Переселенки (СИ) - Соколова Надежда Игоревна

Люди, ау! Есть кто живой? «Никого, только тень промелькнула в сенях».

Хотя нет, вроде это не тень…

В воздухе привычно проявился контур хранителя, через пару секунд соткалась из пустоты вся необычная фигура. Сущность обхватила мою руку длинным щупальцем. Пришло знакомое умиротворение и ощущение правильности действий, а затем я увидела слуг, всех, кто работал в доме, тридцать-сорок человек, запертых в подвале. Или они сами там заперлись? Не суть. Надо идти разбираться, что челяди понадобилось внизу и почему никого нет на местах в рабочее время.

Хранитель будто мысли хозяйские прочитал — закачался всем телом из стороны в сторону, а затем в голове появилась еще одна картинка: прозрачная сущность медленно «вылетает» из двери в подвале, и слуги, от ужаса едва не выломав проем, несутся прочь, наверх. Это мне предлагают так элегантно пригласить челядь на встречу с хозяйкой? Ну… В общем-то, я не против. Фиг его знает, чего именно они так сильно испугались и послушают ли увещеваний Моего Сиятельства, так что да, пусть лучше призрак «поработает».

— В каком смысле «исчезают»? — Недоуменно нахмурилась я, уже несколько минут тщетно силясь понять сказанное. — Как можно исчезнуть из запертой комнаты?

— Не знаю, госпожа, — покачал головой седой дворецкий. — Но за неделю пропало пятеро: посудомойка, три горничных и помощница швеи. Все — из своих спален, запертых изнутри.

Мир оказался единственным, кто не ломанулся со всех ног, чуть не пробив лбом оббитую железом деревянную дверь, наверх при виде фигуры хранителя. Впрочем, это и не удивительно: только этого слугу господа частенько посвящали в некоторые свои дела, и только он был в курсе насчет существования «домашнего» духа. Степенно выйдя из подвала вслед за остальной челядью и неспешно поднявшись по многочисленным ступенькам, дворецкий с достоинством поклонился ожидавшей его госпоже и, не замечая перепуганных слуг, сгрудившихся неподалеку от Моего Сиятельства, попросил об аудиенции. Сейчас мы сидели в одной из гостевых комнат, и я пыталась вникнуть в сложившуюся ситуацию. Что-то мне не нравилось в этом рассказе. Но вот что…

— Подожди… — Я наконец-то сообразила, что именно казалось непонятным. — Ты сказал: посудомойка, горничные и помощница швеи… Все — женщины… Мужчины не пропадали?

— Нет, госпожа, — задумчиво проговорил старый слуга. — Пока еще ни разу.

Оч-ч-ч-ень интересно… И кому понадобилось красть прислугу женского пола? В таинственную нечисть я не верила. Были бы мы на Азирии, тогда все возможно. Вдруг тот реликт по непонятной причине проснулся раньше срока. Но здесь… Нет, глупости. Никаких реколов быть не может, максимум — случайно объявившиеся кикиморы и уже знакомые лешие с Авернея. Только они как раз относительно безобидные существа. А здесь… Здесь творилось нечто непонятное… Люди как сквозь землю провалились, исчезли, испарились…

Глава 8. Я очень-очень черный маг, Глотатель шпаг, лошадок и собак. Я продаю большой-большой-большой секрет: Сильнее кошки зверя нет! Мультфильм «Большой секрет для маленькой компании». Раз в жизни Фортуна стучится в дверь каждого человека, но человек в это время нередко сидит в ближайшей пивной и никакого стука не слышит. Марк Твен

До прошлой, такой далекой, теперь казавшейся сказкой земной жизни, до встречи с Ирмой и Вартом, я никогда к себе неприятности не притягивала. Наоборот, все вокруг считали меня чересчур везучей и невероятно успешной женщиной: только у моего автомобиля в дороге никогда не спускало шины и не садился аккумулятор, только я во время эпидемии гриппа оказывалась полностью здоровой в любом коллективе, только мне удавалось спокойно проезжать там, где сотрудники правопорядка частенько останавливали других водителей, только мою квартиру из всего нашего элитного дома-высотки не грабили ни разу. Да мало ли примеров.

«Везунчик, счастливчик», — как только не называли меня приятели, коллеги и просто знакомые и в лицо, и за спиной. Все рухнуло в одночасье именно в ту самую злополучную ночь, в ночь моего рокового знакомства с Ирмой. Да, достаточно долго размышляя в свободное время на эту тему, анализируя доступные факты, я пришла к однозначному выводу: мое горячее желание, так опрометчиво высказанное на тридцатилетний День Рождения, забрало у меня удачу. Именно тогда, начав во сне общаться с подругой, а затем и с ее бывшим мужем, я променяла везучесть на… На что? На счастье? Не скажу, чтобы я была счастлива в том понимании слова, которое большинство вкладывает в данный термин. Да, с Вартом я чувствовала себя как за каменной стеной, да у меня появились желанные дети, да, дом был всегда крепостью и полной чашей. Но то ощущение легкости, полета, парения, эйфории… Ни одного из этих слов, которыми многие женщины описывают счастливую жизнь, не было… Я не чувствовала ничего подобного. Так что утверждать с полной уверенностью, что мое везение ушло в обмен на желанное счастье, я не могу. Но оно ушло. Я стала невероятно невезучей. Если что-то дурное должно было случиться в том помещении, в котором находилась я, то случалось оно именно со мной. Приключения, опасные и не очень, в легкую находили Мое дурное Сиятельство среди многих тысяч других существ. Я привыкла к необходимости носить на себе миллионы следилок от мужа. Привыкла, но не смирилась. Правда, никакие следилки не способны были вытащить герцогиню ранос дорт Антариониус из неприятностей, когда она попадала в них не по собственной воле.

Судьба, фатум, рок — от названия явления суть его не поменяется. Если что-то дурное должно будет произойти, оно непременно произойдет. И обязательно со мной в главной роли.

Руководствуясь таким житейским правилом, я приказала Миру собрать вместе всех женщин, работавших в поместье, и поместить их на ночь в одну комнату. Естественно, я собиралась спать вместе с ними. Ловля на живца, да. Не слишком-то безопасно, зато эффективно.

Слуга приказ госпожи исполнил в точности, и перед сном пятнадцать служанок и их госпожа остались один на один с непонятым нечто, нахально ворующим женщин из закрытых помещений. Постелили нам в обеденном зале — самом большом помещении дома.

Подозрительно косясь в мою сторону, персонал выбирал себе тюфяки по вкусу. Я, одетая в серый шиварон, стояла у окна, опершись спиной о подоконник, и терпеливо ждала. Мне было все равно, где проводить ночь, никаких определенных требований к соломе, набивавшей ткань для сна, у меня не было, поэтому я спокойно подошла к последнему, самому неказистому тюфяку, легла на него под изумленными взглядами прислуги и принялась ждать.

Свечи задули, народ, измученный повседневным тяжелым трудом, потихоньку засыпал, а я расслабленно лежала с открытыми глазами, пялилась в чернильную темноту и, чтобы не впасть в дрему, повторяла про себя выученные еще в школе тексты. Не поручусь за точность воспроизведения, все же сколько лет прошло, но знакомые слова пока отгоняли сон, а большего мне и не было нужно.

Когда в комнате послышался неясный шум, я насторожилась, но ничего понять, а тем более — сделать, не успела: земля подо мной резко ушла вниз. Я полетела в неизвестность, громко ругаясь и желая сволочным похитителям только самых кошмарных снов, обязательно с Моим Сиятельством в главной роли.

Падать пришлось недолго, всего лишь несколько секунд. Приземление оказалось ожидаемо болезненным: многострадальной пятой точкой я качественно приложилась о нечто чересчур твердое, практически каменное. Нечто неожиданно выдало довольно экспрессивную тираду на незнакомом языке и тщетно попыталось выбраться из-под нежелательного груза. Я, все еще ошалевшая от принудительного перемещения, сдавать позиции не желала и, вместо того чтобы встать, только больше завозилась на своем невольном сиденье.

— Эй, деваха, слезь с Арка, ты ж его, кобыла такая, раздавишь!

Это кто тут такой храбрый самоубийца?

Нехотя приподнявшись и почувствовав, как снизу кто-то выполз, я оглянулась на голос: рассеивая темноту подвального помещения небольшим магическим шариком, на меня смотрел некто низенький, кряжистый и уродливый.