Переселенки (СИ) - Соколова Надежда Игоревна

Долгожданная деревня появились на горизонте минут через десять- пятнадцать. Еще через некоторое время мы доехали до высокого частокола, окружавшего поселения. Дома как дома. Практически все построены из дерева. Возможно, если бы один черномагичный гад не проговорился, я с огромным удовольствием крутила бы головой вправо-влево, с интересом рассматривая снаружи жилища крестьян. Но теперь… Настроение стремительно скатилось до минусовой отметки, так что я просто следовала за мужем, с надменным видом неспешно проезжавшим по единственной мощеной улочке и не удостаивавшим перепуганных подданных даже косого взгляда. Герцог, чтоб его об колоду и через пень раз этак десять. Хозяин, блин. Аристократ фигов.

— Дырку в спине прожжешь, — негромко заметил скотинистый супружец.

— Я тебя всего поджарить готова, — угрюмо фыркнуло Мое Сиятельство, но голову отвернуло. Потом разберемся, когда людей вокруг не будет. Без лишних глаз.

Дом злосчастной ведуньи был заметен издалека, причем с любой точки деревни: двухэтажный, сложенный из камня, он возвышался и над деревянными избами остальных жителей, и над саманной хижиной старосты, находившейся неподалеку.

Не успели кони подойти к каменному же, относительно высокому забору, как ворота перед их мордами приветливо распахнулись (хорошо хоть внутрь, а то, каюсь, если бы Дирку заехали по носу, я сорвалась бы на всех прямо здесь), и гостям в пояс приветливо поклонилась женщина лет шестидесяти, невысокая и седая, не сказать, чтобы дородная, но уж с формами, так точно.

— Ваши Сиятельства, прошу в мое скромное жилище.

А у самой глазки так и бегают. Испугалась? Поняла, что ли, зачем к ней герцог с супругой пожаловать изволили? Или кто успел доложить? Впрочем, кому бы удалось? Девчонки в тюрьме, дворецкий болтать не станет — побоится хлебное место потерять.

Заехали, спешились, небрежно кинули поводья двум невысоким паренькам, видимо, родственникам, резво подбежавшим предложить свои услуги, пересекли широкий двор, усаженный с обеих сторон деревьями, зашли внутрь.

Ну что сказать… Для малообеспеченных селян, постоянно видевших вокруг только природные богатства да собственные убогие домишки, подобная обстановка, наверное, действительно выглядела чересчур роскошной, я же, привыкшая к другом убранству, увидела во всем кричавшую пошлость и полное отсутствие какого-либо вкуса: в длинном холле и гостиной, в которую нас пригласили, было собрано как можно больше вещей, видимо, чтобы подчеркнуть достаток семьи: столики, табуреты, стулья, комоды, на подоконниках — фигурки из железа, фарфора и мрамора, вязаные салфетки, кашпо с разнообразными цветами, подсвечники… Вещизм во всей его красе.

Дорогим гостям предложили кресла с высокими спинками, сама хозяйка уместилась напротив, на низеньком стуле.

Не дав женщине и рта раскрыть, Варт вытащил из кармана сюртука злополучную лягушачью лапку и небрежно бросил ее на журнальный столик рядом.

— Узнаете?

Ведунья, несомненно, узнала. Иначе с чего бы ей покрываться пятнами, как при стригущем лишае?

— Ваше Сиятельство, я и подумать не могла…

— Запрет на колдовство на три года. Нарушите — отправитесь в императорскую тюрьму.

Миг — и вот уже в руках чернокнижника свиток и кольцо-печатка. Да, жестоко. Как же несчастная «колдунья» уровень жизни поддерживать будет? Привыкла, наверное, что народ последнее отдает, чтобы заветное желание исполнить. С другой стороны… Она ведь, как я поняла, в округе единственная, кто магией владеет (ну или обряды досконально знает), какая-никакая, а все же помощь во время разных тяжелых ситуаций. Но если Варт уперся, его уже ничем не сдвинешь. Так что официальный приказ остался приговором лежать на столике, подслушки мгновенно распределились по всему дому, а мы вышли из этой юдоли скорби и отправились назад, в имение.

— Три дня из необходимых десяти уже прошли. Я даже представить боюсь, что случится в течение следующей недели…

Едет, самодовольная рожа, нахально улыбается.

— Свекровь в гости приглашу и вместе с ней заявлюсь в столицу.

О, как быстро с некоторых спесь спадает.

— Надеюсь, ты пошутила…

Мечтатель.

— А почему, собственно, нет? Ты когда последний раз мать видел? Почти восемь лет назад? Она, наверное, скучает…

— Не смешно.

— Действительно, не тебе ж еще одну беременность жизнью наслаждаться, правда, родной?

Тяжелый вздох и покаянное:

— Я ее не планировал.

В этом дурацком государстве действительно планированием беременности (если женщина способна зачать и выносить детей) занимался исключительно сильный пол, причем не с помощью заклинаний, нет, элементарные аптекарские средства: порошки разные. Принял один порошок — получи детку, принял другой — пока ходишь без наследников. Главное знать, что пьешь, и не перепутать этикетки. Женщина могла только попытаться избавиться от нежелательного плода, и то вряд ли удачно: при своевременном обращении к сильному магу последствия такого демарша обычно сводились к нулю. Так что Его Сиятельству я поверила, но все же язвительно поинтересовалась:

— И как долго мне еще быть свиноматкой? Пять лет? Семь? Или, может, десять?

— Клянусь — последний.

Угу. После Ивонны кто-то говорил то же самое…

Ирма:

Творчество неожиданно захватило меня с головой. Тоша, услышав совет психолога, решил не мешать такому необычному лечению. Чтобы дети не отвлекали маму от процесса, их, с моего согласия, отправили отдохнуть на несколько дней к бабушке с дедушкой, устроив обрадованным сорванцам внеплановые каникулы. Понятия не имею, что именно сообщил учителям мой супруг, но классная руководительница Алисы на следующий же день после отъезда наследников позвонила и с беспокойством начала выяснять детали моей болезни.

Необычный процесс создания новых «шЫдевров», как с иронией называл тексты любимый, оказался настолько увлекательным, что заботливая мамаша-клуша внезапно отступила в моем сознании на задний план. Я могла по полдня не вспоминать о родных людях, зарывшись с головой в книги и творя очередную «нетленку», и только очередной звонок дочери позволял вернуться в реальность из мира грез.

— Рассказы, рассказы, пара повестей. Чего уж там. Пиши наконец роман, — как- то весело хмыкнул Тоша, и я подумала: «А почему бы, собственно, и нет? Да, что-то стОящее вряд ли получится, но если действительно захочу, попрошу мужа о подарке на любой праздник — печати тиража собственного романа».

За основу было решено взять жизнь и положение в обществе современной женщины. В этом мире, естественно. Я решила проследить ее жизненный путь от рождения и садика до старости и могилы. Любимый, услышав о подобных грандиозных планах, лишь скептически улыбнулся и предупредил, что Ире читать мои тексты не нужно: «Не поймет души порывы», — как он выразился. Я и не спорила: не до того было. В голове поспешно выстраивался стройный и вполне логичный, как я считала, сюжет, постепенно обрастая необходимыми деталями и подробностями, как скелет- мясом.

Начав свой труд, я вдруг осознала, что многого не знаю и не понимаю в этом все еще чуждом для меня мире. Некоторые взгляды на жизнь и мотивации поступков людей для меня оставались совершенно непонятными и дикими.

— Пиши, как пишется. Фактические ошибки потом поправим. Ну или Ира получит незабываемое удовольствие, слушая тебя, — предложил любимый.

Я, вздохнув, приступила к делу.

Ирина:

Следующие три дня прошли на удивление спокойно: я отдыхала, наслаждалась мини-отпуском и старалась не думать, что за лень часто бывает расплата в виде очередных неприятностей. Еда, прогулка, чтение, спорт, сон — и так по кругу. Хранитель показывался на глаза хозяйке пару раз, но исключительно для приветствий — ничего серьезного в доме не происходило и моего вмешательства не требовало. Не сними Варт зеркала, я бы уже поболтала с Ирмой, но, увы и ах, во всем доме не находилось и завалящего осколка, так что приходилось приводить себя в порядок исключительно на ощупь.