Любимая девочка Севера - Агния Арро

перевожу мужику на карту вторую половину суммы за работу. Он уходит, оставляя нас наедине.

– Для меня это очень много значит… – шепчет она, возвращаясь ко мне. – Ты даже не представляешь…

– Представляю, поверь.

Когда вернемся, надо будет навестить маму и Элю вот так же с ней познакомить.

– Пойдем?

– Да, – она еще раз подбегает к памятнику. Целует фотографию отца, обещает вернуться и помогает мне пройти это дебильное бездорожье. – Мы еще успеем в мотоклуб, – тихонечко говорит любимая девочка. – Или можем просто погулять, а как я катаюсь, ты посмотришь, когда вернемся.

И мы гуляем опять до самой ночи. Я кормлю ее в хорошем ресторане, покупаю для нас по рожку мягкого мороженного. Пачкаем губы в сладкой фруктовой массе и все время целуемся.

Чем ближе наш самолет, тем больше у меня внутри все горит от предчувствия, что такого больше не будет. Это наши последние дни так близко вместе. Никто не мешает, не давит, не орет. А там Игра. И я теперь на сто процентов уверен, что уже выиграл. Но здесь я не буду выполнять последнее условие. Воспоминание об этом месте должно быть для нее самым чистым, без привкуса предательства и обиды на того, кому она доверила свое сердце.

Глава 32

Артем

Выходим из аэропорта, я дергаю Элю за руку, утягивая себе за спину. Убийственный взгляд отца прожигает во мне дыру. Рядом с ним, сложив руки под силиконовой грудью, стоит Ника. Кости нигде не видно, это немного напрягает.

– Привет, – стараюсь держаться спокойно, стараясь получше прикрыть Этель собой.

– Привет? – ледяной тон родителя обещает мне долгую и мучительную смерть. – Ты совсем озверел?! – делает тяжелый, угрожающий шаг и хватает меня за футболку.

Эля вскрикивает, костыли падают. Отец рывком разворачивает меня и кидает на борт своей машины. Не знаю, как при этом раскладе я умудрился не наступить на больную ногу, но адреналин все равно хорошо шарахнул в голову, а моя уязвимая девочка осталась без защиты.

– Ты что устроил опять?!

– Дядя Паша, не надо… – просит Эля.

– А ты вообще заткнись! – шипит на нее мать. – Маленькая неблагодарная дрянь!

Я только успеваю дернуться в руках отца на звук пощечины. Через его плечо вижу, как моя девочка держится за щеку с огромными от ужаса глазами.

– Пусти меня! – бью ребрами ладоней по запястья отца.

От боли он отдергивает руки. Толкаю его ладонями в грудь. Он по инерции делает три шага от меня. На адреналине действую очень быстро. Буквально за две секунды, пока родитель не пришел в себя от моей наглой выходки, поднимаю один костыль и перемещаюсь к Эле.

Малышка тяжело дышит, щечка красная, зрачки расширенные, а мне плевать на всех. Обнимаю ее, прижимаю к себе.

– Я здесь, здесь, – шепчу в волосы слушая первые всхлипы. – Тише, – глажу ее по спине. – Не смейте бить ее! – повернув голову ору на Нику.

– Отойди от сестры, – требует отец, за что в ответ тут же получает средний палец.

Я только крепче прижимаю к себе Элю, чтобы не отобрали и не напугали снова. Обещал ведь, что все возьму на себя. Я возьму, лишь бы ее не трогали, лишь бы она не плакала. Но Шерро у меня сильная девочка, она давится всхлипами и старается взять себя в руки. Ей больно и обидно. Знаю. Получить по морде от своих всегда неприятно, но это наша реальность. И ладно я, пацан. В морду можно дать мне, я переживу, но бить девочку! А тем более мою!

Чувствую, как от злости у меня раздуваются ноздри. Все мышцы напряжены, тело в боевой готовности. Оно само правильно реагирует на опасность. Это рефлексы. В сотый раз спасибо за них тренеру.

– Я тебе палец сломаю, – раздается у меня над ухом. – Отойди от Этель, ее никто не тронет.

Быстро целую Элю в макушку, опять ставлю себе за спину, разворачиваясь лицом к отцу. Он немного остыл.

– Дядя Паша, пожалуйста, – Эля выходит из укрытия и встает рядом со мной. – Мы на кладбище у папы были. Артем памятник ему поставил. Я бы никогда не смогла, а он сделал. Простите, что заставили вас волноваться, – смело смотрит ему в глаза. Отца еще немного отпускает.

– Надо было оставить тебя там, раз ты и правда так страдаешь по своему папаше! Посмотрела бы я, как быстро ты сдохнешь от голода! – бьет ее словами мать.

– НИКА! – рявкает отец. – Уйди в машину! Артем, – переключается на меня, – ты вообще башкой думаешь хоть иногда? – давит родитель. – Эгоистичный засранец! Бабушка пьет успокоительные. Нике вообще нервничать нельзя! Я отправлю тебя сначала в клинику, чтобы починили твою ногу, а потом в самую изолированную школу, откуда ты пойдешь в армию вместо Английского университета! Я предупреждал тебя, сын, – отец отпускает меня и делает пару шагов назад. – Тебя тоже обязательно накажу, – обращается к Эле. – Твоя мать ждет ребенка, а ты треплешь ей нервы. Не ожидал…

– Ребенка?! – мы синхронно округляем глаза.

– Вы бы узнали, если бы не сбежали из дома. В машину, пока я тебя не прибил! – снова рявкает на меня. – И карту твою я блокирую. Все! Бабушка была права, я слишком многое тебе позволил. Ты совсем перестал видеть границы. Девочки, алкоголь, угон машины, драки, полиция, побег из дома! Не слишком ли?! Да у меня за всю жизнь столько баб не было, сколько ты в своем возрасте пере… – глотает слова, – …брал!

Ай, блин… Зачем он об этом при ней? Черт! Черт! Черт! Перевожу быстрый взгляд на Элю, она возмущенно приподнимает аккуратную бровь.

– Ну дети же должны превосходить своих родителей, – заколачиваю еще один гвоздь в крышку своего гроба. Ищу руку Этель, ловлю, сжимаю, обещая как-то это все объяснить потом. – К тому же передо мной всегда был отличный пример, так что не прибедняйся.

Да, блин! Я не простил ему маму! Не простил…

– Артем… – отец устало качает головой больше не повышая голос. – Идите в машину, – просит севшим голосом. Сам подает мне второй костыль.

Садимся с Элей на заднее. Она к одному окну, я к другому.