Темные алтари - Димитр Гулев

знал, что в рабочее время всегда сможет застать ее. Перерывы устраивались всего минут на десять, только чтобы многочисленные служащие успели выпить кофе в отведенных для них внутренних помещениях. Правда, были и свои неудобства — супермаркет был бойким местом, у касс постоянно толпился народ, и Бетси едва успевала переброситься с ним двумя-тремя словами.

Несколько месяцев назад ее повысили — вероятно, считали ее хорошей знакомой Фардуччи, — и, хотя теперь работа у нее была легче, а зарплата выше, Луи в душе был недоволен. Прежде всего ему стало трудно разыскивать ее. В обязанности Бетси входило проверять, своевременно ли поступают продукты на прилавки, наклеены ли на все товары маленькие продолговатые ценники. Она сновала теперь по всему магазину, и, чтобы отыскать ее, Луи приходилось долго плутать по проходам среди высоких полок, заставленных бумажными пакетами с самыми разнообразными продуктами, привезенными со всех концов земного шара, коробками консервов и стеклянными банками с пестрыми наклейками, лавировать среди огромных закрытых или открытых холодильников, набитых розоватым мясом разных сортов, колбасами, овощами, фруктами, напитками, хлебом, пирожными, мороженым — настоящий Вавилон, стерильный, с неизменной во все времена года температурой, который медленно вывозили в никелированных колясочках к тихо позванивающим кассам. Заваленные, как новогодняя елка завешана игрушками, всем, что только может в последний момент понадобиться покупателю — от жвачки, крема для бритья, шпилек, консервного ножа до последнего номера популярного журнала, нашумевшего романа, противозачаточных таблеток и пилюль для похудания, — за кассами сидели улыбающиеся, несмотря на усталость, кассирши.

Стоявшие у края подвижных резиновых лент ловкие парни складывали покупки в большие желтые пакеты, потом в колясочки и услужливо отвозили их к автомобилям, ожидавшим на просторной стоянке. Получив положенные им чаевые, они складывали одну на другую пустые теперь колясочки и возвращали их в гигантское чрево супермаркета, этого Вавилона, среди богатств которого Луи очень часто — одинокий среди толпы, беспомощный и взволнованный — тщетно искал Бетси.

Вот и сегодня он искал ее. Он слышал, как глухо бьется сердце, нервное возбуждение, которое вызывало в нем все — и приезд Кардуно, и то, что он поселился в Сондерстенд-хилсе, и их предстоящая встреча с ним, которая неизвестно чем могла кончиться, и загадочное поведение Фардуччи, — превращалось в одно-единственное непреодолимое желание хоть на мгновенье увидеть Бетси, чтобы успокоиться, соединив мир ее молодости с его полной риска повседневной жизнью, давно ставшей его сущностью и судьбой.

«И куда она, в самом деле, запропастилась?» — в который раз спрашивал он себя и, глядя на окружавшее его изобилие, думал, что, сколько бы ни имел человек, все равно всего иметь нельзя. Поэтому лучше иметь немногое, то, что никто не сможет отнять у тебя, потому что в этом и состоит смысл существования, и эти мысли тоже были связаны с Бетси.

Она просила его, чтобы, разыскивая ее, он не спрашивал у других служащих супермаркета, где она, и он не спрашивал, но втайне заподозрил, что она с некоторых пор стала скрывать свою связь с ним, и это раздражало его, наполняло глубоко скрытым разочарованием, заставляло сердиться на нее, а еще больше на самого себя.

Он уже обошел один раз весь огромный прямоугольник супермаркета и чувствовал, как разгоряченное его тело охватывает прохлада. Кондиционер работал бесшумно, над светлыми мозаичными плитками дул легкий ветерок, и воздух был свежий, хотя и не пронизанный ласковым солнечным светом, которым радовал на улице летний день.

Красные, каллиграфически выведенные цифры проступали за темным стеклом его часов.

Если он хочет заправиться бензином — а это непременно надо было сделать! — то ему пора было уходить.

Но ведь в правом углу стоянки, отведенной для служебных машин, стоял ее красный аккуратный «датцун», значит, она должна быть здесь…

Но где же она?

Луи в последний раз огляделся вокруг. Он пошел вдоль мясного отдела, где позади прилавка постукивал новый автомат для расфасовки — в одном конце длинная стальная полированная машина заглатывала гладко ободранную тушу, на другом конце вылезали готовые, завернутые в целлофан пакеты, на которых после взвешивания сгибающийся и разгибающийся рычаг приклеивал этикетку с соответствующей ценой, вычисленной электронно-счетной машиной, — об этой машине Бетси говорила ему с восторгом, — и уже направился было к выходу, когда вдруг столкнулся с нею в одном из самых тесных проходов.

Неужели она все время была здесь? Неужели он не заметил ее раньше?

Бетси, в голубых джинсах, в туфлях без каблуков и коротком, выше колен, белом фартучке, концы которого сходились сзади на ее тонкой талии, что-то говорила высокому длинноволосому парню, раскладывавшему товар по полкам.

«Студент. Случайный человек. Из тех, кто подрабатывают где придется, чтобы скопить денег на ученье или поездку в другой штат», — сразу же оценил его Луи.

Он знал, что у Бетси есть свои знакомые, о которых она не всегда и не все рассказывала ему, и воспринимал это как нечто естественное для их отношений, но в первый раз он почувствовал, что у него пересохло в горле, что глухие удары сердца в груди превратились в боль, которую он давно ждал, к которой давно готовился.

Высокий парень слушал, продолжая свое дело и не поворачивая худого лица к Бетси. И тут, не переставая говорить, кончиками пальцев она коснулась своих расчесанных на прямой пробор, свободно падающих длинных волос и легким движением одновременно руки и головы откинула их назад. Парень улыбнулся.

Луи был потрясен. Таким же движением Бетси отбрасывала назад волосы в те мгновенья нежности, когда она встречала его, заглядывая ему в глаза, или когда они разжимали объятия, и ее гибкие мягкие волосы рассыпались по ее лицу и плечам.

— Бетси!

Она вздрогнула — он заметил, как она вздрогнула всем телом, — и, повернувшись, медленно подошла к нему.

— Здравствуй! — сказала еще издали Бетси.

Голос у нее был, как всегда, ласковый, не очень громкий, но звонкий, точно идущий из самой глубины груди, по нему почти так же, как по глазам, Луи безошибочно угадывал ее настроение.

— Где ты была? — воскликнул он, стараясь скрыть закипающие обиду и гнев. — Я тебя уже целый час ищу!

— Ты же видишь, работаю, — спокойно ответила она.

Увеличенные стеклами, глаза ее смотрели на него внимательно, но холодно — он не сомневался, что холодно! — и это привело его в еще большую ярость.

— Это