, залег и из канавы в бинокль смотрит, решение принимает.

Видит, что дозорные не ошиблись. «Тыква» и вправду окопами утыкана, и в окопах виднеются головы солдат. Кое-где, полусогнувшись, еще продолжают рыть землю. Значит, не ожидают нашего появления. Но что за нава­ждение? Откуда «противник»? Ведь он должен быть, по данным разведки, далеко за рекой.

Хмурится наш лейтенант. Да и как тут не заду­маешься? «Противник» перед нами бывалый. Командует им лейтенант Курганов – офицер не менее опытный, чем наш командир взвода.

Времени терять нельзя. Пока не ожидает он нас, нужно бить по «Тыкве» с ходу, – такое решение принял лейте­нант Фомин, хотя наверняка опасался каверзы со стороны Курганова.

Передает лейтенант Фомин приказание – всем отде­лениям скрытно сосредоточиться в лощине, по дну которой течет Сухой ручей.

Ручей этот высоту «Тыква» огибает, и более удобного подхода к «противнику» не найдешь.

Втянулись наши отделения в лощину, а на дороге как никого и не бывало. Только ветер поднимает пыль, вихрит ее и несет в сторону «противника».

Подобрались мы незаметно поближе к этой «Тыкве», выдвинули на фланги все свои огневые средства и так стре­мительно атаковали, смотреть любо! Солдаты нашего отде­ления кричали «ура» до колик в животе. А когда ворвались мы на высоту, сразу же онемели. «Тыква» пуста. Ни одной живой души. Правда, окопов много – свежевырытые. Па брустверах укреплены фигуры касок, вырезанные из фа­неры, картона или сплетены из лозы. Прямо застонали мы от досады. На одном бруствере я увидел… даже говорить стыдно – высохший коровий кизяк. И его заставили слу­жить для обмана. Дует ветер со стороны дороги, и все эти фигуры шевелятся, наклоняются, маячат. А «противник», устроив всю эту пакость, отошел, как только мы в атаку поднялись.

Вот какой конфуз случился. Свои же ребята, – палатки наши по соседству расположены, – а так бессердечно про­вели. Спускаемся мы с этой проклятой «Тыквы» в лощину и друг другу в глаза посмотреть не можем. Дали одурачить себя. А что впереди ожидает, наверное одному командиру полка известно. Но если «противник» заставил нас развер­нуться на «Тыкве» и показать свои силы, значит он око­пался где-то недалеко.

Так и оказалось. Разведка донесла, что на этом берегу речки «противник» занял небольшой плацдарм на пло­ских высотках, а в его тылу саперное подразделение спешно наводит через речку понтонный мост. Знать, серьез­ные бои предстоят за этот плацдарм.

Лейтенант Фомин хмурый, как ночь. Ведь придется атаковать «противника» второй раз. А это уже не та му­зыка: внезапности не достигнешь, стремительного удара не нанесешь.

Очень еще тот понтонный мост беспокоил нашего командира взвода. Если на захваченный «противником» плацдарм подоспеют новые его силы, выиграть бой будет нелегко.