Романов #15 - Владимир Кощеев

Признанная сестра посмотрела на него с подозрением во взгляде, но кивнула:

— Я слушаю, Игорь, — ответила Анастасия Михайловна.

— Я не слишком хорошо знаю твою приемную мать, — начал будущий государь, макая мясо в перечный соус. — Потому хочу понять, с чего вдруг опекун официально признанной дочери царя решила не просто заняться политикой, а примкнуть к оппозиции?

Анастасия Михайловна плавно приподняла бровь, и Игорь Михайлович улыбнулся.

— Я тоже удивился, дорогая сестра, — произнес он. — Я-то полагал, боярыня захочет твоей поддержки, а вместо этого она оказалась по другую сторону баррикад. И более того, прямо сейчас активно участвует в интриге против губернатора Приволжья.

— Я не знаю, — честно ответила девушка.

— Зато знает Царская Служба Безопасности, Настенька, — покачал головой цесаревич. — И какую репутацию для тебя готовит боярыня? Ведь она тебя воспитывала, а ты знаешь, как в нашей стране не любят подрывающих власть аристократов. Начнутся вопросы, почему я пригрел тебя, а твоя приемная мать так взбеленилась. И будет два варианта ответа: либо я дурак, раз подпустил к трону оппозиционерку, воспитанную такой же оппозиционеркой Тормашиной, либо я недостаточно щедро отблагодарил приютивший и воспитавший тебя род, раз Тормашины теперь входят в Свободную партию и активно интригуют против меня и моих людей.

За столом повисло молчание. Впрочем, ответа Игорь Михайлович не ждал, он с совершенно спокойным выражением лица жевал свое мясо.

Анастасия Михайловна умела вертеть людьми, этому ее приемная мать научила прекрасно. И, что было немаловажно, еще до того как стать Милославской, Анастасия любила власть. Теперь же выходило, что в обоих озвученных цесаревичем вариантах она этой власти лишится.

— Позволь мне поговорить с ней самой? — просительным тоном сказала Милославская. — Мне кажется, это какое-то недоразумение, глупость или даже клевета. Матушка, то есть, боярыня Тормашина никогда бы не пошла против тебя!

Игорь Михайлович милостиво кивнул.

— Это вас всех касается, на самом деле, дорогие братья и сестры, — произнес цесаревич, прожевал кусок мяса, после чего, взяв бокал с соком, продолжил: — В понедельник состоится мое венчание на царство. К этому моменту я желаю, чтобы вы все проследили за своими прошлыми семьями. Мы не имеем права на запятнанную репутацию. Грехи одного лягут на всех Милославских.

Обведя родственников тяжелым взглядом, заставившим новых Милославских ощутить себя как на раскаленной сковородке, цесаревич дополнил речь:

— Если окажется, что что-то пошло не так, сразу же обращайтесь к Емельяну Сергеевичу Невскому. Вместе с ним решайте проблемы. А не справитесь — говорите мне, — велел будущий царь. — Я не хочу, чтобы за головами членов ваших приемных семей пришел князь Красноярский. А он уже пострадал и прямо сейчас наверняка собирается просить у меня разрешения на войну родов. Да, пока я не царь, у меня нет законных полномочий на такое разрешение. Но в понедельник я буду обязан реагировать — Дмитрий Алексеевич кавалер «Андрея Первозванного».

Выдержав паузу, цесаревич покачал головой и выдохнул в пространство:

— Кто вообще додумался пытаться копать под Романовых? Ну кто этот идиот?

* * *

Саратов, резиденция княжеской семьи. Князь Романов Дмитрий Алексеевич.

Федор Геннадьевич Корякин, боярин Саратовского княжества, прекрасно видел, что я направляюсь к нему. Мужчина он был уже немолодой, пятьдесят семь лет прожил, из которых только последние три в качестве главы рода. Третий сын в семье.

Старшие братья вместе с отцом умерли естественной смертью — от старости. На самом деле совершенно обыденная картина. Особенно если старшие братья рожают одних девчонок, которые уходят в другие семьи. Последовательно главенство в роду переходило от отца к старшему сыну, дальше к среднему, и вот теперь, уже на излете лет, досталось самому младшему. По насмешке судьбы уже успевшего вырастить четверых сыновей.

Красивой породистой внешности Федору Геннадьевичу досталось за весь род. Даже в своем возрасте боярин выглядел превосходно, хотя тех же наноботов не получал. Князь Юсупов курс прошел и самым своим верным людям через Ирину Руслановну, дружащую с Ингой Валентиновной Морозовой, их выбил. А Корякина в списке не оказалось, и это могло быть одной из причин его неприкрытой ненависти к нашему роду. Ведь это Романовы не раздают лекарство от старости всем желающим. Значит, мы и виновны.

Стоящие рядом с Корякиным люди, заметив, куда смотрит Федор Геннадьевич, стремительно покидали его компанию. Чуяли приближающуюся опасность в моем лице. Но при этом и отходили не так далеко, чтобы было нельзя услышать, о чем мы станем говорить.

А я шел не спеша, давая Корякину осознать, что сбежать у него не выйдет, не на глазах у всего благородного общества Саратовского княжества, после такого о какой-либо репутации в княжестве можно забыть. А ведь здесь присутствуют не только представители местной знати, но и гости из других земель. Так что в случае позорного отступления ни один князь не захочет принять к себе беглого боярина из Саратова.

Я видел, что постепенно Федору Геннадьевичу становится страшно. Не слишком полезно в его возрасте, но так и нечего было языком трепать, сейчас бы глазки не бегали, как у загнанной в угол крысы.

И я улыбался. Той самой улыбкой, которую использовал Руслан Александрович Демидов. Предвкушающий оскал хищника, уже увидевшего жертву и почти наяву ощущающего вкус горячей крови во рту.

Однако вместо того, чтобы устраивать побоище прямо на празднике, я спокойно подошел к боярину Корякину и заговорил:

— Добрый день, Федор Геннадьевич, — продолжая улыбаться, я окинул боярина оценивающим взглядом с ног до головы.

При этом любому, кто наблюдал за нами, должно было стать очевидно — результат этой оценки оказался крайне низким. И Федор Геннадьевич тоже это ощутил. Однако лицо все же удержал, хотя и избегал смотреть мне в глаза.

— День добрый, Дмитрий Алексеевич, — негромко ответил он, старательно не позволяя голосу продемонстрировать то напряжение, которое боярин на самом деле испытывал. — Позвольте поздравить вас с рождением первенца. Сын — это всегда волнительно, уж поверьте моему опыту.

— Да, это действительно так, — кивнул я, продолжая удерживать на лице ту же улыбку. — Слышал, что вы месяц назад обзавелись первым внуком. Радует, что будет, кому продолжать род.

Не произнесенная мной фраза «когда я с тобой закончу» повисла в воздухе. Федор Геннадьевич ее ощутил, он с трудом протолкнул ком в горле. Стоявшие неподалеку люди, с которыми боярин всего несколько минут назад вел разговор, негромко перешептывались, следя за нашими лицами и стараясь не упустить ни слова.

— Да, князь, род — самое важное в жизни истинно благородного человека, — произнес боярин. — Полагаю, я обязан перед вами извиниться.

Я демонстративно приподнял бровь, предлагая мужчине самому все сказать и объяснить. Причем тот факт, что мы стоим посреди заполненного людьми зала, также давил на моего собеседника. Боярин Корякин, наконец, тяжело вздохнул, набираясь смелости.

— Я предположил, что… — начал было Федор Геннадьевич, но его прервал возникший рядом князь Юсупов.

— Дмитрий Алексеевич, прошу вас пройти со мной, — произнес Эдуард Константинович.

Я кивнул ему, после чего повернулся к так и не произнесшему своих извинений боярину.

— Еще раз поздравляю с рождением внука, Федор Геннадьевич. Князь, я в вашем распоряжении.

Естественно, теперь, когда я не получил того, что боярин был обязан мне сказать, я формально могу предъявить ему свои претензии. И это было хорошо — пусть помучается еще немного, пока у него не появится второй шанс.

Ведь не важно, что ты хотел сделать. Важно, что сделал. А в сухом остатке остаются распущенные Корякиным слухи о моих изменах Виктории. И спускать подобное просто так, за пару слов, тем более не произнесенных, я не собирался.

Мы отошли с отцом моего зятя. Даже забавно в мыслях называть так Михаила Эдуардовича, с которым мы через столько подросткового веселья прошли. И все же это было именно так. Теперь моя сестра — княгиня Саратовская, и этого уже не изменить. Какие бы слухи ни пытались запустить бояре Юсупова, против клана Романовых им не тягаться.

Мы двигались вдоль стены, кивая окружающим людям, отвечая на короткие фразы и пожимая им руки. Наконец, Эдуард Константинович толкнул боковую дверь, замаскированную под участок стены, и жестом пригласил меня войти.

В комнате для отдыха гостей уже сидел на диване мой отец.

Алексей Александрович был